Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я – дуб старинный и от века
От рук страдаю человека.
Топор вонзит он в мою грудь,
А труп столкнет на водный путь.
Недолго поглядев на его листву, Холблит повернул к своему дому, но весь тот день – работал он или отдыхал – фраза эта звучала в его голове, и он все повторял ее – громко или едва слышно, – пока день не закончился, и не настало время для сна.
Он уснул, и ему привиделось, что возле его ложа стоит невозможно красивая женщина, и сперва показалось Холблиту, что он узнал черты Полоняночки. Но лицо ее и сложение и одежды вдруг изменились, и… о! это была красавица, Дочь Короля, по-прежнему терзавшаяся из-за любви к нему. Тут даже во сне стыд овладел Холблитом, и, пробужденный этим позором, он немного полежал, прислушиваясь к стуку ветвей, которые перебирал ветер, и крикам совы, устроившейся в дупле неподалеку от его собственного жилища. Скоро сон вновь овладел Холблитом, и опять возникла перед ним Дочь Короля, и опять он глядел на нее – со столь горячей жалостью и стыдом в сердце, что вновь проснулся и опять лежал прислушиваясь к ночным звукам. Потом он уснул в третий раз, и тот же образ вновь явился ему. Поглядев, Холблит увидел, что Королевна держит в руке своей переплетенную в золото и самоцветы книжку, которую он уже видел прежде в саду, и лицо ее более не искажено скорбью, но стало безмятежным, ясным и невозможно прекрасным.
Потом она открыла свою книгу перед Холблитом и принялась листать, так что он ясно видел картинки; и вот, были там нарисованы леса и замки и горящие горы, и стена вокруг Мира, и Короли на престолах, и прекрасные жены и воители – красивые-прекрасивые, – как было тогда в саду, когда он прятался среди ветвей лавра.
Так наконец добралась она и до той страницы, где собственное изображение Холблита соседствовало с обликом Полоняночки; и он глядел и томился желанием. Но Королевна перевернула страницу, и на одной стороне вновь оказалась Полоняночка, стоявшая в прекрасном саду посреди лилий, а позади нее поднимались стены дома – серые, древние и красивые. На другом же листе оказались нарисовано море, чуть встревожившееся под легким ветром; по волнам летела лодка под парусом, в лодке же сидел у кормила одинокий и довольный муж, и лицо его было лицом самого Холблита. Только успел он разглядеть эту картинку, Королевна захлопнула книжку, и видение растворилось в череде пустяковых снов.
Проснувшись на сером рассвете, Холблит припомнил свой сон и, выскочив из постели, смыл с себя ручье воспоминания ночи; а потом, облачившись, направился кратчайшим путем через лес к дому своих соседей; и было лицо Холблита ясным, и всю дорогу он напевал вторую половину врезанного в дерево стиха:
Среди травы лежу, забыт.
Седое время мне твердит:
Тобой вершат войну и мир,
Путь чрез моря, и бой и пир.
Выйдя из леса, он заторопился по цветущим лужайкам Роскошной и Манящей Равнины – к тому самому дому – и явился туда, когда было еще очень рано. У двери он наткнулся на девицу, несшую из колодца воду, и, заговорив с ним, та сказала.
– Здравствуй, Древолюб! Как ни жаль, редко показываешься ты на нашем дворе. Теперь, глядя в твое лицо, вижу я, что счастье вернулось в твое сердце, красивый и пригожий муж. Вот тебе и благодарность за это. – Тут она поставила свои ведра наземь и, взяв Холблита за уши, притянула к себе и ласково поцеловала.
Улыбнувшись в ответ, тот молвил.
– Спасибо тебе, сестрица, и за приветствие и за поцелуй, но я пришел сюда по нужде.
– Говори, – сказала она, – чтобы мы могли доставить тебе удовольствие.
Он сказал:
– Я хочу попросить ваших, чтобы они дали мне дерево – брусья, планки и доски, ибо, если я примусь валить лес, бревна будут долго сохнуть.
– Волен все это взять ты из нашего сарая, но после того, как позавтракаешь с нами, – молвила дева. – Входи же и отдохни.
Она взяла его за руку, и вместе они вошли в дом; подав Холблиту еду и питье, девица пошла по дому, обращаясь к каждому:
– Вот пришел Древолюб. И он снова счастлив, иди и погляди на него.
Так вокруг него собралось много народа, и все хвалили Холблита. Когда же завтрак закончился, главный в доме обратился к нему:
– Животные впряжены, и дерево ждет лишь твоего выбора.
После повел он Холблита к месту, где складывались доски, и тот выбрал для себя все нужное из самого крепкого дуба; после же все грузили повозку, положив туда и гвоздей, железных и деревянных, и прочие необходимые вещи.
Холблит поблагодарил хозяев, и его спросили:
– Куда же отвести все эти доски?
– Вниз, на берег моря, – изрек он, – поближе к моему жилищу.
Так они и поступили, и почти целая двадцатерица жен и мужей провожала его – кто пешком, кто в телеге. Приехав на берег моря, они сложили доски на землю – выше метки самой высокой воды. И тут же Холблит приступил к изготовлению лодки, ибо знал целиком это дело. А люди глядели на него и дивились. Наконец прилив – как ему и положено – отступил на самую малость и оставил за собой твердый и ровный песок. Тут женщины оставили Холблита и принялись бегать босиком по чистой воде, ибо море едва дышало; пришедшие с ними кмети тоже вступили в игру, так что Холблита на какое-то время предоставили самому себе, ибо подобные игры были новым развлечением для здешнего люда, редко спускавшегося к морю. Потом все решили плясать и вовлекли бы в пляску и Холблита, только он сказал «нет», потому что был занят работой; в игривости своей они попытались отобрать из его рук тесло, тут Холблит несколько рассердился, и, испугавшись, они отправились танцевать без него.
Потом стало очень жарко, и все опять собрались вокруг него и улегшись, усталые, принялись наблюдать за его работой. А одна из женщин, еще запыхавшаяся, промолвила, глядя на свою очаровательную руку, которую гладил один из мужей:
– Скажи мне, братец, когда будет совершен последний из тех могучих ударов, что ты наносишь теперь, вернешься ли ты снова в наш дом?
– Ненадолго, прекрасная сестрица, – ответил Холблит, не поднимая глаз.
– Увы нам, что ты говоришь подобные речи, –
