Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев

— Ну, Николай Андреевич, к какому же выводу вы пришли?

Во взгляде Берга сквозило какое-то веселое облегчение. Когда противник или, на худой конец, оппонент начинает ликовать, значит, атакующей стороной допущен некий промах…

— Вывод? Хм… Вывод естественный. Нарушение законов!

— Каких? — поинтересовался Берг, постукивая пальцами по подлокотнику.

— Двух сразу. Если вам неизвестно — в чем я сомневаюсь, — еще восемнадцать лет назад, сначала в Северном полушарии, а потом — после образования Объединенного Совета Народов — ив Южном, был принят закон. Им запрещается, в частности, полное клонирование человеческого организма и все частные исследования в данной области!.. — ему показалось, что Берг хочет отвернуться, и он повысил голос. — Не говорите мне, что вы этого не знали!

— Разумеется, знал, — бесстрастно ответил спортсмен. — Вы излишне взволнованы…

Холин и сам это почувствовал, но не мог не поддаться хотя бы на секунду непреодолимому желанию пробить броню невозмутимости, неестественного, машинного спокойствия.

— Прошу прощения, — с трудом выдавил он. — Я несколько устал с дороги. К вам не так легко добраться.

— Да, — словно ничего не было, согласился Берг, — Жаль, что вы не предупредили о своем приезде.

— Я не был уверен, что вы встретитесь со мной. На турнирах с прессой обычно говорит ваш тренер. В нашей среде ходят слухи, будто вы избегаете журналистов.

— Не всегда, как видите. Ну, так что же со вторым законом? Случайно не второй закон роботов? — усмехнулся спортсмен.

Холин застыл с открытым ртом, Потом пробормотал:

— Почти… Только Азимов тут ни при чем. Хотя и… Ваше знание классики делает вам честь. — Он окончательно справился с овладевшим им замешательством и улыбнулся. — Это у него андроид-детектив? Да? Так вот, вы, наверное, помните международное соглашение двадцать седьмого года о применении андроидов и систем квазибелковых организмов. Если не ошибаюсь, то там категорически и недвусмысленно запрещается использовать вышеуказанные объекты в земных и околоземных условиях. Даже на Внеземном Индустриальном Поясе их применение строжайшим образом регламентировано.

— Из ваших слов следует, что я, Герман Берг, либо клон, либо андроид. Так? — Берг насмешливо фыркнул, задел коленом столик. Кофейные чашки звякнули, кофе плеснуло на стол.

— Ну, я не утверждаю этого… — Холин, в свою очередь, дипломатически улыбнулся. — Моя версия состоит в том, что был нарушен или первый или второй закон. Последовательное клонирование с неизвестными целями, стихийная акклиматизация клонов в человеческой среде, уничтожение по мере износа и замена новыми…

— Интересно… Эксперимент, растянувшийся на два столетия? Кстати, правовое положение клонов пока не урегулировано.

— И тем не менее это убийство — уничтожение здоровых, полноценных молодых людей, пусть и выращенных искусственно, из клетки, взятой с тела донора. Клон не робот и не животное!

— Согласно второй версии, он андроид. — Берг сделал вид, что заводит себя воображаемым ключом, вставленным куда-то в область солнечного сплетения. — Что тогда?

— Зависит от типа вашей конструкции, — так же шутливо ответил Холин, но глаза его оставались холодновато-серьезными. — Если в основе ее человеческий организм, дополненный и перестроенный с помощью искусственных органов и аппаратов, тогда он будет реконструирован до уровня, не отличающего владельца от окружающих, по возможности без ущерба для его здоровья и психики… Но есть и другой тип — андроид, в котором заменено главное — мозг, личность человека, ставшая искусственной конструкцией, где человеческому места не осталось и где всем управляет программа, пусть даже достаточно сложная и гибкая. То есть человекоподобная машина, а не усиленный человек. Таких перепрограммируют или… — он помедлил, затем решительно докончил, — или уничтожают. Они главным образом достались нам в наследство от всяких загибов прошлого. Эксперимент Кнульпа, лаборатория Виснаямы и прочее…

— К какому же типу вы относите меня? — со странным любопытством спросил Берг, не сводя глаз с Холина.

— Ага! — вытянул указательный палец Холин. — Можно считать ваш вопрос косвенным признанием в вашем искусственном происхождении?

— Разумеется, нет, — с явным удовольствием отказался Берг. — Мне просто интересно ваше мнение.

— Ну что вы! — отмахнулся Холин. — Мне трудно представить себе робота, который с таким блеском, с Хаким изяществом провел финальную схватку против такого взрывного и техничного противника, как наш Анвар Махмудов! Я уже неброски считать перестал!

— Благодарю вас, — склонил крупную голову Берг. — Но все-таки, к какому?

— Нет, только не В этом случае, — уже серьезно ответил Холин.

— Значит, ваша гипотеза об андроидах, если вы меня отождествляете с этим рядом парней, не относится и к ним, — возразил Берг, выпрямляясь в кресле и скрестив руки на груди.

— Допустим, — неохотно согласился Холин, покручивая стил, — но тогда остается вторая. Она еще неприятнее.

— Чем же? — Берг усмехнулся. — В любом случае погибает человек.

— В таком случае погибает именно человек, — твердо сказал Холин. — И если в первой версии есть какой-то шанс на возможность иного разрешения ситуации, да и оценивать ее может само человечество, — вы знаете, что судьбу андроидов решает специальная комиссия при Комитете по охране личности? — то во второй версии некто присвоил себе право решать единолично судьбу настоящего, живого человека…

— Значит, вы считаете, что некая смесь Виктора Франкенштейна с профессором Мориарти железной рукой контролирует участь своих творений? — перебил его Берг.

Кто такой Франкенштейн, Холин еще помнил, а на второго его эрудиции не хватило. Поэтому или потому, что вопросы задавал тот человек, которому следовало на них отвечать, он который раз ощутил глухое раздражение. Берг, судя по всему, был незаурядным тактиком не только на ковре.

— Ну, не обязательно так мрачно, — с деланной улыбкой ответил журналист. — Но вам известно немало случаев, из не слишком далекого прошлого, когда ученые в погоне за результатами забывали о средствах… Вернее, о нравственности своих средств.

— Так, — сказал Берг. — Вот теперь можно подвести итоги. Значит, одну гипотезу мы уже отвергаем, вторую еще не доказали. Теперь вопрос: почему моя личность заинтересовала вас именно в связи со всеми этими фактами? Неужели только из-за внешнего и ситуативного сходства?

Он встал и вытащил из-под дивана большую сумку, спортивную или дорожную. Распахнув створки шкафа, принялся укладывать в нее вещи.

— Надеюсь, вы извините меня, — он не оборачивался, — но скоро должна прийти машина. Однако мы успеем закончить наш разговор.

— Не думаю. Ставить точку придется довольно долго. У меня нет никаких доказательств искусственного происхождения упомянутых личностей. Это о первой версии. Не буду на ней настаивать, она и мне самому кажется довольно надуманной. А в случае истинности второй версии разговор может принести ощутимую пользу.

— Какую? — спросил Берг, не разгибаясь. Он засовывал в пакет аккуратно свернутую борцовскую куртку с красным поясом чемпиона.

Пожав плечами, Холин снял проектор, уложил его в свою сумку и ответил:

— Вы не сказали ни