Побег из Олекминска - Вера Александровна Морозова

— Об чем дело-то?! — лениво согласился весовщик и уставился на телегу с вещами. — Поезд пятый-бис до Петербургу... Та приему вещей в багаж нет! Военное ведомство багажные вагоны заняло. Дорогу у Кунгура переделывают, сказывают, поезда все отменяют: и восьмой-бис, и тринадцатый-бис всю неделю ходить не будут. И о каком багаже ты, мил человек, размечтался со своей барынькой?!

Кудрин почесал затылок. Слышал, что вещи, да еще такие громоздкие, на железной дороге в багаж не принимают. Как быть? Книги «Пролетарская борьба» отпечатаны. И их нужно доставить в столицу. Да и статьи животрепещущие — «Кто совершит пролетарскую революцию?». Вот именно — кто? На такой вопрос ответ ждет вся Россия. К тому же держать литературу в Верхних Карасях опасно: полиция рыщет по уезду и типографию могут накрыть. Типографию пришлось прятать после посещения хозяином золотого прииска. Правда, в полицию он не пошел, а Кудрина уволил. Пришлось ночью перевозить все хозяйство — и тираж отпечатанной книги в листах, и бумагу и станок в безопасное место. Типография, поставленная с таким трудом, была свернута и спешно переброшена в другое место. И опять наборы разбирали и раскладывали по кассам, опять мудрили с верстаткой, делали полосы, резали бумагу и разводили краску. Тут все лежало на Марии. Удивительная она женщина! Сколько трудолюбия и энергии! И сама не спала. Прикорнет у станка на часок-другой и опять за работу. И каждого торопила. Нет, погубить такой труд невозможно — тираж нужно спасти и благополучно отправить из уральских краев, типографию спрятать в тайниках до лучших времен. Легко сказать — доставить шестьсот (Кудрин довольно улыбнулся: шестьсот!) экземпляров до Петербурга! Полиция, наслышанная о типографии, не только по домам рыскает, но и поезда осматривает. У Марии есть план, но рискованный... У Кудрина сжималось сердце от тяжелых предчувствий, хотелось взять всю опасность на себя. Мария не разрешала. Она всему делу голова, а в партии — дисциплина. К тому же его, местного, полиция лучше знает. Зацапают, и дело, ставшее таким дорогим, пропадет не за понюшку табаку!

Кудрин простачка с весовщиком разыгрывал не зря — нужно было расположить пьяницу и вымогателя. Бродягу с копейками подослал раньше. Ох уж этот молодец! Раззадорил весовщика. Потом и Кудрин вступил в игру.

— Барынька у меня знатная... Из столичных... Прикатила к папане, деньжат нахватала. Очень ей для особняка в Саратове потребовались светильники, которые делают в наших краях на заводах. Уж я колесил, колесил по заводам, пока все это устроил лучшим образом. Барынька очень даже довольная остались и мне приказали вещи отправить, а для контролю, чтобы я ничего не разбил и не украл, дали вот эту куклу из прислуги. Девка проехала, поди, всю Европу с барынькой, словно фря! — Кудрин явно любовался Марией. — Только в дальних странах нет фикусов, вот девка и решила прихватить с собой фикус...

Кудрин так заразительно захохотал, что Мария изумилась его артистическим способностям. Хохотал и весовщик. Она пожимала плечами.

— Хамы... Хамы... Ничего здесь смешного нет, только одна ваша серость да невежество, — начала Мария, понимая, что Кудрина нужно поддержать. Фикус взяла по его совету, чтобы отвлечь внимание весовщика при осмотре багажа. — Фикус-то лечебный! Коли грудь заболит или какая другая болезнь приключится, особенно у господ, у тех грудь завсегда слабая, то нужно лист истолочь, залить маслом или салом свиным и пить с молоком. А потом...

Марии договорить не дали. Весовщик бил себя от удовольствия руками по коленям и хохотал. По жирному лицу текли слезы. Голос стал сиплым, и слова выговаривал с трудом:

— Это же надо... И сало свиное, и масло, и молоко... Да тут и фикус не нужен, от такого добра всякая хворь пройдет... Ха-ха-ха... И никакая грудь не устоит...

Кудрин тоже разрывался от смеха, подыгрывая весовщику. И Мария молодчага: фикус приспособила от простуды. Рецепт от грудной болезни он слышал: бабка готовила для сына, отправленного в ссылку, в Сибирь. Правда, там еще значился мед.

Мария серьезно посмотрела на весовщика:

— Что хотите со мною делайте, фикус прошу в багаж принять. Я бы его с собою в вагон взяла, да барыня гневается. Какая, мол, служанка, коли все время будешь с фикусом сидеть в углу.

— Слуги в шелках, а баре в долгах... Кабы барынька не уськала, так бы барин не лаял, вмешался в разговор Кудрин. — Говаривал барыньке: дело мертвое, да и кто в багаж возьмет эдакого дуралея? Та блажит, словно в нетопленой горнице угорела, отцу хочет пожаловаться. Барин-то крутой...

— Душа божья, тело государево, а спина барская, — невесело поддержал его весовщик и, помолчав, сказал вразумительно: — Вещи как-нибудь приму больно ты уважительный человек, а фикус хочешь здесь брось, хочешь вези к своей барыне. Не могу... Да и как его брать? То ли по весу, то ли по высоте? Таких и параграфов нет в инструкции.

Мария всплеснула руками. На лице страдание. Весовщик пнул ногой рыжую собаку, которая, отыскав Марию, обрадовалась ей, как старой знакомой. Собака осторожно присела у ее ног. Мария принялась чесать собаку за ухом. Та блаженно закрыла глаза и осторожно поворачивала голову, подставляя то правое, то левое ухо.

— Ну, вот и утеху нашла, — презрительно бросил весовщик. — Давай, девка, шагай со своим фикусом, а ты, паря, выгружай ящики да мешки... — Весовщик потянул за угол ящика и свистнул. — Тяжесть-то какая...

Кудрин обрадовался и угодливо подтвердил:

— Почто и прошу-то... Такую тяжесть без багажа до нужного места не допереть... Только в багаж... Там ужо муженек-то и встретит по телеграмме.

Весовщик достал растрепанную книгу с закрученными углами и углубился в инструкции. Толстыми пальцами переворачивал страницы и, натянув на нос очки с разбитыми стеклами, с трудом приловчился к чтению.

— Так-с... Так-с... Вот и нашли — параграф 36, пункт «в»... Теперь бери краску да пиши «чугунные вещи», да пункт назначения.

Кудрин смущенно пожал плечами и замешкался.

Весовщик поднял на лоб очки и сказал сочувственно:

— Значит, неграмотный, а таким фертом кружишь. Дело обычное... — Вздохнув, поднялся и, держа банку с краской в руке, пояснил: — Это не намного дороже, зато дойдет без мороки — артельщики-то на каждой станции по маркировке узнают место назначения и вес багажа.

Мария облегченно вздохнула. Лакированные листья фикуса колыхались ветром.

— На какую фамилию и адрес все записать? — Весовщик начал старательно оформлять накладную.

— Да кто ж