Последний удар - Эллери Куин

Один раз Эллери сказал:

— Интересно, кто его сегодня найдет?

Но никто не ответил.

В полночь все механически осушили бокалы за Новый год, обменялись традиционными поцелуями и рукопожатиями — Расти и Валентина соприкоснулись щеками в весьма прохладном перемирии — и с глубокой благодарностью уселись слушать новую оригинальную программу студии «Джей-Зед» «Догоняя время по всему континенту», где, как объявил ведущий, в течение пяти минут до и после каждого часа вниманию слушателей будут предложены музыкальные приветствия Новому году из Нью-Йорка, Чикаго, Денвера и Сан-Франциско соответственно. Однако даже эта заманчивая перспектива была омрачена. Наполняя свой бокал, Валентина вылила его себе на платье.

— Ядрена макарона, — заплетающимся языком произнесла Валентина. — Пойду-ка всхрапну. — И она величественно выплыла из комнаты.

Спустя две минуты она вернулась, глядя себе через плечо безумным взором.

— Сегодня на моей постели!

И Валентина села на пол с седьмым рождественским подарком на коленях и тихо впала в истерику. Когда никто не обратил на это внимания, она прекратила.

На карточке было отпечатано четыре строки:

В седьмой Святок вечерокШлю тебе, мой голубок.В о д у с р ы б к о й золотой(Не сочти же чепухой).

Красная оберточная бумага была влажной; немного краски пристало к пальцам Эллери. Под бумагой был маленький игрушечный аквариум — чуть больше сливы, — а в нем энергично плавала невероятно крохотная тропическая рыбка, прозрачно-золотистая. Воды там было с наперсток. Хотя аквариум в коробке был плотно проложен ватой, большая часть воды расплескалась.

— По масштабу это очень близко к домику, — сказал Эллери. — Во всяком случае, нашему маньяку не откажешь в последовательности.

— Я-то думал, что с этим чертовым домиком уже все, — сказал Джон, как будто это имело для него значение. К счастью, на него никто не смотрел.

— И еще пометки на обратной стороне, — пробормотал Эллери.

Он неотрывно смотрел на карандашные отметки.

— Это, конечно, символ воды.

— А эта штука похожа на клещи, — вставил доктор Дарк. — Только при чем здесь клещи?

— Не клещи, доктор. Неужели непонятно? Очень упрощенный рисунок рыбы с распущенным хвостом. Вода и рыба, как и сказано. Вода и рыба…

Большинство засиделось допоздна, обильно, но не вполне успешно взбадриваясь хозяйским шампанским, в то время как радио шло по пятам Нового года до самого Сан-Франциско. Тогда Эллери вызвался приготовить нечто из яиц и куриной печенки, после чего каким-то непостижимым образом он оказался в совершенно темной нише, где его обняли две нежных руки, губы прижались к его губам, а голос, определенно принадлежащий Эллен, прошептал: «С Новым годом!» Это было несомненно приятно, даже восхитительно, но — вспомнил Эллери — ничего не сулило.

Было почти пять утра, когда он рухнул в кресло в своей спальне и потянулся за дневником. Несмотря на поднимавшийся внутри него туман, Эллери сумел закончить запись за 31 декабря. В последнем абзаце проступили нотки отчаяния:

«Когда есть картинки — они очень примитивные… Примитивные. Означает ли это, что они и должны восприниматься как примитив? Наскальные рисунки? Индейцы?.. Иероглифы! Может быть, разгадка здесь? Если так, то рисунки — это идеограммы. Они действительно напоминают египетские идеографы, особенно последняя пара символов… Ну и что, что? Что означают эти чертовы штучки? Точнее, я знаю, что они означают — воду, рыбу, но какой в них смысл?»

Восьмой вечер: среда, 1 января 1930 года

Глава Десятая, в которой Джон получает в подарок голову, Эллери гоняется за призраком, а инспектор Куин является с новогодним визитом в неурочный час

Нельзя сказать, чтобы мистер Куин встретил первый день нового года с надеждой. Во-первых, когда он открыл глаза, было пять минут второго пополудни. Во-вторых, когда он нетвердым шагом подошел к окну посмотреть на сияющий новый мир, то увидел, что мир этот однородно сер, и в нем столь же рассеян густой туман, как и в голове мистера Куина. Воздух был пропитан сыростью, и все совершенно однозначно сулило в этот день дождь. «Гоните звоном ложь, зовите звоном правду», — писал Лорд Теннисон, но Эллери сомневался, что колокола, гудевшие в его черепе, возвещали наступление подобной эры.

Подтаявший снег походил на саван.

