Нахалки. 10 выдающихся интеллектуалок XX века: как они изменили мир - Мишель Дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот Коули был писателем-неудачником: жил в Париже в двадцатых вместе с Хемингуэем и всей компанией, но тот прорыв, который они совершили, у него не получился. Поняв, что писательством ему не прокормиться, он ушел в редактуру, и вторую половину своей профессиональной жизни протоколировал чужой успех.
Маккарти его не впечатлила, и он ей сказал, что рецензию ей закажет, лишь если она гений – или если ей жрать нечего.
«Жрать мне есть чего», – быстро ответила я. Что я не гений, я знала, а предположением, что буду выхватывать хлеб из чужого рта, я тоже польщена не была.
Коули слегка отступил от своих слов, но именно слегка. Маккарти получила несколько заказов на очень короткие рецензии, но наконец ей были даны в работу забытые ныне журналистские мемуары «Я ходила в шахтерский колледж». Эта вещь, написанная выпускницей Смит-колледжа, которая провела два года инкогнито в шахтерском городке Пенсильвании, пришлась по нраву американской коммунистической партии. Коули своих коммунистических взглядов не скрывал, и его раздел называли «рупором компартии», так что Маккарти поняла: в рамках ее должностных обязанностей книга должна ей понравиться, и в рецензии это следует отразить. «В первый и в последний раз я писала по заказу», – вспоминала Маккарти.
Но Коули, когда она сдала рецензию, решил ее проучить. Считая, что Маккарти схалтурила, он заказал рецензию другому автору – ткнуть ее носом в ее же ошибки. «Эта книга – не только не портрет эпохи, ее вообще нельзя назвать беспристрастной или хотя бы человечной», – писал этот второй рецензент – кинокритик того же журнала. После этого Маккарти несколько лет не появлялась на страницах New Republic.
Журнал Nation стилю Маккарти соответствовал больше. Почти все книги, которые он давал, ей не нравились, и она с ними расправлялась короткими личными выпадами. Вот рецензия на сборник рассказов знаменитого тогда и ныне забытого журналиста: «Трудно поверить, что эти рассказы – вершина достижений мистера Барнетта. Великодушнее будет считать, что он их нашел в каком-то старом сундуке». Или вот обзор пяти других книг: «Их объединяют два качества, из которых первое – ослепительная и тошнотворная посредственность». Во всех ее обзорах всегда была капля злой иронии, ощущение, что рецензент сознательно ходит по краю принятых условностей. Эта дерзость стала ее визитной карточкой, и ценность ее заключалась в претензии на предельную честность. Из-за отсутствия чувства обязанности преклонять колени перед признанными авторитетами рецензии начинали жить своей жизнью. Как и колонки Дороти Паркер, они передавали дух книги, не требуя от читателя знакомства с ней.
Редакции Nation эта критическая злобность очень нравилась, и через три года было решено поручить Маккарти куда более масштабную работу. Проект состоял в том, чтобы дать оценку книжным критикам всех газет и журналов Америки – фактически оценить состояние книжной критики как таковой. Большую часть работы Маккарти сделала сама, но редактор Nation, женщина по имени Фрида Киршвей, потребовала, чтобы в работе приняла участие заместительница литературного редактора – Маргарет Маршалл, по возрасту чуть старше. Возраст и опыт, думала Киршвей, придадут серии статей больший вес. Трудно сказать, была ли она права, но в любом случае статьи имели успех. Серия называлась «Наши критики, правы они или нет» [19] и состояла из пяти выпусков, которые печатались с интервалом в две недели. Тон статей был полемический: критиков всей страны призывали к ответу за то, что их рецензии «в целом работают на непонимание литературы и на снижение вкуса».
В жанре американской книжной рецензии возникает время от времени такая обобщающая критика. Рецензенты любят друг друга рецензировать и упорно этим занимаются, не обращая внимания на читателя, считающего такие дебаты бессодержательными. Серия «Наши критики» в этом жанре выделяется своей всеохватностью. Она не столько развивала теорию книжной рецензии, сколько раздавала щелчки всем критикам Америки, называя поименно каждого и высмеивая его работу. Так, например, редактор Saturday Review of Literature был поднят на смех за свою манеру ходить вокруг да около темы:
Он смотрит на литературу, и в голове у него возникают лишь смутные и зачастую невербализуемые ассоциации. Так, идущий по незнакомой улице старик только и замечает в лицах прохожих мимолетное сходство с покойным шурином или давно забытой троюродной сестрой.
Естественно, что этот проект дал Маккарти возможность свести кое-какие старые счеты. Малкольма Коули пнули походя за рецензирование книг его лучшего друга на страницах ныне забытого издания Books. Ему досталось еще и рикошетом: один выпуск был целиком посвящен слабостям марксистской критики на страницах New Masses. Была поднята на смех «забавная внутренняя война марксизма с эстетикой, из-за которой левым обозревателям плохих пролетарских книг приходится изгибаться вокруг столь гибридной партийной линии».
Как и ожидалось, «Наши критики» вызвали множество откликов, не обязательно отрицательных, но полных удивления тем, что столь… скажем, нахальная критика исходит от женщин. Один обозреватель New York Times, которому тоже досталось, посвятил Маккарти и Маршалл целую колонку. Он даже дал себе труд сочинить о них снисходительный стишок:
Одинаково прекрасныИ на редкость беспристрастны [20].Тем не менее он считал, что их выпады – мимо цели, поскольку работы получились слишком ученические; и ни разу не упомянул их имен без слова «девушки».
Другие свое недовольство выражали более откровенно. Франклин П. Адамс, один из первых поклонников Паркер, сетовал: «Читаешь этих девушек – и вспоминаешь слова Хенриэтты Строс [21] про одного человека – забыл, как его звали: „У него самое ровное настроение из всех чикагцев: он всегда в бешенстве”».
Нескольких критиков Маккарти одобрила и сказала об этом: они были «проницательны», хотя «их замирающее шиканье тонет в мощном „браво!” издательской клаки». Одним из этих критиков была Ребекка Уэст. Остальные в основном мужчины, и один из них был выделен специальной похвалой за способность «соотносить достоинства современной литературы со всем корпусом литературы прошлого». Критик был польщен. Это был Эдмунд Уилсон, старый друг Дороти Паркер, которая к этому времени ушла из Vanity Fair и стала выдающимся писателем. Ему исполнилось сорок, он успел дважды жениться, растолстеть и полысеть. Первый брак его кончился разводом, осталась дочь; вторая жена умерла в тридцать втором году – всего через два года после свадьбы. И очень скоро его третьей женой стала Мэри Маккарти.
В тридцать третьем году, после окончания Вассара, Маккарти вышла замуж за Гарольда Джонсруда. Об этом браке она всегда говорила как о некотором любопытно-отстраненном
