NFT: Невероятно Фальшивый Тип - Эдуард Сероусов

первом ряду поднял табличку. Представитель аукционного дома после короткого разговора по телефону также поднял руку.

– Девятьсот тысяч долларов, – объявил аукционист. – У нас девятьсот тысяч долларов за «Дисперсию идентичности» Алекса Фантома.

Зал затих. Мужчина в первом ряду выглядел неуверенно, он наклонился к соседу, что-то спрашивая. Затем, после паузы, он снова поднял табличку.

– Девятьсот пятьдесят тысяч долларов, – аукционист кивнул. – У нас девятьсот пятьдесят тысяч.

Представитель аукционного дома снова поднял руку:

– Один миллион долларов.

По залу пробежал шепот. Миллион долларов за работу художника, который еще год назад был никому не известен. Это была сенсация, даже по меркам сумасшедшего арт-рынка.

Мужчина в первом ряду покачал головой. Он выбыл из торгов.

– Один миллион долларов, – аукционист обвел взглядом зал. – Раз… два… три… Продано за один миллион долларов!

Зал разразился аплодисментами. Я сидел, оглушенный, не в силах поверить в то, что только что произошло. Работа, созданная Димой в его квартире чуть больше года назад, только что была продана за один миллион долларов. Это был не просто успех – это был триумф, который превосходил наши самые смелые ожидания.

Глеб наклонился ко мне:

– Поздравляю, Марк. Это исторический момент. Фантом официально вошел в высшую лигу.

Я кивнул, не доверяя своему голосу. Внутри меня бушевала буря противоречивых эмоций – триумф, недоверие, страх, вина. Мы достигли невероятного успеха, но ценой постоянной лжи, которая становилась все более сложной и опасной.

После аукциона к нам подошла Оливия Чен:

– Мистер Белецкий, поздравляю с феноменальным результатом. Работа Фантома стала одним из самых впечатляющих лотов вечера. Покупатель, кстати, очень заинтересован в дальнейшем приобретении работ художника. Это Олег Савицкий, российский коллекционер, базирующийся в Лондоне. Вы знакомы с ним?

Я напрягся. Имя Олега Савицкого было хорошо известно в мире искусства. Миллиардер, сделавший состояние на энергетическом секторе, он был одним из самых влиятельных коллекционеров современного искусства, известным своим агрессивным подходом к приобретению работ и жестким стилем ведения дел.

– Знаю по репутации, – осторожно ответил я. – Но лично не знаком.

– Он хотел бы встретиться с вами, – продолжила Оливия. – Обсудить возможность приобретения других работ Фантома. Он особенно заинтересован в эксклюзивном доступе к новым сериям.

– Я всегда открыт для обсуждения, – сказал я, чувствуя нарастающее беспокойство. – Но решения о продажах принимаются совместно с художником и галереей.

Оливия улыбнулась:

– Конечно. Мистер Савицкий понимает это. Он просто хочет установить контакт. Вот его визитка. Он будет в Нью-Йорке до конца недели и был бы рад встретиться с вами.

Я взял визитку, чувствуя, как пальцы слегка дрожат. Интерес Олега Савицкого был одновременно огромной возможностью и потенциальной угрозой. Коллекционер его уровня мог значительно повысить статус и стоимость работ Фантома. Но он также был известен своей настойчивостью и привычкой доминировать в отношениях с художниками и галереями.

После ухода Оливии я показал визитку Глебу:

– Олег Савицкий. Миллиардер. Только что купил «Дисперсию идентичности» за миллион и хочет эксклюзивного доступа к новым работам.

Глеб присвистнул:

– Это большая рыба. Савицкий известен тем, что полностью контролирует карьеры некоторых художников, чьи работы он коллекционирует. Это может быть очень выгодно, но и очень опасно.

– Я знаю, – я потер переносицу. – Что ты думаешь? Стоит встретиться с ним?

– Определенно стоит выслушать, что он предложит, – Глеб задумался. – Но я бы не спешил соглашаться на эксклюзивные условия. Фантом сейчас на пике интереса, у нас есть предложения от многих коллекционеров и галерей. Мы не должны ограничивать себя одним, даже очень влиятельным, игроком.

Я кивнул, соглашаясь с его логикой. Но внутренне я чувствовал тревогу. Интерес Савицкого означал новый уровень внимания, новый уровень ожиданий, новый уровень риска. Мы создали Фантома как относительно простую аферу – продажа работ вымышленного художника небольшому кругу московских коллекционеров. Теперь же мы имели дело с миллиардерами, международными аукционными домами, глобальным арт-рынком.

Вечером я позвонил Диме и рассказал ему о результатах аукциона и предложении Савицкого.

– Миллион долларов, – выдохнул Дима. – Это… это невероятно. И пугающе.

– Именно, – я вздохнул. – Чем выше мы поднимаемся, тем больнее будет падать. И этот Савицкий… он не из тех, кто принимает отказы или полумеры.

– Что ты собираешься делать? – спросил Дима.

– Встречусь с ним, выслушаю его предложение, – я потер глаза, чувствуя усталость. – Но не буду ничего обещать. Нам нужно обсудить это вместе, взвесить все риски и возможности.

После разговора с Димой я долго не мог заснуть. События дня крутились в моей голове, как калейдоскоп – аукцион, миллион долларов, Савицкий, его интерес к Фантому. Мы достигли успеха, о котором не могли даже мечтать, когда начинали. Но этот успех нес с собой новые вызовы, новые риски, новую ответственность.

Я чувствовал, что мы пересекли какую-то невидимую черту, точку невозврата. Теперь у нас не было пути назад – слишком много людей инвестировали слишком много денег и репутации в Фантома. Мы могли только двигаться вперед, надеясь, что сможем удержать контроль над ситуацией, которая становилась все более сложной и непредсказуемой.

Встреча с Олегом Савицким была назначена на следующий день в его номере в отеле Four Seasons. Я пришел заранее, чувствуя нервозность, которую обычно испытывал перед важными презентациями или интервью. Но этот раз был особенным – я впервые встречался с человеком, только что заплатившим миллион долларов за работу, которой на самом деле не существовало.

Меня проводили в просторный люкс с панорамным видом на Центральный парк. Олег Савицкий встретил меня у двери – высокий мужчина лет пятидесяти, с коротко стриженными седеющими волосами и пронзительными голубыми глазами. Он был одет в безупречный костюм, который выглядел одновременно дорогим и непретенциозным.

– Мистер Белецкий, – он пожал мою руку крепким рукопожатием. – Рад наконец познакомиться с человеком, представляющим самого загадочного художника современности.

– Мистер Савицкий, – я кивнул. – Благодарю за приглашение.

– Олег, пожалуйста, – он указал на кресла у окна. – Присаживайтесь. Выпьете что-нибудь? Виски, вино, чай?

– Виски, если можно, – я сел в указанное кресло, стараясь выглядеть более расслабленным, чем чувствовал себя на самом деле.

Савицкий налил нам обоим виски и сел напротив меня:

– Давайте сразу к делу, Марк. Я коллекционирую современное искусство уже двадцать лет. За это время я видел множество художников – гениев и шарлатанов, новаторов и подражателей. Но редко встречал феномен, подобный Фантому. Его работы технически совершенны, концептуально глубоки и, что самое важное, они задают вопросы, которые действительно актуальны в эпоху цифровой трансформации.

Я кивнул, чувствуя одновременно гордость и дискомфорт. Слышать такую оценку от признанного коллекционера было приятно, но знать, что вся эта высокая оценка основана на обмане, было тяжело.

– Я бы хотел