Россия и мусульманский мир № 12 / 2012 - Валентина Сченснович

Россия и мусульманския мир №12

КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!

ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ

МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!

ПРОДРОМЫ1 ПОЛЯ

СОВРЕМЕННОЙ ГЕОПОЛИТИКИ

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.Но нет Востока и Запада нет, что – племя, Родина, род,Если сильный с сильным лицом к лицу у края Земли встает?

В ходе президентской предвыборной кампании 2012 г. Митт Ромни, критикуя Барака Обаму за его внешнюю политику, назвал Россию геополитическим противником Америки номер один. Это заявление не могло не вызвать широкого общественного резонанса.

Возникает вопрос, что стоит за этим заявлением: личная точка зрения Ромни или же константный взгляд американской политической элиты на Россию?

Очевидна важность правильного ответа на этот вопрос. Если мы имеем дело с константным политическим курсом Америки, то мир снова оказывается, как поэтически выразился Р. Киплинг, «у края Земли».

Конечно, можно игнорировать заявление Митта Ромни, считать его словесным упражнением предвыборной программы, не имеющим реального политического смысла. Но это было бы проявлением, свойственным нашей ментальности, легкомыслия. Легкомыслие приятно, поскольку оно снимает озабоченность. Снятию озабоченности активно способствуют миражи, которые формируются информационными центрами и спецслужбами Запада.

А как в этой ситуации ведет себя наша отечественная интеллектуальная «тусовка»? Для нее характерны противоположные эмоциональные реакции.

Фундаментальная наука призвана прояснить действительную ситуацию. Поскольку действительность ситуации относится к виртуальной реальности, то здесь оказывается необходимой методология гуманитарного знания.

Необходимо воспроизвести ту геополитическую реальность, которая стоит за заявлением Митта Ромни. Без этого невозможна современная глобальная политическая ориентация.

Итак, существует ли реальная угроза того, что сверхдержава возьмет на вооружение ориентиры геополитики?

Сегодня мы можем с определенной осторожностью утверждать, что ответ на этот вопрос носит двойственный характер: и «да» и «нет».

Заявление Митта Ромни свидетельствует о том, что в США существуют влиятельные политические силы, выступающие за реанимацию геополитики в отношении России, а вместе с тем и политики «холодной войны». Но нельзя сбрасывать со счетов и влияние здравомыслящих политиков, стремящихся увести современный мир от повторения апокалипсиса XX в.

Кто победит в этом принципиальном противостоянии?

Все зависит от результата практической апробации построения поля современной геополитики. Что будет означать «край Земли» – общечеловеческую катастрофу или триумф «самого сильного» и «самого достойного»?

Но что такое «край Земли» в исторической ретроспективе?

Мир встал «у края Земли» во время Второй мировой войны. После нее представлялась невозможной реанимация геополитической цели.

Человечество обрело общую мудрость.

Ее образно выразил Р. Киплинг. Камал, следуя духу мятежных племен, крадет гордость английского полковника, принадлежащую ему чистокровную кобылу. Сын полковника, следуя сохранению чести рода, преследует конокрада, настигает его, угрожая позвать солдат, сжечь его селение и перебить сородичей.

Можно ли предотвратить конфликт? Следуя приоритету сохранения жизни, сын полковника отказывается от мести и дарит Камалу кобылу отца. Вступает в силу чувство справедливости.

Камал в ответ на дар сына полковника посылает своего сына на подаренной кобыле на службу к полковнику. Восток и Запад «сходят со своих мест».

Высшее чувство справедливости стоит как над корыстной выгодой, так и честью рода и племени.

Реальность человечества как целого, признание приоритетного смысла его сохранения коренным образом меняют традиционные тренды международной политики.

Но меняют виртуально. В реальности продолжает действовать конкретность частных интересов. Эта конкретность и была поколеблена катастрофическими жертвами Второй мировой войны.

В итоге возникла ситуация неопределенности. Неопределенность характеризовала массовое самосознание России. Эта неопределенность особенно отчетливо проявилась в новую эру, которую можно охарактеризовать как эру после «холодной войны».

