Солнце против правил - Анна Витальевна Литвинова

и в кафе меня звал, и на экскурсию — я отказалась сразу. С чего ты вообще взял эту глупость про замуж?!

— Это не глупость! — вскрикнул запальчиво.

Сколько ему лет — ближе к сорока? А ведет себя хуже мальчишки.

— Я ждал, пока ты вырастешь, будешь готова! Деньги копил, дом обустраивал. И всегда знал, что ты будешь моя. Всегда, поняла?

И потянулся к ней.

Лия отпрыгнула. Порш гавкнул — прозвучало в ночной тишине тревожно, громко.

Не место и не время для ссор, но потворствовать сумасшедшему Лия тоже не собиралась. Сузила глаза, заорала:

— Не смей меня трогать! Ненавижу тебя!

Ждала, что сейчас придется кричать, отбиваться. Однако Левушка спокойно отпрянул. Убрал коробочку с кольцом в карман. Сказал почти равнодушно:

— Твое право сопротивляться. Но все равно никуда не денешься и за меня замуж пойдешь. У тебя другого выхода нет.

— Пошел ты!

— На, почитай. — Вынул из внутреннего кармана целлофановый файлик, в нем бумага с тремя печатями.

Лия — медик — даже в темноте определила: документ из городского травмпункта.

Он сладко улыбнулся:

— Включи фонарик, изучи спокойно. Я не тороплюсь.

Она быстро просмотрела медицинские термины:

— …Открытая черепно-лицевая травма… ушибленные раны лобной и теменной областей, области наружного угла левого глаза, кровоподтек левой скулоорбитальной области… гемосинус (наличие крови в левой верхнечелюстной пазухе), ушиб головного мозга легкой степени…

Возмутилась:

— Кто писал весь этот бред? Какой еще ушиб мозга? На тебя пара осколков упала!

— Какие осколки? Ты об мою голову бутылку разбила. Так ударила, что я сознание потерял. Мог в аварию попасть.

— Что ты несешь! Я кинула ее в стекло!

— Будешь спорить с медицинским заключением?

— Иди ты к черту! Я защищалась.

— От кого? — сделал вид, будто оглядывается. — Кто тебя обидеть посмел?

— Вся улица видела, как ты моему знакомому врезал! И потом в свою машину затаскивал!

— Да ты что? Это когда ж такое случилось?

— Слушай, хватит дурака валять.

— Я абсолютно серьезно. Не знаю ни про какого знакомого. А свидетели, что ты сама в машину ко мне села, как раз имеются.

Иезуитски улыбнулся:

— И документы все оформлены как положено. Я ж заявление в полицию тоже подал. На случай твоей несговорчивости.

Лия побледнела. Она, конечно, знала, что у Левушки начальник полиции — бывший однокашник, тот любил полезным знакомством хвастаться. Но чтобы вот так, абсолютно внаглую, попирать все законы?! Из травмпункта фальшивые справки получать?!

Выпалила:

— У меня свидетели тоже найдутся. Не сомневайся. Ты здесь не все еще купил.

— Ага, — хитро улыбнулся, — как раз сегодня с твоей квартирной хозяйкой общался. И очень она возмущалась: как можно самой в машину сесть, а потом водителя по голове ударить.

— Юра…

— Это москвичонок твой, что ли? Да не будет он тебя защищать. А если попробует — наркоты ему подбросим, быстро заткнется.

— Лева, — она глядела с презрением, — ты думаешь, можно заставить полюбить кого-то силой?

— Можешь не любить. Иди тогда в тюрьму по статье.

— Ты сумасшедший.

— До завтра тебе время подумать, — сказал спокойно. — А в семь вечера буду дома ждать. Шампусик охлажу, цезарь с креветками сделаю. Не придешь — на себя пеняй.

Развернулся — и двинул прочь.

Порш смело залаял вслед и даже попытался схватить за брюки.

Но гордый горец не обернулся.

