Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

СВЯЩЕННЫЕ ОГНИ(Неаполь, 1955)

Из «Натюрмортов» (1946 г.)

ВРЕМЕНА ГОДА

Парк весной

Весна. На тополях сережкиМеж клейких прячутся листков.На теплые шнырять дорожкиЯвились ящерички вновь.На клумбах в шелковистой травкеРомашки раскрывают зонт.Цикорий, золотые главкиПодняв, забыл про Ахеронт.Лишь кипарисы так же хмурыДа пиний черные зонты,Но и меж них фиоритурыПичужек радостных слышны.Всё небо – голубая лента,Безбрежный путь для облаков,Где только храмов АгригентаНедостает среди холмов.Но на ковре из изумрудаСтоит лазоревый киоск,Восьми колонн тосканских чудо,Аркада, фриз, как чистый воск.И в том киоске мы эфебы,Влюбленные друг в друга так,Что никакие уж ЭребыИ даже палача тесакСтрашить не могут. Души наши –Как желтоклювые скворцы.Шампанское налито в чаши,Мы – яви собственной творцы.Вся сущность в создающем Слове,Оно же синее, как фриз,В своей мистической основеОно сверкает из­под риз.

Парк летом

Лето. Тополей колонныМалахитные шуршат,Словно их на Божьем лонеТучи белые смешат.Липы пряны, олеандрыПромеж клумбами цветут,Словно никогда КассандрыНе пророчествуют тут.На магнолиях, как губыСладострастные, цветы,И в серебряные трубыС нежной дуют высотыОблачные серафимы.Травка на лужке по грудь,Твари в ней совсем не зримы...Спрячься, бессловесным будь!Шапку глубже невидимкуОпусти себе на лоб,В синюю сокройся дымкуИ блаженствуй, как набоб.Плещут между клумб фонтаны,Распыляясь с высоты,Плещут рыбки, как гитаны,Всё алей вокруг цветы.Стих мой как ручей струится,Серебристый меж цветов,Стих мой – голубая птицаМеж жемчужных облаков.Кончилось броженье мысли,Бог отыскан, Бог убит:Чашки спят на коромысле,Божий Сын сокрылся в скит.В том скиту его Невеста,Вдохновительница слов,Там пустынная Сегеста,Крест спасительный готов.В сладостном цветеньи паркаЖизнь приемлема теперь,Гость желанный даже Парка:Хаос раскрывает дверь.

Парк осенью

Осень! Осень золотаяРаскрывает дивный скрынДля приятья горностаяПод рыданье окарин,Что от грубого Борея,Как морская снасть, свистят.В черных тучах батареиВ недругов небес палят.Сколько золота повсюду!Что ни тополь, то свеча.Ветер наметает грудуЗолота, рубя с плеча.Липы, как архиереи,В ризах золотых стоят,Золотые орхидеиВсюду на ветвях горят.Золотой ковер из Смирны –Клумба каждая в саду.Каплет жемчуг, как с градирни,Скоро будет всё в снегу.Всё попрячется в подполье,Всё задремлет до весны.Нам, уставшим от раздолья,Тюрьмы зимние нужны.Никакое совершенствоВозродить не сможет нас,Но небытия блаженстваПриближается уж час.Мшистые стоим, как боги,Мы на мрачном берегу.Все сокроются дорогиВ первом девственном снегу.

Парк зимой

Зима. Как ледяные свечи,Стоят аллеи тополей.Под горностаем гнутся плечиДеревьев, снежных королей.Ни роз, ни лилий: хризантемыЗамерзшие вокруг стоят,И серых облаков триремыХолмы соседние пушат.Зеленые в ряду скамейки –Как мраморный от снега трон.Нет ни одной в саду семейки,Кладбищенский повсюду сон.Лишь кое­где из снежной клумбыТорчит засохший колосок,На все качающийся румбы,Да воробьиный коготокКой­где пуховую подушкуИероглифом испещрил:Искал, наверное, подружку,Иль голод братика морил.Нет и моей подружки тоже,Нет самого уже меня,Нет ничего, – на то похоже, –Что из словесного огня.Зато в лазоревой аркадеНа базе каменной лекифСтоит аттический в отрадеНебытия: умерший скифВ нем спит с преставившейся Музой,И хорошо им там в снегу,За терракотовой Медузой,На синем рая берегу!

ПОКИНУТЫЙ СКИТ

В дымке Фьезоле синеет,Флорентийский Монсальват.Облака благоговеют,Восклицая: Свят, свят, свят!На зубчатой колокольнеСтрелка часовая спит,Рощи пиний безглагольны,Как усопший эремит.Из босой один я братьиФранцисканской уцелел:В истребления проклятьиЯ – единственный пробел.Как смиренный брат Беато,Живописец золотой,Я пишу, что непочато,Что анахронизм святой.В храме всюду паутина,Гнезда серых воробьев,Пыли бархатной гардина,Вереницы муравьев.Солнце сонное в витражиПо пергаменту скользит,Святости былой миражиЗдесь никто уже не зрит.Я пишу, но не кобальтом,А стихами фресок ряд,И пою высоким альтомПро тритонов и наяд,Про героев чистых духа.И, как желтые листы,По лесу кружатся сухоЗакрепленные мечты.За оградой мшистой скитаЖизнь давно уже совсемСхимником седым забыта:Он и слеп, и глух, и нем.

ДВА ПОЛЮСА

Аллея Мильтона, как лентаАсфальтовая, под окномУходит вдаль до Агригента,Что за морем спит вечным сном.Другой ее конец под горуВзвивается из бирюзы,Где очарованному взоруИз чистой выстроен слезыГрааля храм необычайный.Пустынен нынче Монсальват,Манящий облачною тайнойВ малиновый подчас закат.Два полюса суровой жизни:Христос распятый, Дионис,А посреди людские слизни,Толпа голодных, злобных крыс.Аллеей молодых платановОбсажен необычный путь,Под ними речка из туманаСтруится. Тишина и жуть!Я у окна стою часами,Глядя на близкий Монсальват,Хоть уношусь подчас мечтами,Как золотистых туч брокат,В дорийские над морем храмы,Как маятник туда, сюдаКачаясь, скучной жизни драмуВновь забывая иногда.Я крестоносец запоздалый,Я воскрешенный древний грек,Я слова мученик усталый,Я одинокий человек.

ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ

В полумраке свежем келья.Мертвый на стене Христос.Нега праздного безделья.Жизненный исчез вопрос.На комоде книжки сказок,Гримм, и Андерсен, и Тик,В рамках много грустных глазок,Розы милой светлый лик.Старенькие акварели.Portovenere. Паранцы.Сам я у морской купели.Агавы и чаек танцы.В полумраке всё чуть видно.Мир сокрыт за жалюзи.Ядовитая ехиднаОсталася позади.Рядом в маленькой гостинойЗа игрушечным столом,Сказкой занята старинной,Розочка строчит пером.Афанасьев наш не Тацит,Кесарей в нем страшных нет,От него никто не плачет,Русский в нем мужик­поэт.Солнца золотые пальцыПишут пропись на стене.Все заполнены уж пяльцы,Я читаю как во сне.– Солнышко, мой брат, ты право,Важен лишь иероглиф,Жить для сказки наше право:В душах создается миф. –К переводчице иду я,Чтоб поставила печатьНа уста мне поцелуя,Чтоб не зная мира знать.

КАК БУДДА