Солнце против правил - Анна Витальевна Литвинова

с красивым именем Лия запомнилась. Даже умилила немного. Носилась когда-то по его яхте, бесстрашно сигала в бассейн, рвалась к штурвалу. Совсем ребенок, но движения плавные, женственные, улыбка кокетливая. Казалось: вырастет красавицей неописуемой. Но получилась самая обычная. Полненькая. Охранник поселковый уже схватил ее за предплечье, грубо волочет прочь. Еще трое пытаются старшего брата угомонить.

Служба безопасности полностью в своем праве, и гостей нежданных допускать к дому нельзя, но все-таки слишком грубо с девушкой. И опасности от детей Василисы ему никакой. Распахнул дверь машины. Рявкнул:

— Отпустить!

Поселковые стражи замерли.

Начальник показал на Бориса:

— У него травмат был.

— Возьми себе.

Хмуро взглянул на потрепанных в схватке с охраной брата с сестрой:

— Зачем пришли?

— За правдой, — с вызовом отозвался Борис.

— Уверен, что оно тебе нужно? — усмехнулся Барбашев.

Глупое правило, что о покойных надо говорить только хорошее, всегда его бесило.

И когда сам был зол — о других тоже не получалось по-доброму.

Но если детки хотят правду — пусть получат.

Кивнул:

— Пошли.

Водитель, как всегда, если посторонние, двинулся было к основному дому, но Барбашев отмахнулся:

— Езжай. До завтра свободен.

— Я нужен? — прошелестел помощник.

Он присутствовал при всех его встречах, но сегодня Барбашеву не хотелось, чтобы тот находился рядом.

— Иди к себе.

Ординарец его по имени Виктор проживал в том же поселке — в домике, разумеется, рангом попроще.

Но прислужник не зря с ним бок о бок всю разумную жизнь. Показал глазами на Бориса. Верно. Парень крепкий. И без травмата может проблемы доставить.

Щелкнул пальцами — ладно, к ноге. Охраняй.

Прошли вчетвером в каминный зал. Помещение огромное, удивительное, интерьерный журнал больших денег предлагал за съемку. Барбашев хотел, чтоб как в рыцарском замке, но дизайнер уговорил на стимпанк. Название жуткое, но если без труб, то нормально выходит. Темное дерево, шоколадные панели на потолке, черная кожа кресел, латунные светильники Edison Light Globes со старомодными лампочками накаливания. Гости вошли робко. Борис пытался делать вид, что и сам живет в роскоши, но Лия выглядела откровенно смущенной, в скользкое, холодное кресло присела на самый краешек.

Анатолий Барбашев поместился на диване напротив, буркнул:

— Фуршета не будет. Десять минут на вопросы — и прочь.

Девушка смотрела на него во все глаза. Прошептала:

— Вы правда у моей мамы сочинения списывали?

Барбашев махнул на помощника (тот, как и положено по рангу, присел на почтительном расстоянии):

— Он да, списывал. А мне было проще купить.

Борис и Лия переглянулись. Парень спросил:

— Вы, что ли, все вместе учились?

Олигарх Барбашев кивнул:

— Ну да.

Девушка выпалила:

— И в кого из вас моя мама влюблена была?

Стул, где сидел Виктор, проскреб кафельный пол. Барбашев взглянул удивленно — помощнику, видно, полагалось соблюдать строжайшую тишину, когда шеф ведет разговор.

Показал в сторону своего прихлебателя:

— Виктор за Луизкой таскался. С самыми у нас в классе большими титьками. А мама твоя красивой жизни хотела. Поэтому за мной бегала. Я ж мог ей: и часики электронные, и сланчики с бисером. А уж за плеер японский на все готова была.

Лия плохо представляла, как сдержанная, всегда с большим, даже в нищете, достоинством, мама обхаживает этого омерзительного типа. Борис с насмешкой спросил:

— На все — это как?

— Хоть в койку, хоть ротиком, — отрубил Барбашев. — Но цену себе набить умела. Отдалась в итоге за джинсы. Wrangler ей взял из «Березки». У спекулей такие двести пятьдесят стоили.

Лия побледнела. Прошептала:

— Я… вам не верю! Мама не могла!

Виктор взглянул на девушку с нескрываемым сочувствием. Но та не смотрела на скромного помощника. А Барбашев продолжал разоряться:

— Любую можно купить. Вопрос в цене. Помнишь, — обернулся к помощнику, — как Васька на яхте у меня сидела в шезлонге с коктейлем и кричала: «Я хочу жить так всегда!» Любила, любила твоя мама за чужой счет пошиковать. В Питере, когда в «Европу» ходили, на самое дорогое вино меня развела. Двадцать семь тыщ баксов за бутылку. Сам такое впервые попробовал.

У Лии руки в кулаки сжались. А безмолвный Виктор грохнул свой деревянный стул на пол, выкрикнул:

— Толя, хватит!

Барбашев усмехнулся:

— Рыбка? Ты заговорила?

И рявкнул:

— А ну пошел вон!

Рядом с помощником — напольный барометр из бронзы. И лицо у Виктора нехорошее. Но шеф, похоже, его волю накрепко подавил. Еле заметное движение в сторону тяжеленной вещицы Лия заметила — но рука мужчины безвольно упала. Понурил голову, пошаркал к выходу. Аккуратно дверь за собой притворил.

Машинально взглянула в окно — но как Виктор выходит из дома, не увидела.

Лия прошептала:

— Я помню немножко то лето. И яхту вашу. И вас вспомнила. Вы были такой… немного суровый, но нормальный. И мама — счастливая.

А Борис припечатал:

— В жизни не стала бы она спать с таким м***ом, как ты.

Барбашев хладнокровно парировал:

— Будь я нищим — возможно. Но у меня имелись деньги.

Лия могла бы спорить по этому поводу дальше. Однако хозяин выразительно показал на огромные, во всю стену, часы:

— У вас три минуты.

Что толку обсуждать мамину жизнь — она все равно закончена. Надо выяснить, какой ее смерть была.

Лия тихо спросила:

— В январе… в двухтысячном… она ведь к вам пришла денег просить?

— А кто еще ей десять американских штук мог дать?

— Но и вы не дали, — напомнил Борис.

Олигарх Барбашев впервые слегка смутился.

— Да я готов был. И пачку приготовил. В кармане лежала. Василиска сама взбрыкнула.

— В каком смысле? — нахмурилась Лия.

— У меня тогда офис был на Хорошевке.

— Где? — вскинулся Борей.

— На набережной Новикова-Прибоя. Мы договорились: она туда за деньгами подъедет. Но у меня день сложный получился… вот как сегодня примерно. И я попросил — в обмен на свою помощь — немного сладкого.

Замолчал. Василисе показалось: сам понял, что понесло его, и намеревается дать задний ход.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Мне очень надо знать правду!

— Дура ты. Хорошо. Знай. Я велел твоей маме прийти на Хорошевский мост.

— Нет. — Лия посмотрела с ужасом. — Она ведь с него… Это вы ее?..

Барбашев усмехнулся:

— Я похож на идиота? Мы встретились. Машины несутся, вид красивый. Она явилась наряженная, при макияже. Мол, дочке сказала, что иду на собеседование насчет работы. Ну, я и предложил ей поработать — за десять-то зеленых штук. Делов — на пару минут. А глупышка отказалась.

Борис побелел. А Лия простодушно спросила:

— Что вы хотели от нее?

— Ты глупая, что ли? Сделать это. У всех на виду. Над Москвой-рекой. Нормальная мужская