Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев

в наши дни совершенство физическое тесно связано с духовным: «мене сана ин корпоре сано». Кроме того, — он с грустным юмором поглядел на журналиста, — когда-то меня поразили свифтовские струльдбруги, которых сотни лет мучили старческие недуги, не обострявшиеся и не утихавшие…

Холин поморщился.

— Прописные истины, — кивнул Берг, — они же самые верные. Попробуйте ответить на вопрос: может ли сплав двух начал, физического и духовного, породить новые, пока не известные свойства человека?

— Если разговор о парапсихологии, пешком сбегу, — предупредил Холин. — Меня от нее мутит, а от всего трансцендентального — особенно.

— Разговор… — Берг глянул на сервопульт. — А что вы слышали о «молчащих генах»?

Удивленный Холин потер подбородок. Снаружи совсем распогодилось, море сверкало тысячами белых искр, чайки стонущим облаком клубились над черными скалами. Небо слепило голубизной.

— Почти ничего… — нерешительно сказал он. — Я, видите ли, все еще путаю ген с хромосомой…

Берг терпеливо разъяснил:

— Это группа генов, не участвующая видимым образом в формировании генотипа. Они «молчат» — и все. В начале двадцать первого века было выяснено, что у животных эти гены под влиянием определенных факторов среды или искусственных воздействий начинают проявлять совершенно неожиданные качества, правда, в течение жизни одного поколения…

— Ну и что! — перебил Холин. — Опыты по генетической перестройке человека запрещены в том же веке!

— Вы большой знаток по части мораториев, — грустно-ядовито подхватил Берг. — А вот природа, к счастью или несчастью, — нет. Опыт… — он вдруг замолчал, и насторожившийся Холин едва разобрал, как он что-то пробормотал, словно не в силах промолчать, но и не желая быть услышанным. Но Холин все же расслышал и не успел удивиться — Берг заговорил снова — …или получить дар — дар за то, что не испугался смерти, а испугавшись, за то, что всю накопленную силу и ловкость употребил на борьбу, сумел самый страх обратить в свою силу. А когда иссякла и она, открыть вдруг в себе самом новый источник власти над собой… Сломать какой-то ограничитель, какой-то шлюз, и когда кончились силы в мышцах, зачерпнуть новую силу… — он взглянул на недоумевающего гостя, вздохнул, и бледность мало-помалу оставила его лицо. — Ведь могло случиться так, что мощное воздействие вдруг включило в человеческом организме давно забытый, «молчащий» механизм, и он начинает работать, предохраняя от всего, реконструируя все повреждения, компенсируя все потери? И теперь надо тщательно и долго все проверять…

Холин собрался переспросить, но был прерван — третий раз за день. В небе над маяком гудел двигатель аэротакси. Оно снизилось над морем и пошло на посадку в направлении берега. Через несколько секунд донесся хруст гальки под шасси, и рокот умолк.

— Ну вот теперь все, Николай Андреевич, — словно проснувшись, Берг забрал сумку и пошел к двери. — Не знаю, как скоро нам удастся увидеться.

— Так что же вы мне все-таки ответили? — спросил наигранно шутливым тоном Холин. Неясная, как тень пролетевшей машины, тревога скользнула по его лицу.

— Ничего, — остановившись у самой двери, Берг помолчал, потом шагнул в проем, и уже с лестницы донеслось, — ничего. Еще долго ничего… кроме того, что если путь далек, то проводник идет так же долго, как странники…

Когда Холин обернулся за своей сумкой, он увидел, что проектор снова включен и на двери светятся два изображения.

Молодой, лохматый, улыбающийся здоровяк стоит под пальмами сахарского оазиса и держит на ладони крохотного черепашонка.

На втором слайде тот же человек, чуть постарше, лежит в траве, и перед ним… Холин вгляделся, не веря своим глазам. «Человек не может вечно быть один», — вспомнил он фразу спортсмена, сказанную тихо, почти неслышно.

Коробка с перфорированными стенками в руках у Берга! Сколько их сменилось, коробок, с тех пор, как человек шел по пустыне? А черепаха все та же, только подросла.

НИКОЛАЙ КУРОЧКИН

СТИХИЙНЫЙ ГЕНИЙ

1

Старший Инженер, который сидел в Отделе Проверки на Новизну, читал поступающие в Главное Управление по делам Изобретений и Открытий (ГУИО) заявки— обычно только первый лист — и решал, передать заявку в Отдел Рассмотрения по Существу или в Сектор Вежливых Отказов, был обычный Старший Инженер: тонкорукий, полноватый, бледноватый, лысоватый и в «минусовых» очках. Он знал, что сам ни пороха не выдумает, ни даже велосипеда не изобретет. Но он бескорыстно любил технический прогресс и радовался каждый новой заявке, — а вдруг что-то небывалое?!

Но заявка, входящий 24680/13579, его испугала. Едва глянув на первый лист, он схватил телефонную трубку.

— Ну что там опять? Пожар? Потоп? Перпетуум мобиле изобрели? — лениво спросил Главный Специалист.

— Гораздо хуже! Опять Серопегов!

Главный помолчал и с надеждой в голосе спросил:

— Может, не тот? Может, однофамилец?

— Тот самый, стихийный гений.

Главный проглотил таблетку, запил и сказал:

— Ладно. Раз так, неси ее прямо ко мне. Будем решать кардинально. От авторов вечных двигателей нас закон бережет, а от стихийного гения надо своими силами отбиваться.

2

Разница между нормальным гением и гением стихийным огромна. Это, собственно говоря, и не разница. Это — пропасть!

Нормальный гений начинает с поступления в приличный вуз, вроде МВТУ, МИФИ или Томского политехнического. На третьем курсе он получает, за курсовую работу, кандидатскую степень. За дипломный проект — степень докторскую. В тридцать лет он — членкор и директор института. Женится нормальный гений на киногеничной, но хозяйственной аспирантке. Его тесть — персональный пенсионер союзного значения, а теща — милая, интеллигентная женщина с высокоразвитым чувством юмора. Все изобретения и открытия, которые возглавляемый нормальным гением коллектив выдает на-гора в огромных количествах, находят немедленное применение в различных отраслях народного хозяйства и приносят сотни тысяч рублей экономии.

Умирает нормальный гений, окруженный толпой любимых учеников, любящих родственников и талантливых скульпторов, готовящихся к конкурсу на лучший проект монумента Генеральному Конструктору.

Стихийный гений свой творческий путь начинает с гадостей. Вроде пятновыводителя для бесследного удаления двоек из дневника. Этими гадостями он увлекается так, что учиться ему некогда. После восьмого класса он, к радости родителей и школьных педагогов, поступает в ближайший техникум. Учится он там средне, но на производственной практике заваливает заводской БРИЗ «рацухами». И на первое в жизни вознаграждение покупает бочонок пива, три ящика «Рубина», целый рюкзак соевых батончиков и две банки килек в томате. И только благодарственный отзыв с завода, пришедший именно в день педсовета, спасает стихийного гения от отчисления «за организацию