Кошелек предателя - Марджори Эллингем

— Я хочу встретиться с сэром Генри Баллом, — медленно проговорил он, почти не доверяя своему голосу. — Вы мне поможете?

Сержант Кук удивленно посмотрел на него, и Кэмпион понял, что совершил ошибку. Очевидно, правильнее было бы войти в парадную дверь и сообщить свое имя, чтобы о нем доложили обычным образом.

— Я хочу сказать ему несколько слов наедине. Надеюсь, это не нужно объяснять, — начал он.

Его слова показались загадочными ему же самому, но, к его радости, сержант Кук откликнулся на них, хотя и бросил на него пронзительный взгляд из-под опущенных ресниц.

— Я понял вас, сэр. Видите эту боковую дверь слева? Потом пройдете по внутреннему двору. Вы можете подождать там, в проходе?

Кэмпион последовал за ним и прошел через боковые ворота. Он подождал на внутренней узкой дорожке, пока вернется сержант. Тот, пригнувшись, вошел через решетчатые ворота и кивнул Кэмпиону.

— Все в порядке, — довольно сказал он. — Проходите сюда, сэр. За вами был хвост?

— Думаю, что да. Благодарю вас. Я… я… этого не забуду, сержант.

— Хорошо, сэр. Сюда.

Они миновали маленький теплый холл для прислуги, где две горничные с настороженным любопытством поглядели на них, поднялись по лестнице черного хода, пересекли другой, выложенный плитами холл и наконец очутились у двери, обитой белыми панелями.

— Он сейчас завтракает, — шепнул ему сержант, — но он один. Леди Балл только что вышла.

Он постучал и прислушался.

— Ну, вот и все, сэр, — добавил он и открыл дверь.

Кэмпион вошел в маленькую светлую комнату, украшенную яркими цветами и ароматно пахнущую кофе. Стол для завтрака был придвинут к окну, и за ним, спиной к двери сидел человек в халате. Услышав, как щелкнул дверной замок, он повернулся и приветливо улыбнулся гостю.

— Хэлло, мой мальчик, — сказал он. — Я вас ждал.

Кэмпион ничего не ответил. Мир угрожающе зашатался, и он ощутил, как у него сдавило виски. Это был старик, с которым он ехал в поезде.

17

Удивительно блестевшие при синем свете вагонной лампочки глаза старика были теперь столь же проницательны и словно просвечивали собеседника за столом. Кэмпион беспомощно смотрел на него. Он понял — это катастрофа, это поражение.

Он вышел из себя, не доверял собственному голосу и боялся заговорить. Его узкое, худое лицо сделалось совершенно неподвижным.

Старик указал ему на стул по другую сторону стола.

— Садитесь, — сказал он. — Хотите кофе? Не смотрите на меня так. Я знаю, что бываю весьма туповат.

Кэмпион закрыл глаза. Он ощутил какое-то странное равнодушие и был просто не в силах удивляться. Повинуясь приглашению, он покорно уселся, но не мог внести ни звука.

Сэр Генри Балл откашлялся. От него веяло тревогой.

— Не сомневаюсь, что вы пережили сильнейшее нервное потрясение, — начал он. — Пока мы не прибыли на вокзал, я не сознавал в полной мере всю необычность ситуации. Вы должны извинить меня, мой мальчик. Старого пса нельзя выучить новым трюкам, и я абсолютно искренне считаю, что привыкнуть к тому запредельному миру, в котором мы сейчас вынуждены жить, очень трудно.

Его слова показались Кэмпиону совершенно невразумительными, и он оставил все попытки спастись. Изумление отразилось и на его лице. Сэр Генри не понял этого и усмехнулся в ответ на его замешательство.

— Даже само выражение принадлежит иной эпохе, — с горечью заметил он. — За пределом. Через мост. Через мост Ватерлоо к Вик и Сюррей, прибежищам мелодрамы. Мы называли их кровавой бульварщиной. Таков и наш современный мир. Я не могу быстро попадать в тон, а, наверное, должен. Солдаты вражеской армии, переодетые монахинями, с пулеметами и складными велосипедами спускаются на парашютах. Тайные военные общества. Микрофоны в стенах пассажирских вагонов — все это мальчишеские выдумки в дешевой газетенке. Я не намерен напрягаться и тратить свой ум и время на подобную чепуху. Надеюсь, что я не нанес вам никакого ущерба. Не сомневаюсь, что полиция отыщет этого человека.

Кэмпион выхватил нужную нить из клубка рассуждений сэра Генри и смог оценить ситуацию. «Микрофоны в стенах пассажирских вагонов». Неужели старик действительно полагает?.. Да, это было очевидно. Убедив себя, что мир сошел с ума, он готов был видеть безумцев повсюду. Вопрос остался без ответа, и сэр Генри повторил его.

