Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ

В полумраке свежем келья.Мертвый на стене Христос.Нега праздного безделья.Жизненный исчез вопрос.На комоде книжки сказок,Гримм, и Андерсен, и Тик,В рамках много грустных глазок,Розы милой светлый лик.Старенькие акварели.Portovenere. Паранцы.Сам я у морской купели.Агавы и чаек танцы.В полумраке всё чуть видно.Мир сокрыт за жалюзи.Ядовитая ехиднаОсталася позади.Рядом в маленькой гостинойЗа игрушечным столом,Сказкой занята старинной,Розочка строчит пером.Афанасьев наш не Тацит,Кесарей в нем страшных нет,От него никто не плачет,Русский в нем мужик­поэт.Солнца золотые пальцыПишут пропись на стене.Все заполнены уж пяльцы,Я читаю как во сне.– Солнышко, мой брат, ты право,Важен лишь иероглиф,Жить для сказки наше право:В душах создается миф. –К переводчице иду я,Чтоб поставила печатьНа уста мне поцелуя,Чтоб не зная мира знать.

КАК БУДДА

Под развесистым платаномБронзовый в киоске Будда,В созерцаньи неустанном,Смотрит на святое чудо:На живот, заплывший жиром,На пупок свой материнский,Что однажды с целым миромСвязывал, как исполинскийМост, невинного младенцаС азиатскими глазами,Мирового страстотерпцаС непросушными слезами.Погруженный в созерцанье,Он пупок соединяетСнова с Матерью созданья,Он, не зная, снова знает.В парке нашем я, как Будда,На зелененькой скамейкеСозерцаю Божье чудо:Каждый созерцаю клейкийЛист на тополе высоком,Каждую в эфире мошку,Каждую с червонным окомВыползшую на дорожкуЯщеричку или тучку.Но пупок мне уж не нужен:Женину целую ручкуЯ, когда мой дух недужен,В темные гляжу ей очи,Как в небесные колодцы:В них природы средоточье,В них идеи путеводцы.И покой нисходит в душу,И, как Будда, всё я знаю,И гармонии не нарушу,И слова в стихи слагаю...

ОРФЕЙ СРЕДИ ЭРИННИЙ

Купол синий, синий, синий,Полог темный темных пиний,Хоровод меж них Эринний,Змеевласых, сухогрудых,Углеглазых, змеемудрых,Шмыгает меж желтым дрокомВ поле знойном, одиноком.Пляшет хоровод ЭриннийПод зонтами черных пиний.Сверху купол синий, синий,Звездочек аэродром,Божий недостижный дом.В хороводе я ЭриннийПод зонтами черных пинийНа рыдающей свирелиПлачу томно, чтоб без целиБабушки вокруг плясали,Чтоб души не растерзали,Разбредясь средь темных келий,Где в словесном мы весельиЖизнь проводим, тусклый взорПогребая между шор.Змеевласые, как смерч,Захватя в объятья Смерть,Необузданно кружатся,Словно любо им купатьсяВ золотой небес парче,В солнца пламенном мече.Любо мне в кругу ЭриннийИзвиваться по спиралиМеж угрюмых черных пиний,Любо синие скрижалиСловом русским заполнять,Вспоминая Вечность­Мать.Истина в тебе, Орфей,Усыпившем страшных фей!

ЧЕРНОЕ ПО СИНЕМУ

Пишут кисти кипарисовВ синем черные скрижали.Никого уж нет в кулисах,Никакой уж нет печали.Из гробов, в земле прогнивших,Корни извлекают мудрость,Из давно уж пережившихСобственную златокудрость.Много ль извлечешь сентенций,Много ль истин для скрижалей?В каждом уж сокрыт младенцеКорень вековой печали.Черные иероглифыЯ в лазури не читаю,Строгие природы мифыСам себе не выясняю.Мудрость черных кипарисовНашей мудрости подобнаИ развенчанных нарциссовЧаровать уж не способна.Но глядеть на эти кисти,Пишущие иероглифы,Без желанья и корысти,Я не устаю, как грифыВ золоте летать закатаЧерез снежные вершины.Ризы Божьи из брокатаАрхаичны и старинны.Снежная вокруг пустыняОчаровывает душу,И душа, как инокиня,Часто покидает сушуДля гармонии вселенной,Для мелодии извечной,Для молитвы драгоценной,Для мечты сверхчеловечной.

