Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев

б) принципиально новым двигателем: вместо примененной в известных образцах «нечистой силы», выделяющей в окружающую среду высокотоксичные сернистые соединения — электрономеханический усилитель биотоков;

в) автоматизированной системой управления, значительно более надежной, нежели примененная в зарубежных моделях ручная телепатическая; а также

г) широким применением синтетических конструкционных и отделочных материалов.

— Вы все, товарищи, с заявкой ознакомлены заблаговременно, мнения у вас уже сложились — так что прошу высказываться! — и Старший Инженер сел. Он так старался быть объективным, не выпячивать своего личного отношения к заявителю, что теперь нервничал: «А не перегнул ли? Еще создастся мнение, что ГУИО — за!»

Но Главный одобрительно кивнул.

Представитель Академии Медицинских Наук сказал:

— Мы, безусловно, против. Не будем говорить о том, что при таком темпе ходьбы неизбежно усиленное потоотделение, что — в сочетании с обдуванием организма встречным потоком воздуха — чревато простудой. Не будем. Тем более, что изобретение предназначено для людей закаленных, подолгу бывающих на свежем воздухе.

Оставим пока в стороне и вопрос о влиянии на организм высокочастотных излучений всей этой электроники. Этот вопрос нуждается в специальном исследовании, хотя я лично убежден: излучение это — вредное и, по ряду параметров, даже канцерогенное! Но об этом тоже не будем говорить.

Но вот о влиянии ходьбы с такой скоростью на развитие мускулатуры нельзя не сказать. Вы представьте, товарищи: шесть-восемь шагов в секунду! Один час такой, с позволения сказать, «ходьбы» в сутки — и через год вам обеспечена гипертрофия мышц тазобедренного пояса, расстройства сердечно-сосудистой системы и так далее. Нет, медицина против! Разве для тренировки спортсменов-стайеров — и то под наблюдением врачей.

Представитель ВНИИ Технологии Кожевенно-обувной промышленности объявил, что даже если все «за», изделие немыслимо запускать в производство: и трудоемко оно сверх меры, и химики материал для подметок, способный выдержать такие нагрузки, обещают не раньше, чем через десять лет…

Его коллега из ВНИИ Экономики той же отрасли с цифрами в руках показал, что себестоимость пары сапог будет (даже при поточном производстве) такой, что они и за двадцать лет не окупятся, а уж при мелкосерийном!.. Мотоцикл дешевле стоит!

Тут возник спор. Кто-то обрушился на мотоциклы: уличные пробки, заторы, светофоры — а тут надел и топай! Кто-то возразил, что мотоцикл — это не двадцать пять километров в час, а сто. Еще кто-то добавил, что мотоцикл хорош на дороге, а в лесу на нем не очень-то…

Уже про сапоги начали забывать, выкладывая наперебой, у кого что наболело насчет московского уличного движения; уже в углу, рядом с Серопеговым, седой красавец в джинсах рассказывал о Лос-Анджелесе: «Шесть миллионов жителей — и ни одного пешехода, кроме интуристов!» Но тут встал худенький майор из ГАИ и так зычно прокашлялся, что испуганно смолкли. Майор сказал:

— Если тут кто и мечтает носиться по Москве в серопеговских сапогах-скороходах быстрее троллейбуса— так это зря. Потому что сапогоносца, передвигающегося с такой скоростью, к пешеходам отнести никак нельзя, и для них будут разработаны особые правила. Какие именно, я пока сказать не могу, вопрос этот сложный, — но от имени ОРУД заверяю, что носиться по городу быстрее троллейбусов и без правил — этого не будет!

За майором выступил представитель. Общества Охрану Природы. Он очень красочно описал перспективы нашествия на заповедники и заказники туристов и браконьеров в серопеговских сапогах. Тут Лаврентий окончательно понял, что чаша весов с соображениями в пользу сапог взлетела к небу, а чаша с возражениями скребет по полу. Он пригорюнился и перестал слушать. И пропустил интересный спор.

Элегантная длинноногая дама из Бюро Технической Эстетики заявила, что даже если бы врачи, технологи, экономисты, гаишники и кто угодно были за сапоги-скороходы Серопегова, их все равно не стоило бы выпускать: бессмысленно ставить на конвейер модель, не поддающуюся видоизменениям в соответствии с колебаниями моды! Каблук «копытом» выходит из моды и вообще вот-вот на длительный период установится мода на практичный и красивый низкий каблук — и куда тогда прикажете девать эти дурацкие ботфорты, у которых каблук не ужмешь, поскольку он нафарширован всякой кибернетикой?!

Тут вскочила плотненькая усатенькая брюнеточка из обувной секции Центрального Дома Моделей Рабочей Одежды и воскликнула, что высокий каблук никогда — «Да, ни-ког-да!» — не выйдет из моды. А если надо «ужать» — пусть электронщики что-нибудь придумают. Транзисторы же придумали, вон какие махонькие, а не хуже больших радиол работают!

Печальный вислоухий электронщик возразил, что в сапогах применены интегральные схемы, микромодули, а если их заменить транзисторами, каблук станет побольше пивного бочонка. И, кстати, эти микромодули жуткий дефицит.

Все было ясно. Представитель профсоюза работников местной промышленности похвалил Серопегова как известного в отрасли рационализатора (Лаврентий ушам не поверил: какой там «известный в отрасли?» Он же для отрасли ничего не сделал, до того ли ему!) и посетовал, что работа над интересными, но малополезными новинками помешала Лаврентию Ивановичу еще более результативно содействовать техническому прогрессу в местной промышленности.

Подводя черту, появившийся перед самым концом обсуждения Начальник ГУИО предложил включить сапоги-скороходы в возглавляемый вечным двигателем второго рода список разработок, не принимаемый к рассмотрению, пожелал товарищу Серопегову успехов в труде, рационализаторстве и личной жизни и излечения от ложного честолюбия, толкавшего такого талантливого человека на создание ненужных химер.

Последним, собирая бумаги, покидал конференц-зал Старший Инженер. Он не скрывал торжества. Ну, что теперь, после публичной экзекуции, скажет этот маньяк?

А Серопегов сказал удивленно:

— Ничего страшного. Так обсуждать и я бы смог. Да, смог бы!

5

Остаток дня он бродил по улицам и к вечеру очутился в Замоскворечье. Остановился перед приторно пахнущим темно-красным зданием. Из ворот валил народ, в основном девушки. Серопегов долго всматривался в освещенные зыбким светом уличного фонаря лица, высмотрел то, которое понравилось больше всех, остановил благоухающую ванилью и корицей большеглазую девушку и спросил:

— Скажите, только правду: я еще не отцвел? Мне еще можно начать жизнь сначала? Нет, я не то спросил, что хотел. Начать сначала всегда можно, даже у края могилы. А вот успею я куда-то дойти, если сейчас начну с начала, а?

Девушка долго, пристально смотрела на него и наконец сказала задумчиво:

— Не пьяный и не шизик. И не поконченный. Успеете. Может, не до самого своего потолка — но все же довольно далеко. И достаточно высоко.

Удивительнейшие вещи иногда говорят большеглазые девушки! Такое говорят, чего и сами на всю глубину не понимают. Такое, чего и знать-то никак не могут. Нам, мужчинам, никогда не уразуметь, откуда это в них, еще ничего не испытавших,