Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев

— Меня зовут Слава, — не выдержал я.

— Очухались немного? — обрадовалась девушка. — Сейчас выкупаетесь, совсем придете в себя.

— А вы — Нина. Работаете в Ниверситете, — последнее слово я произнес особенно тщательно.

— С дедулей общались, — поняла девушка. — Приставал?

— Рассказывал о вашей работе. Что-то насчет искусственной икры, — я весьма неловко подбрасывал девушке тему, которая больше всего меня сейчас занимала. К счастью, Нина этого не заметила.

— Дедуля все просит меня принести попробовать.

— И что, ее действительно можно есть?

— Можно, — несколько вызывающе ответила девушка. — Не понимаю вашей иронии. Вы тоже противник этого направления?

— Какого направления?.. Нина, я полный профан в этих вопросах. Просветите, хоть на уровне детского сада!

Не знаю, поверила ли она мне… Смысл того, что она говорила, сводился к следующему.

Пища, которую потребляет человек, дает клеткам необходимую энергию и «строительный материал» для воспроизведения себе подобных. Но в натуральном виде она им «не по зубам». С помощью ферментов пища предварительно размалывается на биохимической «мясорубке» на белки, жиры и углеводы. Не рациональнее ли сразу вводить в организм эти составляющие, которые можно синтезировать промышленным способом? Польза колоссальная. Отпадет нужда засевать огромные площади хлебными культурами, затем их убирать, обрабатывать, хранить. Не будет необходимости в пастбищах для скота, заготовке кормов для его содержания, так как не будет и самого скота. Наконец, исчезнет зависимость человека от погоды. Все технологические процессы будут автоматизированы, резко повысится производительность труда. А в качестве сырья можно использовать все, что под рукой: траву, лес, уголь, нефть, отходы других промышленных производств…

Нина употребила несколько непонятных терминов: «хлебные культуры», «пастбища», «скот», — но уточнять я не посмел.

— Проблема уже решена, раз дело дошло до дегустации?

— Если бы, — Нина вздохнула. — Белковые молекулы очень сложны. Мы научились синтезировать белок в лабораториях, на эту операцию уходит много месяцев упорного труда. А в естественных условиях белок образуется за несколько минут, причем не требуется никаких особых условий: ни повышенной температуры, ни давления. Отстаем от природы, одним словом. Вам скучно?

— Нет, нет! Напротив! — я разволновался. Они, они истоки наших успехов и… ошибок! — А как все-таки получают эти самые белки? Очевидно, есть разные способы?

— Конечно, — откликнулась девушка. — Мы, например, используем микробиологический. Модель «корова», — Нина снова употребила непонятный термин. — Роль «коровок» выполняют особые бактерии. Мы их кормим специальными «травами» и «злаками» — углеводородами нефти. Они растут, а мы их потом «доим» — выделяем из них белки и жиры.

А РеБе? — вертелось у меня на языке. Иметь такую универсальную машину и биться над какими-то «коровками»?! Тут что-то не так…

— Ну вот, прибыли, — Нина широко повела рукой.

Река открылась неожиданно. Пологий застланный зеленым ковром берег неторопливо сбегал к воде. Противоположный, крутой, склонялся над нею плакучими ивами, почти касаясь узкими длинными листьями. Казалось, река замерла в полуденной дреме, и только солнечные блики скользили по переливам, выдавая глубинное течение.

— Что же вы?.. Или раздумали купаться?

Странно было слышать такое предложение. Купаться можно в бассейне, в специально оборудованном канале, но — в реке?.. У нас это никому не пришло бы в голову! Наши реки давно превратились в неотъемлемую часть технологических производственных комплексов… Видимо, мое лицо было достаточно красноречиво, потому что Нина снова рассмеялась.

Я обреченно дернул рубашку, забыв, что эту, бывшую сейчас на мне, следовало предварительно расстегнуть. Белые кружочки прыснули в траву.