* * *

Вещи Федор Олегович уложил накануне.

Встал, как обычно, в шесть — поблажка возрасту, прежде поднимался в четыре тридцать. Почистил язык и прочие слизистые, выпил теплой воды, исполнил пять кругов Приветствия солнцу. Перед тем как расслабиться в мини-шавасане, спросил себя: «Мне жаль?»

Но никакой горечи об утрате квартиры не испытал. Гордости за благородный поступок или радости за дочь, впрочем, тоже не почувствовал. Похоже, действительно удалось: подняться до сфер, откуда земная суета и мелкие склоки за материальное кажутся событиями незначительными.

В шесть пятьдесят Федор Олегович миновал проходную и к источнику явился, когда зевающая сторожиха только отпирала дверь. За ночь без людишек вода накопила силу, наполнилась целительной энергией — первый стакан всю его суть взбодрил, взорвал, «пролетел соколом» (вспомнилось почему-то выражение из таких далеких теперь пьяных времен).

Выпил положенные триста миллилитров, далее последовала сорокаминутная прогулка, в восемь — тоже первым — пришел на завтрак. Взял самое свеженькое, нетронутое. Федор Олегович не боялся инфекций, но, когда прочие отдыхающие шмыгали и трясли волосами над шведским столом, ему всегда было противно.

Далее, в соответствии с графиком процедур, последовало КВЧ на поджелудочную железу, микроклизма с травами, щелочная ингаляция и барокамера — докупил пакет из пяти процедур после инцидента в горах. Денег содрали сумасшедших, но лучше упредить, чем столкнуться потом с непредсказуемыми последствиями черепно-мозговой травмы.

Длился сеанс в «подводной лодке» целых сорок минут. Прочие пациенты пытались с собой протаскивать (в обход техники безопасности) мобильный телефон. Федор Олегович использовал возможность полежать под давлением в пять бар исключительно для внутренней работы. Поэтому всегда выходил из кабинета отстраненный, слегка оглушенный.

И когда увидел возле двери дочку, даже подумалось: «Может, видение?»

Нет, она. Лия. Очень даже из плоти (если сейчас лишних килограммов семь, что будет к сорока?).

Переход из потустороннего в реальность всегда довольно сложный, поэтому приветствовал хмуро:

— Ты здесь зачем?

Расплылась в милой своей, но какой-то тревожной улыбке:

— Подарок тебе принесла.

Лицо усталое.

Активные местные бабушки притормаживают, глазеют — кто посмел покуситься на потенциального жениха? Разговаривать в коридоре неохота, но и на улицу в больничном халате не выйдешь.

Демонстративно, назло санаторным старухам, подхватил дочку под руку, привел в номер, галантно пропустил вперед.

Лия с любопытством оглядела спартанскую обстановку. Отдыхающих за бюджетные средства обычно размещают в комнатах на двоих, но Федор Олегович специально вез из Москвы хорошие конфеты с распродажи в «Дикси» — чтоб девочки-администраторы выделили хоть какую, но одноместную конуру. Помещались здесь только кровать и тумбочка, одежда — в коридоре на крючках, потолок нависает почти над головой, но места постелить коврик для йоги хватало, а значит, больше ничего и не нужно.

Дочка, очевидно, смущалась, и подбадривать ее он не стал. Наоборот — подпустил в тон иронии:

— С чего это вдруг подарки?

Ждал, что рассыплется в очередных благодарностях, но Лия спросила:

— У тебя очки для медитации есть?

— Что-что?

Извлекла из рюкзачка коробку, гордо представила:

— Вот. Единственный экземпляр на весь Ставропольский край.

Картинка на упаковке изображала обычную повязку на глаза, а еще почему-то скрипичный ключ и ноты.

Лия тоном коммивояжера произнесла:

— Как известно, медитация требует отключения всех пяти каналов взаимодействия с внешним миром. Не сомневаюсь, па, что ты опытный