Солнце против правил - Анна Витальевна Литвинова

йог, но всегда надо искать возможности сделать практику максимально эффективной. Ты сюда на чем приехал?

— На поезде.

— Вот. В купе еще трое. Храпят или болтают. Даже самому просветленному сложно в подобной обстановке выйти в астрал. Но надеваешь мою маску, включаешь на максималку какой-нибудь «Ом» — и все, ты в параллельном мире.

— Там, что ли, наушники встроены? — только сейчас догадался он.

— Ну да. Подключаются по блютус к любому устройству. Очень круто. Попробуй!

Ехал в Целебноводск Федор Олегович в плацкарте, и, чего уж лукавить, вагонные галдеж и вонь утомили его изрядно. От неприятных ароматов спасло вдыхание эфирных масел, но от берушей толку оказалось мало.

— Давай я покажу тебе! — в нетерпении приплясывала дочка.

С негодованием отвергла его простенький телефон, подключила гаджет к своему — навороченному, уж пару зарплат точно потратила.

— Карунеш тебе подойдет?

Федор Олегович не слушал мантры в исполнении эстрадных исполнителей, но вежливо кивнул.

— Ложись и лети! — велела Лия.

Послушался. Улегся. Надел. А приятно. Мягкая ткань ласкает лицо, звук объемный, перед глазами чернота полная.

Дамы из его йоговской группы часто жаловались, что не могут во время медитации абстрагироваться, — надо обязательно порекомендовать им игрушку.

Хотя не любил Карунеша, но «Road to GOA» вежливо дослушал.

Дочка ерзала рядышком, на краю кровати (иных мест для сидения в комнате не было).

Федор Олегович терпеть не мог нежностей, однако сейчас обуял его удивительный порыв — захотелось вдруг накрыть ее ладошку своей рукой.

Так и сделал. А когда, по завершении мантры, снял наушники, увидел, что дочкино лицо в слезах.

— Ты чего? — испугался.

— Па-ап… — всхлипнула горько. — Ведь ты меня в детстве ни единого раза не обнял! А знаешь, как мне хотелось!

Он специально культивировал в себе твердость и даже сейчас не хотел признавать, что воспитательный метод никому в их семье не принес счастья. Но спустя столько лет покаянно рыдать — словно в бразильском фильме — точно не следовало. Поэтому ровным тоном сказал:

— Где достала такую диковинку?

— Говорю ж тебе, единственный экземпляр! — подбоченилась Лия. — У меня, знаешь, ночами часто какая-то тревога, уснуть вообще не могу. Рюмкой или снотворным лечить не хочу. Вот и появилась вредная привычка: шарюсь по интернет-магазинам. Много разной дряни скупила, но иногда бывают и дельные вещи. Увидела эти наушники, сразу поняла: тебе обязательно надо. Еще повезло, что товар в наличии на местном складе оказался. Я с утра в Кисловодск сгоняла, забрала.

Санаторные старухи щедро снабжали его историями, как дети, в надежде на квартиры и прочие блага по завещанию, со всех сторон облизывают, а по выходу из нотариальной конторы любовь мгновенно проходит. А в его Лие вон какой стержень. Подарок принесла уже после того, как жилье на нее переписал. Чуть не впервые, вместо привычного равнодушия с примесью раздражения, почувствовал гордость.

— Ты, па, кстати, не думай, что сбежишь на свою дачу и мы больше общаться не будем, — продолжала удивлять его дочь. — Да, тридцать лет прожили крипово…

— Это что значит? — перебил.

— Фигово по-вашему. Но есть ведь еще пятьдесят в запасе!

Он надеялся оставаться на этой планете минимум до ста, поэтому спорить не стал.

А Лия вдруг сказала:

— Я с сегодняшнего дня в отпуске.

— С чего вдруг?

Покраснела:

— Так получилось… И вот что подумала. Можно вместе с тобой в Москву поеду?

— Зачем?

Запунцовелась еще отчаяннее:

— Ты что подумал: из квартиры тебя выгнать побыстрей?! Нет, нет! Я вообще могу в гостинице жить! Тут другое совсем. Я просто сегодня всю ночь думала: кто в целом свете мне близок? И поняла: кроме тебя, больше и не осталось никого.

— А Борис?

Поморщилась:

— Да ну. Я зла на него — за то, что эту разборку с тобой затеял. Заставил бросить тебя в горах. А потом и меня саму бросил. Улетел в Москву и даже ни разу не позвонил. И про маму правды не рассказал. Использовал в своих играх втемную.

— Борис, ты не прав, — усмехнулся Федор Олегович.

Уставилась непонимающе:

— Это из книжки какой-то?

— Это из жизни. Я уезжаю сегодня в двадцать два ровно. Вагон плацкартный. Можешь присоединяться.

* * *

Поругаться с квартирной хозяйкой проще простого. Но Лия, наоборот, решила попить с ней чаю. Тетя Джалиля питала склонность к гламуру, поэтому жиличка специально заглянула в кондитерский магазин, приобрела пижонскую «Анну Павлову». И где-то между обсуждением, как приучить Порша не метить хвойники во дворе и что на улице опять фонарь не горит, брякнула:

— Тетя Джалиля, а вы правда видели, что я к Левушке сама в машину села?

— В какую машину? Когда? — женщина сразу засуетилась.

— Вы еще спросите, к какому Левушке, — усмехнулась Лия. — Все вы помните прекрасно. И даже в полиции вроде как подтвердили: я по своей воле с ним поехала. А потом, такая сволочь, по башке его жахнула. Хотя я ему только стекло в машине повредила по факту.

— Ничего я не подтверждала, — насупилась тетя Джалиля.

Взглянула внимательно на Лию и добавила:

— Но, если спросят, на твою сторону не встану.

— То есть соврете.

— Лия! — квартирная хозяйка всплеснула руками. — Ты в моем доме уже сколько лет живешь, дочкой считаю. Кто, кроме меня, вразумит, если у самой в голове ветер?! Муж должен быть надежный. А не какой-то там столичный вертихвост. Лева — хороший парень. Положительный. За семью станет отвечать, заботиться о тебе.

— Разве не я сама должна выбирать себе мужа?

— Нет, — сказала — как отрезала. — На Кавказе другие традиции. Да и в мужчинах ты ничего не понимаешь, я-то вижу. А с Левушкой вы хорошо будете жить. Поверь.

— Много он вам денег дал?

— Лия, что ты такое говоришь?!

— Все я поняла. Вы заодно. — Отодвинула чашку, выскочила из хозяйской гостиной. Поспешила на свою территорию. Первое, что увидела, — на полу, под дверью извещение с почты. Досудебная претензия, похоже, явилась.

Лия бумажку изорвала в клочки. Закрыла дверь на защелку. До времени «Ч», что назначил Лева, оставалось четыре часа. До поезда — семь.

Участь ее решена.

Открыла мобильное приложение — купить билеты. Думала — минутное дело. Но оказалось, что псу (смехотища!) тоже требовался паспорт, и в нем обязательно отметка, что привит от бешенства, причем не раньше чем неделю назад.

Щенок чувствовал ее тревогу и грядущие перемены, метался тревожно по комнате. Лия подхватила его на руки:

— Парень! Где твой паспорт?

Смотрит нервно, почти раздраженно — будто правда злится, что не имеет возможности объяснить.

Можно, конечно, схватить такси и метнуться в Кисловодск, к бывшим хозяевам. Упасть в ноги,