Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис

не мог не уснуть. Он расстегнул шлем, подсобрал парус на рифы и, опустив лодку по воле ветра, улегся спать на корме.

Но после полуночи, ближе к рассвету, он пробудился от великого крика в ушах. Холблит оглядел темные воды, но ничего не увидел, ибо ночь вновь сделалась черной. Осмотрев суденышко, он вновь улегся спать, поскольку был отягощен дремотой.

Проснулся он уже светлым утром; поглядев на кормило, чуть повернул к ветру нос лодки, а потом осмотрелся вокруг еще сонными глазами. И они открыли ему такое зрелище, что Холблит едва сумел сдержать восклицание. Ибо… о! прямо перед ним поднимались из вод во всей своей черноте огромные и мрачные утесы Острова Искупления. Он тут же направился к парусу, чтобы остановить лодку, однако та все равно неторопливо приближалась к суше, потому что сильное течение непреодолимо стремило ее к берегу. Спустив торопливо парус, Холблит взялся за весла и, напрягаясь, попробовал увести свой кораблик обратно в море, однако старания его оказались напрасными, и берег становился все ближе.

Поднявшись от весел, он огляделся, увидел, что находится уже в трех фарлонгах от берега и приближается к входу в ту самую гавань, которую оставил с Морским Орлом двенадцать лун назад, и понял, что воистину должен провести в нее свою лодку, иначе неминуемо разобьется о высокие скалы. Холблит уже видел, как волны набегают на утесы; одна из них, оказавшаяся повыше, ударила в каменную грудь, плеснув по ней вверх, словно бы пытаясь дотянуться до поросшей травою макушки, а потом речкой соленой воды обрушилась в море.

Тут он сказал себе, что примет все, что бы ни случилось с ним внутри этой гавани. Холблит снова поднял парус, взялся за кормило и направил лодку в самую середину бреши между скал, не зная, что ждет его на этом пути. Но уже через несколько минут ладья его вырвалась на гладкие воды и начала терять скорость, ибо ветры не могли проникнуть в залив, со всех сторон окруженный камнем. Холблит внимательно огляделся, разыскивая врагов; однако нигде не было видно ни корабля, ни лодки; посему он принялся осматривать берег, чтобы найти лучшее место для киля. Как сказано, здесь не было песчаного откоса, глубокие воды подходили прямо к покрытому травой берегу. Прилив поднимался высоко, и при отливе не без труда можно было подняться вверх от лика морского. Однако в тот миг воды стояли высоко, и между травой и темно-зеленым морем оставалось едва ли два фута.

Тут Холблит направил свое суденышко к углу гавани; за ним, чуть отступив от берега, из зеленой травы поднимался скалистый гребень; возле него паслось стадо овец, среди которых лежал рослый муж, как будто бы безоружный, ибо Холблит не заметил на нем блеска стали.

Суденышко приближалось к берегу, но рослый не шелохнулся; не сдвинулся он и когда киль стукнул о камни, и Холблит, выскочив, привязал свой ял к копью, глубоко вонзив его в землю. Тут Холблит счел, что муж сей мертв или же спит, и посему извлек свой меч и, держа его в правой руке, взял левой острый нож, приблизившись к покоящемуся между овец мужу. Тот лежал на боку, так что Холблит не видел его лица, а посему, тронув ногою, воскликнул:

– Проснись же, о пастырь! Ибо рассвет давно миновал, а явившийся день привел тебе гостя.

Повернувшись, муж медленно сел, и… о! это оказался не кто иной как Хилый Лис!

Поняв это, Холблит чуть отшатнулся, но воскликнул такими словами:

– Неужели я наконец отыскал тебя, о враг мой?

Сев малость попрямее, Хилый Лис потер глаза и буркнул:

– Да, ты нашел меня, можешь не сомневаться. Но вот о том, что я враг тебе, можно сейчас обменяться одним или парочкой слов.

– Что? – возмутился Холблит. – Неужели тебе непонятно, что одним лишь мечом стану я говорить с тобой?

– Вот уж не думал, – ответил Хилый Лис, неторопливо вставая. – Только позволь мне надеяться, что ты не сразишь меня безоружным, ведь, как ты видишь, при мне ничего нет.

– Тогда вооружайся скорее, – прорек Холблит, – но только не медли; ибо меня мутит от одного лишь твоего вида.

– Скверное говоришь, – ответил Хилый Лис, – но тогда без промедления пойдем со мной туда, где я отыщу и оружие, и место для схватки. Торопись. Времени мало, хотя ты наконец и явился.

– А моя лодка? – спросил Холблит.

– Понесешь ее с собою в суме? – ответил Хилый Лис. – Тебе она более не понадобится, кто бы кого ни убил: ты меня или я тебя.

Холблит в гневе нахмурил чело, ибо подумал: Лис угрожает ему местью родичей. Однако вслух ничего не сказал, потому что считал неподобающим перебраниваться словами с мужем, которого предстоит встретить в битве. Посему он молча последовал за Хилым Лисом. Тот привел его за обратную сторону реченного гребня к узкой расщелине, выходящей на море; возле нее оказался покрытый травою лужок, почти круглый с вида и обнесенный каменной стеной: некогда было место сие жерлом земного огня и котелком, полным расплавленного камня.

Когда они остановились на гладкой траве, Лис молвил:

– Потерпи-ка немного, пока я наведаюсь в свой оружейный сундук, а там посмотрим, что будет.

После сего он своротил с места огромную глыбу и, став на колени и локти, червем заполз в открывшуюся под нею дыру. Вышло, что она уводят в пещеру, ибо скоро голос Лиса послышался из-под земли; ворчливый и недовольный, он ругал то и это, а потом вылез ногами вперед и бросил на землю старый и ржавый меч без ножен, шлем, не менее ржавый и мятый, и округлый щит, гнутый и ветхий, словно бы уже разваливающийся на куски. Потом он встал, потянулся и, мило улыбнувшись Холблиту, молвил:

– А теперь, враг мой, со щитом и шлемом, взяв в руки меч, я готов сразиться с тобою; что до кольчуги, придется обойтись без хоберка. Не сумел вот найти, знать, старик все-таки продал кольчужку, ибо слишком любил монету. Но с гневом поглядев на него, Холблит ответил:

– Ты привел меня сюда, чтобы насмехаться? Неужели чтобы встретить воителя из Дома Ворона, ты не найдешь оружия лучше, чем ржавое железо, в котором ты кажешься грабителем могил? Я не буду сражаться против такого оружия.

– Истинно, – отвечал Хилый Лис. – Истинно из могилы оно происходит, ибо в этой дыре почиет дед моего отца, великий Поморник из племени Опустошителей, отец знакомого тебе Морского Орла. Но раз презираешь ты оружие мертвого воина, да вернутся на свое место сокровища старого