Но неопределенность существовала и до этой эры. Она была обусловлена инерцией союзнических отношений в войне с фашизмом, которая сохранялась вплоть до известной речи Уинстона Черчилля в Фултоне, обозначавшей начало «холодной войны».

Черчилль четко поставил вопрос: на чем может основываться послевоенная глобальная политика Запада? И дал на этот вопрос недвусмысленный ответ – на глобальном противостоянии Советскому Союзу и принципам его образа жизни. Иными словами, политика Запада вводилась в геополитическое социально ориентированное русло. Соответственно до распада Советского Союза и системы социалистических стран глобальная ситуация воспринималась как дихотомия противостояния и соревнования двух систем. Отечественная оценка ситуации исходила из теории формационного перехода мира от капитализма к коммунизму, перехода, который должен составлять целую историческую эпоху. В свою очередь западные политологи представили в качестве идеологического основания противостояния коммунизму идею «свободы».

Борьба двух систем – это исходный пункт политического мышления государственных деятелей. Под этим углом зрения стали рассматриваться как итоги Второй мировой войны, так и открывающиеся перспективы нового глобального противостояния.

Вопрос теперь был не в том, как избежать платы за «шакалий обед» возникшей угрозы Третьей мировой войны, а в том, кому следует за него платить.

В этой связи А.Н. Яковлев писал: «Известно, чем закончилась правовая авантюра для главарей фашизма, Гитлера сожгли, облив бензином, словно тифозную вошь. Остальных повесили. Урок, что называется, нагляден до предела.

Казалось, он мог послужить вполне убедительным предостережением тем, кого бы вновь посетила идея мирового господства. Но в том, однако, и заключается главная особенность класса капиталистов, что он ненасытен в своем стремлении к наживе, деньгам, богатству»2.

Были ли такие суждения пророческими? Не стремлением ли реанимировать саму идею мирового господства объясняются изыскания, «доказывающие», что Гитлер не был облит бензином и сожжен словно «тифозная вошь», а благополучно перебрался на латиноамериканский континент и прожил там с Евой Браун 17 лет?

Время идет, и оценки меняются, подчас кардинально. Как сказал великий Платон, «время всесильно: порой изменяют немногие годы имя и облик вещей, их естество и судьбу»3.

Как бы в этой связи оценил А.Н. Яковлев метаморфозу своих воззрений на класс капиталистов и их роль в международной жизни? Это – особая проблема, требующая специального исследования.

Очевидно, что в основании противостояния двух систем лежали определенные идеологические построения, которые не столько обнажали, сколько маскировали реальность политических отношений. Как понимали эту реальность политики Запада и Советского Союза? Было ли идентичным это понимание?

Можно определенно утверждать, что если идентичность и существовала, то далеко не во всем. Дело в том, что традиционно исходными пунктами поведения политиков Запада были геополитические идеи, которые не разделялись советскими лидерами.

Нежелание видеть западные ориентиры политики сыграло роковую роль в определении стратегических целей и конечных результатов перестройки, предложенных М.С. Горбачёвым всему миру.

Советские лидеры отказались от коммунистической перспективы и перевели страну на капиталистические рельсы. Началась грандиозная перестройка системы внешней политики. Россия впала в эйфорию ожидания глобального братания с западноевропейскими странами и Соединенными Штатами Америки. Дорогостоящий оборонительный щит страны стал казаться обременительным; коренным образом изменились отношения с союзниками, входившими в состав социалистического содружества.

Россия, разоружающая сама себя и открывающая свои границы, с улыбкой на устах двинулась в сторону своих бывших идеологических противников. Хотя на Западе мало кто ожидал таких фантастических и удивительных даров, но их встречали с энтузиазмом, под аплодисменты. Произносились красивые речи, устраивались шумные приемы. Реальных шагов по установлению братских отношений нового типа, как ожидали отечественные отцы перестройки и реформ, однако, так и не последовало.