Итальянец - Артуро Перес-Реверте

– Говорят, везде полно агентов и шпионов, – замечает Елена. – В отеле «Принц Альфонсо» и в Альхесирасе.

– Все может быть, возражать не стану, – холодно отвечает молодой гвардеец. – Но мы в это не лезем. Наше дело – охранять пляж, вот мы и охраняем.

Слышно, как капрал сдержанно усмехается.

– Не так уж плохо, – поясняет он. – Этих, по ту сторону, надо иногда и припугнуть.

Огни и глубинные бомбы остались позади, но течение сильное, и майале отклоняется от курса; глубиномер показывает тринадцать метров, Тезео Ломбардо глушит мотор, опустив майале на дно, покрытое водорослями, и Дженнаро Скуарчалупо поднимается на поверхность, ориентируясь на путеводный кабель с черным буйком; на море легкое волнение. Неаполитанец перекрывает кислород в маске, снимает ее и жадно вдыхает свежий ночной воздух.

Согласно компасу, Гибралтарский порт находится на юго-востоке, над Дженнаро – звездное небо и огромная скала. Луны не видно, в порту не горят огни, и, похоже, там все успокоилось. Скуарчалупо озирается и на другом берегу бухты видит далекий свет Альхесираса. А довольно близко от него, между ним и Ла-Линеа, видны силуэты кораблей, стоящих на якоре.

Майале отклонилась от курса из-за течения. Их отнесло довольно далеко от намеченных целей, ближе к Пуэнте-Майорга, на север бухты. Скуарчалупо хочет опуститься на глубину, чтобы сообщить об этом товарищу, но пузыри на поверхности указывают на то, что Ломбардо уже поднимается; его голова показывается над водой совсем рядом с неаполитанцем. В двойных окулярах маски среди брызг отражаются далекие огни.

– Мы прошли мимо, – тихо сообщает Скуарчалупо, двигая руками, чтобы удержаться на плаву. – Нас отнесло влево.

Ломбардо не торопится отвечать. Он тоже снимает маску и оглядывает бухту. На фоне темного берега целей не видно.

– Нам нужно назад, – отвечает он наконец. – Там есть большой корабль.

Скуарчалупо замечает, что Ломбардо говорит отрывисто и нечетко. Волны и усилия, которые тот предпринимает, чтобы удержаться на поверхности, затрудняют речь.

– С тобой все нормально, Тезео?

– Голова болит, но сейчас уже лучше.

– Снаряжение у тебя в порядке?

– Кажется, я наглотался углекислого газа.

– Вот черт!

– Не волнуйся… Уже все прошло.

Чтобы не тревожить товарища, Скуарчалупо решает не говорить, что его костюм пропускает воду, а в ногах судороги. Однако ему не скрыть, что от холода у него сильно стучат зубы.

– А ты как? – с беспокойством спрашивает Ломбардо.

– Все отлично… Просто потряхивает.

Оба водолаза стараются восстановить силы, удерживаясь на поверхности чернеющих волн. Скуарчалупо смотрит на Гибралтар.

– Что могло произойти с Маццантини и Лонго? – размышляет он. – Может, вся эта суматоха из-за них.

– Значит, они вошли в порт.

– Что бы там ни было, только бы им удалось уйти.

– Конечно… Они ребята опытные.

– Да.

Правую ногу Скуарчалупо вновь сводит, и он сжимает зубы, чтобы не застонать. Слегка уходит под воду, растирает икру обеими руками и снова выныривает, отплевываясь.

– Все в порядке, Дженна? – спрашивает Ломбардо.

– Да, нормально.

– Готов к атаке?

– Разумеется.

Какое-то время они изучают корабли, стоящие на якоре, и отмечают их координаты на ручных компасах.

– Вон тот, на сто двадцать градусов, – решает Ломбардо. – Подойдем с теневой стороны.

Они надевают маски и, вновь ощущая давление на барабанные перепонки, опускаются в темноту, где стоит майале. Через пять минут они на второй скорости уже плывут на юго-восток. Склонившись над стальным поручнем, чтобы уменьшить сопротивление воды, Скуарчалупо замечает, что встречное течение тормозит торпеду и потому его товарищ включает третью скорость. Наконец они осторожно всплывают поблизости от цели, в тени, которую судно отбрасывает от освещенной огнями Ла-Линеа.

К большому сожалению Скуарчалупо, название на корме, которое им удается прочитать, принадлежит судну, вышедшему со стапелей в Генуе: это «Эраклея», торговое судно, захвачено англичанами в начале войны. И хотя теперь на судне развевается вражеский флаг, им обоим не хочется пустить ко дну частицу Италии; они решают направиться к другому большому судну, размерами похожему на «Либерти», у которого водоизмещение семь или восемь тысяч тонн. В двустах метрах от него они вновь погружаются и начинают операцию.

Они проделывали это много раз и действуют почти инстинктивно. На последнем отрезке пути идут медленно, чтобы не наделать шума, натолкнувшись на подводную часть вражеского корабля, который вдруг появляется из темноты моря, точно спящее чудовище. Корпус опустился в воду почти по ватерлинию – значит, судно нагружено до предела. Ломбардо направляет майале к корме, ближе к винтам, где Скуарчалупо очищает от налипших ракушек крыло стабилизатора на правом борту. Глубина метров пятнадцать, прикидывает он.

Операция тяжела: майале оправдывает свое прозвище и сохранять остойчивость не желает, а течение такое сильное, что грозит сбросить водолазов. Пока Ломбардо крепко сжимает ногами бока торпеды, Скуарчалупо покидает свое место и на лопасти винта закрепляет кабель, на котором разместится взрывчатка; затем пропускает его через металлическое кольцо съемной капсулы, на ощупь проплывает под килем и закрепляет другой конец кабеля на противоположной лопасти. Затем он возвращается к майале, откручивает болт, освобождая взрывчатку, нос торпеды скользит по кабелю, и под корпусом корабля повисают двести тридцать кило тротила. Поставив взрыватель на нужное время, Скуарчалупо забирается на майале, трогает товарища за плечо, и они удаляются на максимальной скорости.

Через полчаса, уже почти без кислорода в ребризерах, они всплывают, держа курс на красный свет фонаря на молу Альхесираса.

Гарри Кампелло и Уилл Моксон сидят у подъемного крана на молу Карбон, свесив ноги над водой; они видят, как Рой Тодд всплывает и взбирается в моторку, пришвартованную внизу. С лодки матрос светит ему керосиновой лампой.

– Сетка не тронута, – говорит Тодд, пытаясь отдышаться после погружения. – В порт никто не прошел.

Он снимает водолазную маску и вешает ее себе на грудь. На нем нет костюма для погружения, какой был на мертвом итальянце: британские водолазы на Гибралтаре обходятся без них. Тодд, бросив ласты на дно лодки, забирается на мол; намокшие от воды рубашка и шорты облепляют его тело. Матрос ставит лампу и