Россия и мусульманский мир № 10 / 2012 - Валентина Сченснович

Россия и мусульманский мир №10

КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!

ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ

МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!

В ОЖИДАНИИ ШТОРМОВЫХ ПОРЫВОВ.

РОССИЙСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН

Описание мировых процессов в терминах турбулентности стало широко распространенным. Росту популярности этого подхода способствовал мировой финансовый и экономический кризис, выход из которого и сегодня кажется не менее далеким, чем в 2008 г. Неуверенность в способности контролировать собственное будущее, о которой применительно к индивиду говорил Пьер Бурдьё на исходе XX в., сегодня распространяется на государства, их политические и экономические системы, а также транснациональные объединения. Ничего не исключено и не предрешено – вот та тревожная система координат, в которой мировым лидерам приходится принимать решения. Владимир Путин, продливший (но не гарантировавший) свое пребывание у власти до 2018 г., уже с основанием может считаться одним из старейшин среди них. Но мир и страна, в которой он третий раз становится президентом, радикально изменились по сравнению с тем временем, когда Борис Ельцин передал ему бразды правления. В том, что изменения оказались столь значительными, есть немалая заслуга самого Путина. Однако это не упрощает его будущую задачу.

Выбор российским руководством внешнеполитических опций в значительно большей степени, чем в начале прошлого десятилетия, будет определяться (или ограничиваться) внутриполитическими возможностями. В предыдущей статье в журнале «Россия в глобальной политике» (2011, № 3) автор уже высказывал предположение, что в период электоральных кампаний конца 2011 – начала 2012 г. российская внешняя политика может оказаться заложницей неконтролируемого развития событий, которое связано с дефицитом легитимности власти, сформированной в результате выборов без реальной политической конкуренции. Теперь, когда драматический рубеж пройден, стоит задуматься о том, не превратится ли Россия в результате случившихся изменений в новый очаг мировой турбулентности. Но прежде нужно сказать несколько слов о том, что же все-таки произошло в период между 4 декабря 2011 и 4 марта 2012 г.

Наиболее уместным будет слово «недореволюция». В свое время такой термин использовали некоторые лидеры студенческих волнений 1968 г., оценивая масштаб воздействия молодежных протестов на социальный и политический строй в странах Запада.

Снижение электоральной поддержки правящей партии «Единая Россия» (согласно официальным результатам думских выборов) и особенно последовавшие за голосованием 4 декабря протестные выступления показали, что политический консенсус начала 2000-х годов перестал существовать. Масштаб демонстраций на Болотной площади и проспекте Сахарова засвидетельствовал кумулятивный рост числа тех, кто имеет «стилистические» разногласия с существующей властью. Хотя детальный социологический портрет «людей с белыми ленточками» еще только предстоит создать, можно говорить о том, что система вертикали власти лишилась поддержки существенной части среднего класса крупных российских городов.

По всей видимости, осознание новой ситуации вызвало у правящего тандема Путин–Медведев определенную растерянность. Протестные выступления побудили дуумвират приступить к частичной политической либерализации, планы которой обсуждались задолго до декабрьских демонстраций. Одновременно произошли изменения в информационной политике государственных электронных СМИ, сопоставимые с прорывом к гласности в конце 1980-х годов.

Но уже в январе 2012 г. команда Путина изменила предвыборную тактику, перейдя к конфронтационной риторике по отношению к протестующим и сочувствующим им внешним силам (под раздачу попал и вновь назначенный американский посол Майкл Макфол). Тем самым удалось консолидировать новую базу электоральной поддержки Путина и создать предпосылки для существенного изменения соотношения сил на уровне политической элиты. Президентские выборы неожиданно оказались состязательными, но это было состязание власти с разнородной оппозицией, не представленной в избирательных бюллетенях. Уже в феврале пропутинские силы добились перевеса в масштабах митинговой активности. В итоге Владимир Путин впервые одержал победу в условиях политического противостояния, и этот факт будет иметь серьезные последствия для российской политики.

По всей видимости, для лидеров антипутинской оппозиции масштаб протестных выступлений оказался не менее неожиданным, чем для власти. Почти спонтанно возникла причудливая коалиция, объединяющая сторонников либеральных ценностей, левых радикалов и националистов. В этой конфигурации появление единого координирующего центра, способного сформулировать внутренне целостный набор политических требований, оказалось невозможным. Ради поддержания массовости демонстраций лидеры оппозиции упустили шанс своевременно дистанцироваться от сомнительных фигур и организаций, на начальном этапе присоединившихся к протестным выступлениям. В результате еще до выборов 4 марта протестная активность пошла на спад. В целом не только масштаб, но и интенсивность низовой поддержки оппозиционных выступлений оказались недостаточными для того, чтобы дестабилизировать режим. Однако ничего не кончено. Число противников системы, отождествляемой с Владимиром Путиным, не уменьшилось, и нельзя быть уверенным, что они будут спокойно дожидаться завершения его третьего президентского срока.

С момента инаугурации Владимир Путин окажется перед дилеммой – либо всячески укреплять прежнюю авторитарную модель власти, либо пойти на глубокие политические преобразования вплоть до конституционной реформы, которая, наконец, обеспечит встраивание института президентства в систему разделения властей, создаст гарантии независимости судов и средств массовой информации, сделает неизбежным проведение в полном смысле свободных выборов. Скорее всего, Путин и его окружение вначале попытаются консолидировать власть с учетом новых политических реалий. Недореволюция зимы 2011–2012 гг. выявила дисфункциональность прежней коалиции силовиков и системных либералов, на которую Путин опирался с 2000 г. В изменившихся условиях появится потребность в рекрутировании нового поколения управленческой и политической элиты, на которое Путин сможет опереться. В дальнейшем «новые люди» в нарастающей степени начнут определять будущее страны.

Практически все значимые шаги российской власти в ближайшее время будут делаться с оглядкой, поскольку высока вероятность очередного всплеска протестов. Политические противники Путина будут и впредь ставить под сомнение легитимность и его третьего президентского срока, и нынешнего состава Государственной думы. В случае новой волны экономического кризиса Путину вновь придется налаживать диалог с разными политическими силами, включая и сторонников либеральной демократии западного образца, и радикальных националистов. Задача политического руководства, очевидно, будет состоять в том, чтобы интегрировать в легальный политический процесс и тех и других, предоставив им возможность полноценного участия в региональных и муниципальных выборах, а затем и в электоральных кампаниях федерального уровня. Нормализации политических процессов мог бы способствовать недвусмысленный сигнал о том, что Путин и его окружение готовы ограничиться только шестилетним периодом президентства и не будут стремиться продлить его до 2024 г. В сущности, Путину уже сейчас следовало бы начать разрабатывать стратегию цивилизованного выхода из власти в определенные российской Конституцией сроки.

Российская недореволюция продемонстрировала индифферентность оппозиции к внешнеполитической проблематике. Реакция оппозиционеров на соответствующие высказывания Путина в период предвыборной кампании была довольно вялой, никто из них даже не пытался предложить какие-либо программные установки в этой области хотя бы в порядке реакции на статью кандидата, опубликованную в «Московских новостях». Маловероятно, что в сфере внешней политики существует широкий консенсус между сторонниками и противниками Путина. Нежелание оппозиционеров всерьез втягиваться в дискуссию по внешнеполитической проблематике было скорее связано с тем, что альтернативная платформа пока не выглядит достаточно привлекательной с точки зрения мобилизации электората и политических активистов. По сути дела, оппозиция сохранила за Путиным монополию на определение и истолкование российской внешнеполитической повестки.