— Они нашли этого человека?

— Нет, — сказал Кэмпион, — нет. Это не имеет значения.

— Вы так считаете? У меня от ваших слов просто гора с плеч свалилась. — Сэр Генри повернулся к нему. Он выглядел очень усталым, старым и расстроенным. — Я сейчас многое пережил и понял, что не сказал ничего важного. К счастью, опыт приучил меня не болтать попусту. Но до меня дошло, что я поставил вас в очень неловкое положение. Видите ли, когда они задержали для меня поезд в Коачингфорде, и я обнаружил вас в забронированном мной купе, то сразу решил, что вы хотите поговорить со мной наедине. Я просто не представлял, что они специально приставили вас следить за мной, и что нас могут подслушать или будут за нами подсматривать. Честно признаться, я не понял, почему вы себя так вели, хотя это и должно было меня насторожить. Потом, когда мы прибыли и на станции мне сообщили, что поезд обыскивают, я наконец сообразил. Эта пятая колонна невероятно активна. Вы говорите, что его не поймали?

— Пока нет.

— Так, значит, поймают, — удовлетворенно произнес сэр Генри. — Там замечательные люди. Может быть, сейчас они уже вышли на его след.

— Более, чем вероятно, — рассеянно отозвался Кэмпион. Он с трудом мог собрать факты воедино, даже сейчас, когда ему подали их на блюдечке, но попытался принять их, не задавая вопросов. Предстояло еще очень многое сделать, а времени было в обрез.

Очевидно, сэр Генри не привык совершать ошибки. Поэтому он сразу же выдвинул аргументы в свою защиту.

— Обычно после встречи Мастеров я ночую в городе, — объяснил он, — но обстоятельства сложились так, что мне нужно было немедленно вернуться в Лондон. Питер Летт позвонил на станцию и забронировал Для меня купе. Мы задержались в дороге, и когда я добрался до платформы, то увидел, что поезд вот-вот тронется. Они задержали его для меня, но объяснять причины мне было некогда. Я понятия не имел, что вы в купе, пока не столкнулся с вами. Конечно, я вас сразу узнал, но не смог разобраться во всей этой ситуации. Я слышал от моих друзей Мастеров, что вы в городе, и попросту подумал, что вы собираетесь сказать мне несколько слов. Теперь вы видите, как обстояло дело?

— Да, — ответил Кэмпион. — Именно так, — добавил он, помолчав минуту. Мастера, надо полагать, не слышали о нападении на Хатча и, следовательно, сидящий рядом человек ничего не знал об эпизоде в госпитале Сент-Джуд. — Я хотел встретиться с вами, — быстро сказал он, — чтобы поговорить об Энскомбе.

— Об Энскомбе? — сэр Генри помрачнел. — Бедняга, — произнес он. — Я, конечно, услышал о нем сразу же по приезде. Что вы хотите узнать?

— Почему до самой смерти Энскомб боялся к вам прийти? Почему он превратил все свои средства до последнего полпенни в наличные, продолжая колебаться и размышлять, стоит ему идти к вам или нет?

— Неужели? — сэр Генри удивился, но не растерялся. — Он был глуповат. Разумеется, я знал его долгие годы. Он был слишком ничтожен для своих обязанностей. В этом слабость всех унаследованных должностей. Старый Энскомб вполне годился бы на место секретаря в крикетном клубе или, может быть, церковного старосты. Я всегда понимал, что с собственными деньгами у него туго. Все могло быть в порядке, но его отец на посту Секретаря валял дурака, заложил свое состояние, и детям досталось очень скромное наследство. Сам Энскомб оказался еще неосмотрительнее. Между нами говоря, мы его все время субсидировали, но в конце-концов были вынуждены прекратить. Так он превратил свои гроши в наличные? Что же он собирался делать? Рассчитаться с местными кредиторами?

Кэмпион покачал головой.

— У его сестры другое мнение, — сказал он. — Она полагает, что с его стороны это был какой-то жест отчаяния. Она назвала это «искуплением».

— По отношению ко мне? Неужели? Зачем? — Любопытно, что это предположение не показалось сэру Генри совершенно фантастическим. — Я вижу, что вы не понимаете, — проговорил он. — Секретарство у Мастеров не столь уж ответственный пост. Скорее это просто звучное название. Секретарь — это, как бы поточнее выразиться, — что-то вроде распорядителя в клубе или эконома. Контора у него была довольно современная. В основном он занимался присмотром за помещениями. Меня не удивило, если бы мне сказали, будто Энскомб что-то натворил. Он был на редкости глуп. Знаете, такой театрально-истерический тип. Как вы полагаете, что он наделал? Украл фунт-другой из ерундовых фондов?