Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

встречного солдата, девушка со страхом успокаивала неистовый бег своего сердца и шла дальше, внимательно оглядываясь по сторонам, стараясь не открывать лица. Через какое-то время выйдя из мастерской портного с двумя небольшими коробками, перевязанными лентами, она направилась обратно, наслаждаясь тишиной маленьких улочек.

Улицы были полны снега, и Альжбета долго слушала хруст своих шагов, но вскоре к этому хрусту прибавился ещё один позади. Девушка осторожно обернулась, приподняв капюшон, и похолодела — она увидела высокого человека, завёрнутого в тёмный плащ с длинной шпагой наперевес.

Солдат.

К сожалению, случай жестокости солдат по отношению к сестре Лейлин был не единственным. Альжбета слышала множество рассказов о том, как солдаты или наёмники насиловали девиц в тёмных переулках, и голова её закружилась от ужаса. Она крепко сжала нож, спрятанный за поясом платья, который она стащила с кухни ещё несколько месяцев назад.

Быть может, этот человек шёл по своим делам в ту же сторону, что и она, и вовсе ею не интересовался. Девушка свернула на другую улочку. Когда неизвестный повернул за нею же, Альжбета осознала, что от страха перепутала улицы и теперь не понимала, как выбраться на главную дорогу и смешаться с толпой. Как только она прибавила шаг, шумно дыша, незнакомец не отстал, и теперь девушка не сомневалась, что ей придётся воспользоваться ножом и звать на помощь как можно громче.

«Кого звать?!» — в ужасе подумала она, оглядывая пустынную улицу.

Капюшон слетел с головы, и Альжбета краем глаза увидела, что незнакомец был совсем близко. Ей оставалось последнее.

Она рванула с места и забежала в узкий проулок, поскальзываясь на снегу, спотыкаясь о подол платья. Злодей более не скрывал своих намерений — он кинулся за ней и через несколько шагов нагнал её, схватил за руки, зажал ей рот и что-то беспорядочно зашипел.

Альжбета приглушённо кричала в диком ужасе, выбиваясь изо всех сил, но хватка злодея была настолько сильна, что у неё не оставалось никакой возможности спастись. Нож упал в снег, и девушка попыталась отдавить ему ноги.

— Это я! — тихо восклицал неизвестный. — Это я, Ишмерай, успокойся! Что за дьяволица?!

И тут девушка поняла, что злодей заговорил на её родном языке чисто, ясно, без акцента. И, к тому же, назвал её настоящее имя, которого в Кабрии не знала ни одна живая душа.

Ишмерай застыла, перестав выбиваться. Низкий раздражённый голос показался ей знакомым до невыносимой боли. Хватка разжалась, и Ишмерай, медленно обернувшись, поглядела на незнакомца.

Пронзительно голубые глаза, золотые кудри, удивительно красивое суровое лицо.

Девушка тихо вскрикнула, зажала рот ручкой и потрясённо уставилась на Александра Сагдиарда, живого Александра Сагдиарда, который стоял перед ней и сурово глядел на неё.

Сколько раз за эти месяцы она думала о нём, молилась о нём, проливала слёзы и раскаивалась о своей с ним грубости. Сколько месяцев она прожила, думая о нем как о погибшем по её вине. Он не мог быть жив. Его должны были убить. Она обезумела.

Ишмерай отняла дрожащие руки от своего лица, взяла его руки в свои, непонимающе их оглядела, неверными пальцами дотронулась до его могучей груди, затянутой в кожаную куртку, ощутила его тепло, услышала аромат его кожи, положила руку на его грудь с левой стороны, и сердце его отчаянно забилось навстречу её теплу. Ишмерай дотронулась до его слегка заросших щёк, подбородка.

Он был жив. Глаза его горели ярким огнём, сердце его пылало обжигающим пламенем. Александр Сагдиард был жив.

Не то застонав, не то вскрикнув, Ишмерай прижалась к нему всем своим существом и крепко обхватила его, боясь, что если отпустит, он исчезнет, и она более никогда его не увидит.

Она почувствовала, как руки Александра нерешительно гладят её по голове и спине, тихонько сжимают её плечи.

— Я думала… — выдохнула она, плача без слез. — Я думала, ты умер!..

— И я так думал… — услышала она его голос, такой знакомый, грубоватый. Теперь же он показался ей самым тёплым на свете. — Они заставили меня участвовать в их войнах, и…

Ишмерай прижалась к нему отчаяннее, и ноги её ослабли. Она начала падать.

— Давай-ка присядем… — буркнул Александр, подхватив девушку.

Он расчистил снег с полу сломанной скамейки, посадил туда Ишмерай и присел рядом с ней.

— Столько месяцев… — слабо выдохнула Ишмерай. — Я была совсем одна и думала, что потеряла и Марцелла, и тебя.

— Что они сделали с тобой, Ишмерай?.. — перебил её мужчина.

Девушка медленно сняла с головы косынку и показала Александру, что от её роскошных волос осталась лишь неаккуратно стриженая шапка торчащих в разные стороны отросших кудрей. Александр провёл по волосам её рукой, вздохнул и тихо сказал:

— Это лишь малая часть того, чем ты пожертвовала.

— Если бы не преподобный Майахоф и Адлар Бернхард, они бы растерзали меня… — глухо прошептала Ишмерай.

— Если бы не Адлар Бернхард, я бы так и не нашёл тебя. Я искал тебя и Атанаис во всех землях Кабрии, где только был, а за эти месяцы я наездился так, что до старости хватит. В тот день, когда погиб Марцелл, мне удалось вырваться, и они подстрелили меня. Я упал с обрыва, а позже смог сбежать. С подстреленным плечом я добрался до какой-то Богом забытой деревни. Меня выходила женщина, и я уехал на поиски. Затесался на службу к Хладвигу, а недавно в бою встретил Бернхарда. Я не нашёл Атанаис, но узнал, что у некой аннабской семьи появилась юная девушка, чужестранка, некая Альжбета Камош, чёрти откуда, которая учит одну девчонку музыке. И щебечет на непонятном языке. Я разузнал, когда эта девица появилась в этой семье, сколько ей лет. Вчера Бернхард пришёл от Вайнхольдов и заявил, что ничего не может понять «в этих огромных мёртвых зелёных глазах». Не знаю, как я почувствовал, но пошёл проверить. Я караулил недалеко от ворот Вайнхольдов с раннего утра, ожидая, что выйдет хоть какая-нибудь душа. И вдруг вышла ты — я узнал тебя сразу, даже в капюшоне. И последовал за тобой.

Ишмерай самозабвенно любовалась Александром и не могла поверить, что вновь видит его. Он единственный был живым доказательством того, что у неё