Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На стенах висели картины, написанные в спокойных, вполне земных тонах: зеленый, коричневый, оранжевый, цвета перемежались с красным, оттененным желтизной, или голубым с красными вкраплениями – изображены здесь были преимущественно цветы и спелые фрукты. Большинство картин были вполне реалистичными, хотя были среди них и абстрактные полотна, и импрессионистские. Одна картина особо привлекала внимание – на ней были изображены два ледомца, причем точка обзора была расположена достаточно высоко, и на дальнюю фигуру можно было смотреть как бы из-за плеча фигуры ближней. Тот, что был изображен на заднем плане, полулежал и, очевидно, страдал от боли, и вся композиция была странным образом размыта, словно зритель смотрел на изображение сквозь горькие слезы.
– Очень рад, что вы пришли!
Рядом с Чарли оказался другой наставник живущих в Первом детском центре детей, Назив. Он широко, дружески улыбался. Чарли оторвался от картины, в которую углубился, и пожал руку ледомца, одетого в точно такой же наряд, как и у Гросида.
– И я рад, – сказал он. – Мне здесь нравится.
– Я на это надеялся, – проговорил Назив. – Наверное, то, что ты здесь видишь, не слишком отличается от того, к чему ты привык, верно?
Чарли мог бы ограничиться кратким кивком, но с этими людьми он не хотел быть неискренним.
– Увы, – ответил он. – Отличается, и сильно. Хотя кое-что и у нас есть, впрочем, совсем немного.
– Давайте сядем, – предложил Назив. – Перекусим, чтоб зарядиться энергией. Впрочем, усердствовать не станем – позже нас ждет настоящий пир.
Гросид наполнил салатом простые глиняные тарелки и передал их по кругу, Назив же налил в кружки некий золотистый напиток. Терпкий на вкус, напиток напоминал мед, был прохладным, но не холодным, оставлял приятное послевкусие и слегка кружил голову. Салат был изумителен. Орудуя гладко отполированной деревянной вилкой с тремя зубцами, двумя короткими и длинным центральным, Чарли наслаждался, а потом с трудом сдержал себя, чтобы не потребовать добавки.
За столом шел общий разговор. Чарли говорил немного; его же собеседники поднимали темы, которые могли его заинтересовать или, во всяком случае, в обсуждении которых он мог участвовать. Если они говорили о вещах, малознакомых гостю, то очень коротко, чтобы надолго не выключать его из общей беседы. Фредон нашел на склоне холма долгоносиков. А ты видел новый тип инкрустации, который разработал Дрегг? Дерево в керамике и, похоже, он подвергает их воздействию огня уже после соединения! А Нария хотел применить методику биостатической обработки к новым волокнам, полученным из молочая. Глупыш Эриу повредил ножку…
И все это время вокруг сновали дети, чудесным образом не вмешиваясь в беседы взрослых, появляясь то с одного края стола, то с другого, получая от наставников – кто орех, а кто персик или апельсин. А иногда, едва слышно дыша, кто-нибудь из детей задавал взрослому вопрос:
– Илью говорит, будто стрекоза принадлежит к семейству пауков. Это так?
– Нет, конечно! Арахниды не имеют крыльев.
Шелест желтой туники, перехваченной пурпурной лентой, – и ребенок исчезал, а на его месте оказывалось маленькое и в высшей степени кокетливое создание, абсолютно голенькое, которое произносило тоненьким голоском:
– Гросид! Какое у тебя забавное лицо!
– У тебя тоже!
И, смеясь, малявка убегала.
Чарли, который старался есть не торопясь, наблюдал за Називом; тот, устроившись на подушках, доставал занозу из своей ладони, орудуя чем-то острым, похожим на иглу. Рука его, одновременно изящная и сильная, поразила Чарли своими мозолями – такие Чарли видел лишь у грузчиков в порту. Как совместить эти мозоли с изящными одеждами, которые с таким вкусом и даже шиком носит Назив? И, похлопав по ручке кресла, Чарли спросил:
– А мебель вы сами мастерите?
– Да, – весело отозвался Назив. – Кресла и стол сделал я, а посуду – Гросид. Дети нам помогали. Тебе нравится?
– Очень! – отозвался Чарли. Внутренняя поверхность чашки была светло-коричневой, почти золотой.
– Это лак на обожженной глине? – спросил он. – Или в качестве печи вы используете А-поле?
– Ни то, ни другое, – ответил Назив. – Хочешь, я покажу, как это делается? Или…
Он посмотрел на пустую тарелку, стоящую перед Чарли, и спросил:
– Еще салата?
С сожалением Чарли отодвинул тарелку.
– Нет, спасибо! Я хотел бы понаблюдать за процессом.
Они поднялись из-за стола и отправились к двери в глубине комнаты. Какой-то маленький озорник, спрятавшийся в занавесях, прикрывавших выход, бросился на Назива; тот, не останавливаясь, подхватил его, визжащего от удовольствия, перевернул в воздухе, шутя стукнул слегка головой о пол, вновь перевернул и, поставив на ноги, проводил мягким шлепком. После чего, широко улыбаясь, провел Чарли через дверь.
– Вижу, ты любишь детей, – сказал Чарли.
– Они божественны!
И вновь Чарли заблудился в нюансах местного наречия. Была ли это просто эмоциональная оценка маленьких ледомцев, живущих в этом коттедже и коттеджах поблизости, или же это была характеристика их статуса – божественного – в глазах Назива и, вероятно, всего Ледома. Ребенок как божество – это серьезно!
Комната, в которой они оказались, была и повыше, и пошире, и вообще значительно отличалась от уютного жилого помещения, которое Чарли только что покинул. Это была мастерская, настоящая мастерская! Кирпичный пол, нешлифованные шпунтованные панели; на деревянных колышках, вбитых в стены, висят основные инструменты плотника и столяра – молотки, клинья, тесла, струги, скобели, шила разных размеров, топоры – большие и малые, угольники, циркули и уровни, а также связки реек. Вдоль стен стоят на полу более сложные, механизированные инструменты, но они были также ручного изготовления и, что самое интересное, оказались деревянными. Настольная сабельная пила, например, приводилась в движение педалями, спрятанными под массивной деревянной станиной, и с помощью кривошипного механизма и системы веревочных шкивов могла совершать достаточно сложные операции. К пиле, соединенная шарниром с деревянной пружиной, присоединялась рама, регулировавшая шаг пилы. Рядом стоял токарный станок с огромным керамическим маховиком, весившим не меньше пятисот фунтов, и хитроумной системой шкивов для быстрого закрепления обрабатываемого изделия.
Но то, ради чего Назив привел Чарли в мастерскую, стояло в углу. Это была печь для обжига – кирпичная конструкция с трубой и массивной металлической дверью, стоящей на кирпичных столбах. Под печью располагалась выдвижная топка на роликах.
– Здесь у нас еще и горн, – проговорил Назив и, мощным движением руки подняв крышку топки, показал кузнечные мехи с педалью. Мехи заканчивались сдутой кожаной емкостью. Назив стал энергично давить на педали, и емкость, до этого плоская и морщинистая, расправилась и стала раздуваться, увеличиваясь в размерах.
– Идею мне подсказал один из наших воспитанников, – сказал Назив, – который учился играть на волынке.
Лицо его озарила улыбка. Он убрал ногу с педали и потянул за рычаг. Чарли услышал, как воздух со