— А пуговицы здесь ни при чем, — сказала Нина, собирая их в ладонь. — Какие странные… Вы все-таки кто?

— В некотором роде… турист, — вспомнил я гипотезу самой девушки. — А вообще… — я окончательно запутался в пряжках, пуговках, застежках, ремешках и в замешательстве уставился на мою провожатую.

Она, очевидно, истолковала мой взгляд как-то иначе, потому что неожиданно залилась румянцем.

— Я пройду выше, — она отвела глаза. — Тоже искупнусь, коли пришла. Речка тихая, омутов нет… — донеслось уже из-за кустов.

Тихая… Охотно верю, но рисковать в моем положении — глупо, — подумал я и, оголив повыше ноги, шагнул! Прохладная влага обволокла ступни, щиколотки, голени и легким ознобом прокатилась по телу. Вода под рукой была упруга и податлива, щекотливо струилась между пальцами, настойчиво увлекая за собой. Я нагнулся, и словно огромная вздрагивающая линза приблизилась к самым глазам. Вместе с нею придвинулся увеличенный диковинный мир. Он дрожал, колебался, ползал, носился, вспыхивал, мерцал, — жил!

— Вы что затихли? — крикнула Нина. — Крокодилов нет, — добавила она насмешливо. — Смелей!

Видимо, это была какая-то местная шутка, потому что откуда бы взяться крокодилам в средних широтах северного полушария?

— Ух! Хор-рошо!.. — гулкие ритмичные всплески неслись над рекой — девушка плыла.

— Крокодилов нет, а кто есть? — вернулся я к шутке, когда Нина, свежая, сияющая, появилась передо мной.

— Спрашиваете, кто? — откликнулась она. — Окуньки, щурята попадаются. Стерлядка, но это — ниже… Вам лучше с дедулей потолковать. Он у меня большой специалист по части рыбы — завзятый рыбак. Весь наш ученый люд к нему на уху ездит.

Словно сигнал тревоги прозвучал для меня при слове «рыба»! Рыба — что это? Разновидность РеБе? Его гидромодификация?.. А рыбак? Так, вероятно, называется человек, который занимается этой проблемой?.. Конечно! Нина сказала: «Большой специалист… К нему ездят ученые…» Стоп! Рыбак — дед? И мгновенно, как разматывается клубок, если дернешь нужный конец, выстроилась логическая цепочка. Дед — рыбак, крупный специалист по биокиберам, обитающим в водной среде. Отсюда вполне понятны его интерес и скептическое отношение к искусственной пище: «Рыбу ловют, икру вынают, а заместо настоящей в брюхо из солярки напихивают…» Объяснима теперь и вспышка Нины: она и дед— представители разных направлений!.. Как я раньше не обратил внимание — ведь он упоминал об этой проблеме! Объяснение только одно: мы с Олегом слишком зациклились на «курочке» и приняли деда как некое приложение, некий обязательный антураж легендарной Рябы…

— И они тоже — самовоспроизводящиеся? Рыбы? — почти машинально спросил я. Нина встревоженно посмотрела на меня.

— Разумеется, — ответила она. — Нерестятся, мечут икру. Все как положено: воспроизводят себе подобных… Я вижу, вам купание не помогло. Пойдемте к дому, и я на станцию сгоняю на велосипеде — вызову неотложку.

— Неотложку?

— Да. Врача, понимаете? Вам сделают укол — и все будет хорошо.

— Не надо неотложку! Я прекрасно себя чувствую, — я стиснул ее плечи и пристально взглянул в переполненные негодованием глаза.

— Пустите, — слабо дернулась Нина.

— Кричать тоже не надо. Тихо, тихо.

— Вы… шпион… все заграничное… — прошептала она, обмякая у меня в руках. — Как я сразу…

Я бережно положил девушку на траву и склонился над нею. Теперь ты будешь спать. Спать. Спать. Проснешься через два часа. Все забудешь, что произошло