Итальянец - Артуро Перес-Реверте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но им не повезло. Когда они на нее наткнулись, ее невозможно было поднять, так как она была зарыта в дно; специальными ножницами они не смогли разрезать кольца, а вести майале по верху, между буйками, было рискованно. Некоторое время повозившись в кромешной темноте, общаясь только похлопыванием друг друга по плечу, они отказались от идеи попасть в порт. Вода, проникавшая сквозь водолазный костюм Скуарчалупо, успела намочить комбинезон внутри – старший матрос трясся от холода и страдал от мучительных судорог в ногах, не говоря уже о том, что складки резинового костюма натирали влажную кожу. Оба водолаза ушли от сетки на пределе физических сил, и Ломбардо взял курс параллельно молу, на север, в поисках запасной цели. И тут разверзся ад: яркие лучи прожекторов на воде, рокот винтов, взрывы глубинных бомб совсем близко. Взрывная волна и давление воды на грудь и барабанные перепонки глухими ударами отдаются в животе.
Скуарчалупо думает – когда напряжение немного ослабевает и думать удается; хорошо, что напряжение словно отодвигает страх, не то назад, не то вперед, – так вот, он думает, что вся эта суматоха не из-за них. Не за ними гоняются англичане. Иначе их с Ломбардо, скорее всего, уже обнаружили бы и они стали бы либо пленниками, либо покойниками. Возможно, англичане засекли Маццантини и Лонго звукоулавливателями, установленными на молу и моторках, или вычислили их по свечению в воде и теперь за ними охотятся. Так или иначе, неаполитанец слепо доверяет своему командиру. Деликатный человек, на суше даже порой застенчивый, Тезео Ломбардо не имеет ничего общего с несгибаемым бойцом, каким становится в море. Скуарчалупо знаком с его мастерством и хладнокровием со времен тренировок в Бокка-ди-Серкьо и в Специи, где оба они многому научились и многое претерпели. Когда приходит время действовать, у Ломбардо сужаются зрачки, улыбка исчезает и дельфин превращается в акулу. Скуарчалупо не видит сейчас лица своего товарища, но знает, что выражение у него именно такое: охотник в засаде, отвечающий за то, что они оба останутся живыми, а майале неповрежденной, потому что он уведет их от английских патрулей, чтобы потом попытаться снова. Снова пойти в атаку.
Засунув руки в карманы плаща, принадлежавшего ее мужу, и повязав голову шелковым платком, Елена Арбуэс смотрит на колебание прожекторов, которые то затухают, то разгораются под темной громадой Пеньона. Лабрадорша Арго беспокойно носится по пляжу, и лучи то и дело попадают на нее, высвечивая на фоне темной бухты. Вблизи от пустынного берега, на фоне далеких огней, корабли, неподвижно стоящие на якоре, выступают из темноты, похожие на очертания каких-то жестяных призраков.
Быть может, он снова там, думает она, глядя на свет прожекторов. Человек, с которым она познакомилась. Быть может, эти сверкающие линии, переплетающиеся, словно щупальца, хотят захватить его в свои сети; вытащить его из моря, которое для него и защита, и угроза. Быть может, он снова пересек бухту, чтобы сделать еще одну попытку, один или с товарищами: они – упорные мужчины, которые следуют долгу или ищут приключений, единственные в своем роде человеческие существа, дерзающие совершить то, на что не осмелятся другие. Тайком пробираться в полутьме, вдвойне враждебной, где сегодня сошлись воедино опасности моря и войны.
Слышится лай Арго, тревожный и отрывистый. Собака подходит к ней, словно собираясь защитить, и, ворча в темноту, прижимается теплым дрожащим боком к ее правой ноге. Поблизости кто-то есть.
– Кто здесь? – обеспокоенно спрашивает она.
Отвечает мужской голос, который звучит угрожающе:
– Гражданская гвардия. Не двигайтесь.
– Я не делаю ничего плохого.
Слышится лязг ружейного затвора.
– Повторяю, стоять… И придержите собаку, если не хотите, чтобы мы выпустили в нее пулю.
Елена наклоняется и успокаивает Арго, гладит по голове, а тем временем ее ослепляет свет электрического фонарика. Она различает две человеческие тени. Поблескивают лакированные треуголки и оружейная сталь.
– Ваши документы.
– У меня с собой нет… Я вышла погулять с собакой.
– Где вы живете?
– Первый дом от берега. Где изгородь с бугенвиллеями, а в саду две пальмы. Меня зовут Елена Арбуэс.
– Книжный магазин в Ла-Линеа?
Тон сразу меняется. Смягчается. Елена кивает:
– Он самый.
Свет фонарика скользит по ней сверху вниз и вновь освещает ее лицо. Наконец фонарик гаснет, и очертания теней поглощает темнота: на ясном фоне песчаного берега и черноты моря четко видны только треуголки и ружья.
– Здесь нельзя находиться, сеньора. Посмотрите, что творится на Гибралтаре.
– Там сплошная свалка, – хрипло произносит другой голос.
– Атаковали?
– Точно не знаем, но вы должны вернуться домой. Контрабандисты выгружают здесь товар… В такие ночи никогда не знаешь, что может вылезти из моря, это опасно.
– Вы правы, – соглашается она. – Хотите сигарету?
– Испанскую или английскую?
– Светлый табак. Куплено по ту сторону решетки.
Она вынимает из кармана пачку сигарет, предлагает гвардейцам и чувствует прикосновение их пальцев, когда они берут по сигарете. Зажженная спичка освещает их лица: черные усы, карие глаза, худощавые черты под лакированными треуголками. Один помоложе, другой постарше – тот, у кого хриплый голос. У него нашивки капрала.
– Берите… Оставьте себе всю пачку.
Капрал без церемоний кладет сигареты в карман.
– Спасибо.
– Как вы думаете, что там происходит?
Спичка гаснет. Светятся три красные точки. Далекие лучи прожекторов ощупывают акваторию Гибралтарского порта.
– Их неудачно разбудили, – замечает капрал.
– Кто-то испортил им всю ночь, – соглашается другой.
– Я так думаю, этот кто-то пришел с моря, – уточняет Елена. – Кто бы он ни был.
– Наверняка. Откуда ему еще прийти?
– Самолетов я не слышала.
– Мы тоже. Может, подводные лодки, парашютисты, бог его знает кто. Слухов ходит много.
– А мы ничего не знаем, – говорит молодой гвардеец.
– Это точно. Абсолютно ничего.
Арго бегает по пляжу, а вернувшись, опять прижимается к Елене. Она чешет собаку за
