Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев

привлек Раису Павловну), подняла его и решила: это будет сувенир! Вот так изрядно поглупевший (примитивная, любительская, огранка напильником и сверление отверстия для цепочки лишили квазикристаллического храбреца четверти его мыслящего вещества и разрушили миллионы связей в его квазимозге), но сохранивший инкогнито АБТРРР оказался — в виде кулона — на выставке работ Кольки Рукола-пова.

Он был недоволен собой: время шло, а к цели он не приблизился. Есть ли, нет ли в Солнечной системе разведчики крабовидных, он не выяснил. А этот юбилей… Конечно, заседания, встречи, визиты — это все интересно, но он же, в конце концов, не специалист по первобытной культуре, а контрразведчик! Борец против поджигателей межгалактической войны и претендентов на мировое господство!

Но вдруг!..

Вдруг среди композиции из мало ему знакомых земных вещей АБТРРР увидел явно с натуры, во всех деталях, списанную типовую «летающую тарелку» анаэроб-ников и рядом с нею — двух крабовидных в скафандрах. Нет, не зря он здесь, не зря! Не подвела его интуиция, подсказав незапланированный крюк к Солнцу!

Альфалебедевца залихорадило от волнения. За секунду он разогрелся настолько, что женщина, на шее которой он висел в качестве экзотического украшения, ойкнула и согнулась, чтобы отстранить от тела жгущий камень. АБТРРР подстроился к частоте пси-колебаний мозга женщины и послал телепатему, Не веришь? Повторю. И еще повторю. И еще, и еще — пока не поверишь!

В конце концов она поверила.

6

Сначала дежурный по Т-скому отделу Госбезопасности решил, что его неумно разыгрывают. Потом — что знаменитая звездолетчица все же не вынесла нелегкого даже для мужчин полета и малость… того… Ну, вы понимаете…

Потом и он поверил — и незамедлительно принял меры.

Межгалактических шпионов быстро и почти без потерь с нашей стороны обезвредили. АБТРРР с первым же автоматическим космозондом отправили домой, наградив орденом, а Руколапову с Альфы Лебедя по каналу нуль-транспортировки прислали Орден Дальнейших Успехов.

Колька пожал плечами, но нацепил на пиджачишко тусклую металлическую звездочку, усыпанную некрасивыми бурыми колючками, и пошел рисовать очередную помойку. На пути ему встретилась молодая женщина с детской коляской. Колька, по привычке глядя себе под ноги, посторонился.

Но странный голос неведомо откуда властно сказал: «Разогни спину, балда! Погляди ей в лицо, ну!» Руколапов поглядел и остолбенел. Женщина была дивно хороша. Он покраснел и, под диктовку Голоса сказал, с трудом выдавливая из горла слова: «Вы очень красивы. Я — художник. Можно, я вас нарисую?»

Он писал портрет незнакомки, а Голос беззвучно подсказывал, где какую краску положить, где блики бросить, и даже водил его рукой.

Увидев законченный портрет, молодая женщина объявила, что Колька — гений, а ее муж — ничтожество и что она готова посвятить всю оставшуюся жизнь (ей было двадцать три года) созданию творческих условий для Кольки. Руколапов хотел сказать, что и он — не гений, и портрет, в сущности, — не его работа. Но Голос прошипел: «Молчи, дурень! Потому я и назван «Орденом Дальнейших Успехов», что обязан и способен обеспечить лицу, мной награжденному, дальнейшие — и притом максимально возможные! — успехи в любой области. И не угрызайся: у нас знают, что делают. Раз наградили, — значит заслужил. А водить твоей рукой я буду только пока она сама не научится, что ей делать. И соглашайся, пока она не передумала!»

Он согласился. И его жизнь стала калейдоскопом дальнейших успехов. И Голос Ордена вел его по жизни, не давая ни свернуть на окольную тропку, ни зазнаться, ни излишне скромничать, ни смолчать, когда нужно правду в глаза…

Ордена, по закону, остаются в семье покойного. Но Руколапов завещал Орден Дальнейших Успехов родному педучилищу — с тем, чтобы им награждали, сроком на семестр, лучших учащихся художественно-графического отделения.

МИХАИЛ МИХЕЕВ

ШКОЛЬНЫЙ УБОРЩИК

Начальная школа — типовое здание из цветного пеносиликата и армированного стекла — стояла на улице Плутона, и шум стартующих кораблей доносился сюда приглушенно, к нему уже привыкли и дети и преподаватели.

…Уборку школы он начинал поздно вечером.

Днем приходилось работать в оранжерее, выполнять случайные поручения, чаще всего, когда нужно было что-то тяжелое поднять или передвинуть.

Труднее всего было на большой перемене. Вокруг него частенько собиралась шумная толпа ребят. Приходилось отвечать на неожиданные вопросы, а возникающая ребячья суматоха сбивала его киберлогику с толку, и он не знал, как себя вести. Защищаясь от непонятного и зная, что здесь он не нужен, он уходил в кабинет директора, где в углу, возле оконной портьеры имелось хорошее место, даже штепсельная розетка была рядом.

Когда наступали сумерки и школу покидал последний преподаватель, он зажигал свет в школе и включал оконные затемнители. Затемнялся он от любопытных, которые, заметив его через стекло, желали посмотреть на него поближе, старались проникнуть в школу и мешали ему работать.

Он доставал из стенного шкафа ручной пылесос, вешал его за спину. Выводил за поводок автомойщика — АМ-10, похожего на большого белого жука. Пока АМ-10, тихонько посапывая, ползал по коридору, оставляя за собой влажные полосы отмытого напольного пластика и сосновый запах аэрозоля, он проходил с пылесосом по классам.

Забытые на столах тетради и ручки он оставлял там, где они лежали. Обрывки бумаги, камешки, палочки и прочий мусор собирал в утилизатор. Непонятные ему предметы — чего только не приносили в школу дети — складывал на столе преподавателя, там утром их разбирал классный дежурный.

Приволакивая правую ногу, он спускался вниз в вестибюль— теперь он уже не падал на лестнице! — и сводил вниз АМ-10, который по-собачьи шлепал за ним на коротеньких мягких гусеницах.

Закончив уборку, он шел в туалет, мыл руки под краном, сушил их под феном и опять забирался в свой угол в директорском кабинете.

В его ферритовой памяти надежно хранились картины недавнего прошлого… буйные смерчи Венеры… жаркое бело-розовое пламя под кораблем… удары лунных метеоритов… непосильная тяжесть танкетки… Все это было не нужно ему здесь, в школе, поэтому не было желания что-либо вспоминать.

1

Начальная школа Космопорта носила имя Юрия Гагарина.

Конечно, Космопорт шефствовал над школой, где работала секция ЮКО — Юных Космонавтов и все ее учащиеся мечтали в будущем стать завоевателями Далекого Космоса.

Директором был Сергей Алешкин.

Он закончил Институт Космотехники и мечтал попасть на Венеру. А попал на «Луну-38». Но на другой год мечта его исполнилась, он слетал на