Россия и мусульманский мир № 12 / 2012 - Валентина Сченснович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместе с тем информационные механизмы, подготавливающие достижение поставленных целей, и идейное их оформление лежат на поверхности. Эта сфера рассчитана на публичность, на открытое воздействие на мировое общественное мнение. Важно правильно интерпретировать смысл этого воздействия. И здесь во взаимодействие вступают искусство информационного влияния, с одной стороны, и способность информационной контригры – с другой.
Ключевую роль в информационном воздействии современной геополитики играют академические исследования, придающие целям геополитики общечеловеческую видимость, форму объективного «научного» заключения. И поскольку они «обосновывают» и «сопровождают» реализацию геополитических целей, то, естественно, встраиваются в механику геополитики.
В этой связи встает вопрос: как академическая мысль Запада анализирует и оценивает смысл глобальной дихотомии «социализм – капитализм» и как она определяет отношение феномена социализма к геополитике? Интеллектуальные «танки» Запада прекрасно понимали, что феномен социализма затрагивает смысловые основания геополитики. Субъект геополитики должен получить ключевое преимущество – политическое, экономическое, культурное, идеологическое, – обеспечивающее его господство над народами мира, в том числе демографическое и физиологическое. Как показал опыт Второй мировой войны, субъект геополитики создает средства и механизмы «регулирования» населения Земли. Эти механизмы предполагают формирование технологии, включающей превращение человеческого тела в «материал» для экспериментирования. При этом имеется в виду использование полученных результатов во «благо» субъекта геополитики. Осмысленная реализация такой геополитики осуществлялась в практике нацизма и японского милитаризма.
Идейные основания социализма элиминируют смысловые основания такой геополитики. Их существование действует подобно бактерициду на мир вредных микроорганизмов: основанием социализма является не доминирование одного геополитического субъекта над другим, а международное сотрудничество людей труда, создающих материальные и духовные блага и выигрывающих именно от сотрудничества, а не от господства над другим. Этот смысл и предопределял формирование глобальной волны будущего, которая воспринималась как неизбежность и условие исчезновения мировых войн. Решающая роль Советского Союза в разгроме нацизма и катастрофические последствия двух мировых войн XX столетия создавали особую атмосферу позитивного восприятия интернационалистской социалистической перспективы.
Нарастающая волна социализма вела к сужению сфер влияния мирового капитализма. В периодически публикуемых обзорах общества Джона Бёрча они стали сокращаться как «шагреневая кожа».
В конце XX в. социалистическая система рухнула, а вместе с тем в обратном направлении покатилась и глобальная волна. Это движение служило живительной влагой для казалось бы засыхающих и гибнущих корней геополитики.
Феномен обратного движения цивилизационной волны позволяет дать комментарий, благоприятный для капитализма как «конечной цели» истории, глобального явления и, естественно, неблагоприятный для социализма. Такой концептуальный комментарий и дал Френсис Фукуяма6. Он обращает внимание на, казалось бы, странный феномен: глобальный финансовый кризис, начавшийся в 2008 г., не породил подъема американского левого популизма. Наиболее динамичные популистские движения относились к правому крылу, цель которого – регулирующие функции государства, способного защитить простых людей от финансовых спекулянтов. Аналогичные тенденции наблюдаются и в Европе, где левые анемичны, а популистские правые партии оказались на подъеме. Опыт выборов президента Франции в 2012 г. несколько корректирует эту европейскую картину. Однако нельзя отрицать реальность глобального кризиса социализма.
Подход Фукуямы интересен тем, что он пытается определить глубинные исторические истоки этого кризиса и находит их в росте численности и влияния среднего класса. Фукуяма утверждает, что те властные идеи, которые формировали человеческое общество за последние 300 лет, носили религиозный характер. Исключение составляет лишь конфуцианство.
Первой секулярной идеологией, имеющей мировой эффект, явился либерализм, возникающий с подъемом торгового, а затем и промышленного среднего класса. К среднему классу Фукуяма относит людей, находящихся между социальной вершиной и дном, имеющих либо реальную собственность, либо бизнес и, по крайней мере, среднее образование.
Политическое влияние среднего класса Фукуяма связывает со славной английской революцией 1688–1689 гг., реализацией фундаментального права защиты частной собственности и деятельностью английского парламента. Нельзя не обратить внимания на тот факт, что в своей начальной стадии английский парламент представлял меньше 10 % населения страны. Классические либералы, такие как Милль, отмечает Фукуяма, скептически относились к достоинствам демократии. Вплоть до конца XIX в. гарантированное правительством право голоса было ограничено размером собственности и уровнем образования. И это требование, подчеркивает Фукуяма, касалось всех частей Европы.
В этой изначальной сущности либерального отношения к демократии, как оказалось, заключалась историческая судьба среднего класса и европейской демократии.
Индустриальный прогресс предопределил рост численности и социального влияния пролетариата, тех трудящихся, на плечах которых держалась промышленность, но которые не имели гарантированного правительством права голоса.
Борьба за всеобщее избирательное право, т.е. за последовательную демократию, обрела ключевое значение в утверждении легитимности социалистического рабочего движения. Ранние марксисты, считает Фукуяма, верили в то, что они могут одержать победу простой численностью.
Но при этом они стали представлять угрозу для гегемонии как консерваторов, так и традиционных либералов. Господствующие экономически и политически классы не могли допустить прихода к государственному управлению лидеров организованного рабочего движения, ибо это грозило коренным изменением экономического и политического порядка. Всеобщее избирательное право вело к возникновению политического тупика. В этом Фукуяма видит причину отступления от демократии в пользу диктатуры и принятия ориентации на прямой захват власти. Возникновение диктатуры пролетариата как орудия политической победы и строительства нового общества и рождение фашистских диктатур в странах Западной Европы как орудия утверждения гегемонии среднего класса можно считать результатом кризиса всеобщего избирательного права, не давшего реализоваться цивилизационному компромиссу.
Поворот среднего класса от либерализма к тоталитарной воле, мысли и чувствам нации получил обоснование в концептуальных конструкциях фашизма. В этом контексте можно особо выделить работу Джованни Джентиле «Философская основа фашизма» (1928).
Джованни Джентиле исходил из того, что нужное направление политической практике, а значит, и историческому движению можно придать не на путях либеральной демократии, а лишь в том случае, если хаос массового движения будет консолидирован в воле вождя: нация и вождь должны составлять единое целое. Соответственно, Джентиле соединял воедино задачу партии и всех инструментов пропаганды и образования для того, чтобы сделать мысль и волю вождя мыслями и волей масс. Сакрализация личной воли вождя – это грандиозная задача, решение которой должно начинаться с малых детей и охватывать все массы народа. В результате духовной реконструкции всеобщее избирательное право должно было давать однозначный результат.
В XX в. фашизм практически осуществил систему манипулирования массовым поведением путем создания информационных образов, как выражения истин исторической и социальной жизни нации. Истина стала совпадать с непосредственным участием в массовых мероприятиях, символизирующих величие нации, а значит, и каждого участвующего в них.
Для потерпевших поражение наций, «униженных и оскорбленных» и вместе с тем имевших великую историю, подлинной терапией духа мог быть образ собственного величия как абсолютной цели истории, а значит, и превосходства над другими народами. Такой образ и стал формироваться на «научной» основе.
Другим ключевым моментом духовной реконструкции была информационная изоляция. Информационная монополия стала эффективным механизмом массового внушения.
Таким образом, мысль и воля вождя могли превращаться в мысли и волю масс, как волю всей нации, как исходное условие достижения нацией своей абсолютной выгоды как глобального господства.
