Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев

снег, сизо-желтые языки замерзших помоев, а на них — яркие пятна консервных банок, кости, овощи, огрызки пирогов…

Он стал бродить по задворкам, по овражкам и пустырям. Он полюбил те, небывалые в их жизни, сочетания вещей и продуктов, в которые они вступают после своей смерти. Представьте игру объемов и теней, возникающую, скажем, при слиянии в один натюрморт оранжевого абажура с бахромой, обглоданной говяжьей берцовой кости, трех жестянок из-под дихлофоса и темно-синего эмалированного чайника!

Он не пренебрегал и скромными кучками золы, которую нерадивые хозяйки выкидывают на обочины, а то и на проезжую часть окраинных улочек — но главным, неисчерпаемым резервуаром моделей и тем стала для него, конечно же, городская свалка. Сторож свалки был убежден, что рисование — это так, для отвода глаз, на самом же деле механик с «бетонки» ищет на свалке запчасти. И пусть себе шарится, жалко, что ли? Все одно сгниет, соржавеет.

Годы шли-ровно и незаметно. Только набив до отказа полотнами, акварелями и графическими листами еще один шкаф, Руколапов замечал, что прошло еще сколько-то лет.

Приглашение в «Ушинку» на юбилей выпуска его озадачило. Все же двадцать лет — не шутка. Он уже далеко не юноша, но… Но неужели уже двадцать?

3

В числе прочих аттракционов, воскрешающих идиллическую атмосферу начала восьмидесятых годов, была и выставка работ выпускников художественно-графического отделения. Правда, увидев последние работы Руколапова, организаторы празднования содрогнулись. Ну да черт с ним, тут ведь важно не «что», а «чье». И солнечные свалочные пейзажи и утильно-мусорные натюрморты рядом с полотнами известных мастеров (а в выпуске были и такие!) украсили на один вечер два класса и кусок коридора «Ушинки».

А вот как встретит эти работы Выпускница номер один?

Конечно, еще неизвестно было, явится ли она. Как-никак, теперь Райка всесветная знаменитость, может и возгордиться. Да и времени может не выкроить: поездки, приемы, пресс-конференции… И вообще женщина полгода как из экспедиции, до юбилеев ли ей?

Но она явилась.

Все шло как обычно бывает на таких праздниках памяти, пока Раиса Павловна не сказала: «А ну-ка, дайте мне поближе взглянуть на дальнейшие успехи нашего славного Руколапа!»

Картина… Вторая… Третья… Поднятые брови, наморщенный лоб, недоуменные междометия… Руколапов не волновался. Подумаешь, авторитет: глава отечественной школы космопсихологии, первая в мире женщина-звездолетчица и тэ дэ! В живописи она никогда не разбиралась и пусть что хочет, то и лопочет!

Третье полотно, четвертое… Но что это?

У четвертой картины — уютный, редко посещаемый уголок городской свалки — Раиса Павловна вздрогнула, ойкнула, наклонилась низко, осторожно распрямилась и замерла, склонив голову набок. Потом резко согнулась, почти ткнувшись лбом в полотно. Потом обернулась ко всем, вытаращила глаза, испорченные жестоким светом чужих солнц, и хрипло спросила:

— Вы тоже слышите?

— Н-нет… А что?

— Тсс! Тихо!

Она подозвала незадачливого живописца, указала на левый нижний угол картины и спросила:

— Руколап, это вот — что?

— Это? А пес его знает. Металлолом какой-то. Скорее всего, химическая аппаратура.

— Аппаратура? Ну допустим. А эти черненькие, рядом с «аппаратурой»?

— Что ты пристала? Не знаю я. Это свалка, там все может быть, ясно? Фотоувеличители это, по-моему.

— Эх ты, увеличитель. Поедешь со мной.

— Куда еще?

— Куда, куда. В Госбезопасность.

— Зачем? Что я такого сделал?

