Косарев - Николай Владимирович Трущенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Муранов снова замолчал. Встал, прошелся по комнате и, не торопясь вернуться в кресло, продолжил:
— В феврале уполномоченным Центрального Комитета партии ездил в Пензу Анатолий Васильевич Луначарский. Очень ярко и убедительно рассказал он местным коммунистам о задачах партии в связи с итогами дискуссии. Ты-то сам Анатолия Васильевича слышал?
Косарев утвердительно кивнул головой.
— Это хорошо. Дар слова у него необыкновенный. И мыслями богат человек. Умница. Ты его почаще слушай…
Пошерстили мы тогда местных троцкистов: Луначарский — зимой, я — весной. Пензяки меня потом и делегатом на Тринадцатый съезд партии избрали. А осенью, сам видишь, Троцкий с «Уроками Октября» вылез. Ленинизм своими писаниями вздумал подменить. За комсомол взялся. Ленинскую гвардию хулит, всюду старых большевиков в перерождении обвиняет. Мы в тюрьмах заживо гнили да по ссылкам скитались… А он? Спрашивается, где он в это время обитал, на какие состояния существовал?
Теперь ленинским призывом рабочих от станка в партию укрепили мы пролетарское ядро и в Пензенской партийной организации. Людей там в партию приняли достойных и честных, преданных революции, храбро сражавшихся с беляками, да с контрой всякой. Ты, поди, тоже на фронте был?
— Под Петроградом.
Муранов оживился:
— Это хорошо! Крепкой ты, говорят, косточки, пролетарской. На одних дрожжах мы с тобой, парень, замешаны. Дело у нас одно. И противник общий.
Косарев смотрел на Муранова и все больше и больше улавливал в нем что-то близкое: большие, худые, натруженные руки, неторопливая, степенная речь. Была в нем какая-то особая уверенность и основательность и в осанке, и в словах, и в движениях.
— А в Пензе ты разную молодежь встретишь. Не торопись только о ней вывод делать. Простая вроде истина, да не забывай ее: Пенза — не Москва. Знаю, что здесь, в Москве, да и в Питере тоже, вы, комсомольцы, большие дела закручиваете. Все о мировой революции толкуете, к меньшему себя не готовите… А в Пензе?
Трудовая Пенза от царского господства получила в наследство россыпь полукустарных предприятий да питейных заводов. Ты вот на «Рихард-Симоне» работал? Знал я предприятия этой компании — акулы империалистические. А в Пензе? Самые крупные предприятия механический завод с писчебумажной фабрикой, кирпичный завод да спичечная фабрика. Фабрика гнутой мебели еще. Заметь, не какой-нибудь, а гнутой мебели. С форсом фабрика.
Муранов замолчал, как будто что-то припоминая.
— В гражданскую войну предприятия из-за отсутствия сырья и топлива бездействовали, здания и оборудование пришли в негодность. Среди молодежи и в Пензе много безработных. А крутиться тебе, Косарев, придется больше среди крестьянской молодежи. В деревне ей тоже не сладко, к кулаку нанимается. Вот так-то дела обстоят: в городе — нэпман, в деревне — кулак. Нелегкий хлеб тебя там ожидает. Поэтому, товарищ Косарев, тебя, а не другого комсомольского вожака туда направляют. Ты деревню-то знаешь?
— Несколько месяцев я замзавом в орготделе МК работал. В деревенских ячейках несколько раз довелось бывать. В командировках. Одним словом: «туда и обратно». Разве таким путем деревенскую жизнь узнаешь?..
— Значит, опыта работы с крестьянской молодежью в Пензенской губернии набираться будешь. Ты ей московский да питерский дух с собой привези, наш пролетарский дух, но не важничай. Хлопцев хороших ты в Пензе найдешь много. Присматривайся к ним внимательнее. Твоя задача помогать им, растить смену себе. Революционер имеет свою мораль и этику. Он на любой работе как боец: всегда на посту. Солдата, осмелившегося уйти с поста раньше, чем придет смена, знаешь, как на языке военного устава называют? Дезертиром!.. — И, заметив протестующее движение Косарева, поспешил остановить его, положив руку на Сашино плечо. «Кисть, хотя и худая, но сильная», — отметил про себя Косарев.
— Знаю, знаю, что сказать хочешь. Обиделся за дезертира? Не надо. Ты лучше пойми смысл моего совета: уходи с поста секретаря губкома комсомола в Пензе только тогда, когда работой своей подготовишь себе достойную смену. Заместителя, значит. Иначе — грош тебе цена. Пензякам товарищем будь, а не вождем столичным. Большую работу тебе партия и комсомол доверяют. Доверием этим дорожи.
Долго еще продолжалась эта беседа.
Вечер уже охватил столицу, когда Косарев вышел на Старую площадь. Погода резко сменилась. Подморозило: ноябрь — зимы запевка. «Удивительный человек этот Муранов, — думал Косарев, обходя плохо вычищенные места тротуаров рано обезлюдевшего центра Москвы. — Революционер с подпольным стажем, и депутатом в Думе был, и в ссылку прямо из Таврического дворца угодил, и занят по горло, а, поди, весь вечер со мной беседовал… Вот у кого надо учиться уму и человечности — у старой ленинской гвардии большевиков! Как это он сказал? «На одних дрожжах нас с тобой, Косарев, замесили, на пролетарских! А задание-то тебе, Санька, дали…» И улыбнулся довольный.
В этот поздний час, 14 ноября 1924 года, телеграфные аппараты отстукивали в Пензенский губком партии срочную депешу ЦК РЛКСМ: «Рекомендуем секретарем Косарева тчк партии 19 года зпт союзе 17 года тчк шлите мнение Цекамол».
Положительный ответ из губкомов партии и комсомола пришел незамедлительно. Они просили Центральный Комитет комсомола откомандировать Косарева быстрее.
22 ноября вместе с инструктором ЦК РЛКСМ Ужонковым Косарев прибыл в Пензу.
Небольшое здание вокзала, забитые народом залы ожидания.
Раздвигая локтями толпу пассажиров, хлынувшую к вагонам, к москвичам подошли два парня:
— Кутырев, — представился первый юноша Ужонкову. — Мы вас, товарищ Косарев, третий день встречаем…
— Косарев не я! А — он, — поправил Ужонков губкомовца. И, воспользовавшись паузой, съязвил: — Что замерли? Маленького ростом секретаря для такой большой организации привез — так, что ли, тебя понимать?
Но парень оказался не из робких. Не обращая внимания на продолжавшего говорить Ужонкова, он протянул Косареву руку:
— Мы по росту да по одежке людей не принимаем. Давай, Косарев, знакомиться. Я — Кутырев. До тебя оставался за секретаря губкомола.
— Кочкин, — представился второй юноша, — заведующий учетно-статистическим подотделом.
23 ноября срочно созванное совещание работников аппарата Пензенского губкома комсомола проходило необычно.