КАК ПРИ АДАМЕ

Плывут над пустырем сожженным,Как при Адаме, облака,И взглядом сонно­упоеннымНа них гляжу я уж века,Гляжу глазами патриарха,В степи пасущего овец,Глазами зоркого наварха,В сирен попавшего венец.Да, я, наверное, АдамомБыл в созданном едва раю,И не одним покрылось шрамомВсё тело у меня в бою.Да, несомненно, Божьим духомЯ был тогда одушевлен:Прислушиваясь чутким ухом,Я райский слышу карильон.За всякие в раю вопросыНеразрешенные изгнанЯ был на голые утесы,На бушевавший океан.С тех пор я полюбил пустыню,Небес спаленную лучом,Алтарь и Вечность­инокиню,И позабытый Божий дом.Пахучие люблю я травы,И пиний черные зонты,И гор синеющие главы,И мшистые на них кресты,Овечье в отдаленьи стадоС немым столетним пастухом,Но более всего мне надо,Чтобы алмазным петухомСтояло солнце надо мною,Чтоб проплывали облаковЭскадры белые по зною,Чтоб ручеек струился слов.

КОЛОКОЛЬНЯ ДЖОТТО

Нет ни одной свечи пасхальнойПрелестней колокольни Джотто,Когда она в ночи печальнойГорит таинственней кивота.Стоит она легко и стройно,Мечты готический цветок,Колонн дорических достойный,Ушедший в небеса росток.Она, как канделябр агавы,В тысячелетье раз цветет,Как гор величественных главы,Она растет, растет, растет.И в сумерки из улиц темныхОна уходит в небеса,Как всклик архангелов бездомных,Как наших песен чудеса.Нет ни одной свечи пасхальной,Что так горела бы за нас,Что б так молилась за опальныхВ трагедии последний час!

НЕБЕСНЫЕ ФРЕСКИ

Всё лето небо было сине,Как в селах черноморских хаты.И в этой голубой пустынеЦарь золотой, одетый в латы,

Целует спящие растенья,Целует выспавшихся тварей,Потом палит без сожаленьяИ превращает всё в гербарий.

И стало вдруг как на кладбище,Покрытом золотым сударем,И ветер озлобленно свищетПеан по убиенным тварям.

Всё жутко на земле спаленной,Но в небе дивный фестиваль,Что как рукой с души стесненнойСнимает смертную печаль.

Художник­маг, Егова старый,Явился со снопом кистейИ пишет, пишет всюду чарыНа фоне синем для детей

Своих седых, на смерть усталыхОт странного слаганья слов,И оживают вдруг от алыхОни симфоний облаков.

Дворцы воздушные и храмы,Эскадры белых кораблей,Загадочные монограммы,Парады снежных королей,

Гигантские калейдоскопы,Цветных иероглифов ряд,Для фараонов гороскопы,Тела волнующих наяд...

Еще не виданные стилиНе созданных в пространстве рас:Все искупает ада силыТакая живопись для нас.

ГОЛУБЕНЬКИЙ ЦВЕТОК

Цветочек вырос на могилеТакой голубенький и милый,Что и могила не страшна,Коль он с таинственного дна,Коль из глазных он вырос впадин,Приюта шелестящих гадин,Коль удобрен он был мозгом,Зарытым в жирный чернозем.Гляжу на камень с иероглифом,Поставленный над мертвым скифом:– Здесь Анатолий, Божий гном,Спит непробудным, вечным сном.Он был убогим менестрелем,Упившимся небесным хмелем.Пролейте слезы, облака,Для синего над ним цветка! –Над надписью был плосколицый,Высоколобый профиль птицыС копной волос, как белый сон,В овальный вписан медальон.И солнечный с любовью пламеньГрел серый над могилой камень,И с удивленьем облик свойРазглядывал я, как живой.Так это всё? Цветочек синийВ тени благоуханных пиний,Орнаментных пять лепестковС ланцетиком сухих листков!Он цвета солнечного неба,Хоть вырос из нутра Эреба,На нем грехов наверно нет,Он то, чем должен быть поэт.

БОРЬБА С БОГОМ