— Быстрее ты! В машине объясню.

4

Представьте себе, читатель, что Вы — командир «летающей тарелки», уже не впервой попавший на Землю с разведзаданием. Вам нужно выбрать место базирования, причем такое, чтобы и близко от жизненных центров вражьей цивилизации (так называемых «городов») и чтобы никто из землян вас не увидел — а если и увидят, чтобы никто не заподозрил и не догадался, что он видел.

Ну, читатель? Что бы выбрали Вы? В глухомани легко укрыть базу, но разведчики наверняка погибнут по дороге к далеким городам. А в густонаселенных местах где скрыться?

Решение пришло не сразу. Испробовали множество вариантов, погубили не одну «летающую тарелку» — но теперь уже все окончательно ясно и в инструкциях командирам «тарелок» написано: «Пунктами базирования спускаемых аппаратов являются: а) в «белой» зоне— музеи и галереи современного западного искусства, б) в «красной» зоне — свалки. Выбор каких бы то ни было иных точек базирования не допускается по соображениям безопасности».

Конечно, музеи абстрактного искусства — решение близкое к идеальному. Пробрались ночью в зал, заняли свободный подиум, присобачили к борту корабля этикетку: «Дж. Смит, «Летающая тарелка». Титановый сплав» — и порядок. Можно записывать разговоры посетителей— и даже можно средь бела дня разведчиков в скафандрах выпускать. Только, опять-таки, с этикеткой на шее: «Экспонат, руками не трогать! Мобиль, оп. 13».

Свалка — тоже неплохо, можно свободнее расположиться, чем в музее. Но добираться до города со свалки…

Ведь любой шофер, завидя топающий по шоссе фотоувеличитель, глушит мотор и кидается ловить разведчика. Трое из двадцати восьми членов экипажа «летающей тарелки», дислоцированной на свалке близ города Т., уже самоликвидировались, чтоб не попасть в лапы противника— а работы еще на полгода.

«Вообще чего они там тянут, в Центре? — возмущался капитан «тарелки». — Разведка, разведка… Давно пора бросать в дело боевые звездолеты, обрабатывать гипсовые карьеры и пиритовые разработки каталитическими бомбами, чтобы задушить землян сернистыми газами, выделяющимися из минералов (это дешевле и быстрее, чем кипятить океаны) — и заселять добровольцами эту планетку, так выгодно расположенную на фланге здешней Галактики. И спешить, спешить, спешить, пока эти паршивые миролюбцы с Альфы Лебедя не пронюхали, прогрессисты озонированные!»

Капитан «тарелки» обрадовался, увидев на свалке человека с этюдником. «Если так дело дальше пойдет, — подумал он, — то скоро и в «красной» зоне можно будет в музеи перебраться»! На радостях капитан даже тяпнул полфляжки неразбавленного фенола.

Знать бы ему, чем обернется руколаповская картина… Но он не знал, не в силах был предугадать…

5

Альфалебедевский квазиживой контрразведчик АБТРРР уже заканчивал обследование невзрачных и безжизненных планеток системы, известной читателям как Альфа Эридана, и собирался вернуться на родину, когда на орбите вокруг Альфы Эридана появился звездолет землян. Примитивная, но многообещающая и динамичная (каких-то восемьсот тысяч лет от первых костров до первых фотонных ракет!) цивилизация землян была, строго говоря, вне круга интересов АБТРРР. Но, не найдя следов анаэробных агрессоров из Крабовидной туманности, он решил провести поиск еще и у Солнца. Поэтому, изучив язык, мысли и вкусы членов экипажа Второй Звездной, он принял квазикристаллическую форму и устроился в уютной ямке близ ракеты.

Расчет его был точен: уже через три часа женщина-звездолетчица заметила странный, мерцающий серо-коричневый камушек (как всегда, АБТРРР, решая сложные проблемы, анизотропно сокращался. Пьезооптический эффект и