Когда он крадучись спустился вниз, то обнаружил еще один повод для депрессии. Эллен ждала его, вооружившись таблеткой аспирина, томатным соком, приправленным вустерским соусом, и полным кофейником. Это-то было как раз хорошо, а вот румянец на щеках Эллен и блеск в глазах — это совсем нехорошо. Ну совсем. Он очень постарался вспомнить, что произошло в темной нише после поцелуя, но вся ночь была как бы поглощена туманом. Сегодня Эллен льнула к нему. Как будто…

Эллери вздрогнул и единым духом выпил вторую чашку кофе.

— Ах, бедняжка! — промурлыкала Эллен. Она повела его в гостиную и поддерживала так, что он еле справился с охватившей его паникой.

Гостиная была усеяна телами уцелевших, которые с отрешенным видом пытались читать газеты. Эллери целеустремленно потянулся за свободной газетой, надеясь, что та очаровательная бацилла, носителем которой он стал, поймет наконец его желание страдать в одиночестве. Да как бы не так! Прижавшись к нему, Эллен направляла его к некоему предмету обстановки, в котором он с содроганием узнал кресло на двоих, иначе именуемое «креслом любви». Они уселись в него, так и не расцепившись.

— Читай свою газету, милый, — тихо шепнула ему на ухо бацилла. — А я просто посижу… и посмотрю на тебя.

Он читал с остервенением. Во время новогодних увеселений полиция Нью-Йорка провела 19 «алкогольных» рейдов. Мэр Джимми Уокер был приведен к присяге на второй срок своего развеселого пребывания в должности. Генерал Смутс из Южной Африки нанес первый визит в Соединенные Штаты и сообщил репортерам, что ужасы современной войны неизбежно поставят ее вне закона… Он все читал и читал, ничего не видя.

Избавление ему принесло возвращение Расти и Джона с прогулки. Эллери вскочил и поспешно сказал:

— Извините, Эллен, я давно хотел переговорить с Джоном. До скорого.

И убежал.

— Аве, Цезарь! — приветствовала его Расти. — А вы счастливчик.

— Что? — тупо спросил Эллери.

— Эллен — симпатичная девушка.

— Да. Вот. Доброго вам утречка. Как головушка?

— Смотря чья, — сказала Расти.

— Моя пока при мне, — Джон ухмыльнулся. — Хотя сегодня утром одно мгновение казалось, что она на плечах не удержится.

— У тебя по крайней мере есть оправдание.

— Есть что? — спросил Джон.

— Я имею в виду «Неприятный инцидент на конюшне», — глухо сказал Эллери.

— На чем?

— Да эта вчерашняя история в стойле, Джон. Большая любовная сцена.

Джон ухмыльнулся.

— И кто же был этот счастливец?

— О-о? — Эллери посмотрел на Расти.

Сегодня она была бледна.

— Это не имеет никакого значения, Эллери. В любом случае, это было глупо. Лучше всего забыть эту историю.

— Что забыть, ради всего святого? — настойчиво спросил Джон.

Эллери посмотрел на него. Он уже приготовился что-то сказать, но тут в комнату вплыла Валентина, похожая на леди Макбет. Расти еле слышно сказала:

— Простите, Эллери, нам безумно хочется кофе.

И уволокла Джона в столовую.

Тут Эллери, конечно, мог бы мрачно улыбнуться, да только сама мысль об этом заставила его сморщиться.

К счастью, И-эй-эф передавала игру на Кубок Роуза. Все слушали репортаж Грега Мак-Нами о победе Южной Калифорнии над Питтсбургом со счетом 47: 14. Тут же возник спор, что по интриге эта игра и сравниться не может с прошлогодним матчем на Кубок Роуза, когда Рой Ригельс — центр защиты калифорнийцев и их новый капитан, перехватив мяч после неудачного паса «политехников» из Джорджии, непостижимым образом влетел с ним за линию собственных ворот и тем самым принес победу соперникам-южанам со счетом 8:7. Так они скоротали остаток дня, а когда был съеден ужин, приготовленный миссис Янссен, был уже глубокий вечер.

Эллен все еще льнула к Эллери.

— Интересно, кто сегодня найдет подарочек, — сказала она по пути в гостиную.

Мариус, шедший следом, сказал: «Не все ли равно?» — и протиснулся вперед. Они увидели, как в музыкальной комнате зажегся свет, и услышали, как Мариус поднимает крышку рояля. Крышка тут же захлопнулась, а Мариус выбежал, угрожающе размахивая маленьким свертком в красно-зеленой фольге, с золоченой лентой и биркой в виде Санта-Клауса.

— В рояле, ей-Богу! — вопил Мариус.

Эллери взял у него сверток. На бирке была знакомая надпись: