#заяц_прозаек - Лариса Валентиновна Кириллина

если он был у всех на глазах только первую половину дня, то теперь мать Любки хочет посадить его на короткий поводок, и всё, пиши пропал. Может, будь он настоящим Колбасниковым, он бы и порадовался возможности жить с Любкой под одной крышей, одним домом, но для Упса всегда была важна только чистота эксперимента. Он написал подробный отчет Супер-упсам, где изложил все доводы. Но коммуникатор предложил подождать. Ответить согласием на педсовете и у директора, а потом поговорить с матерью и дочерью и предложить оставить всё как есть. То есть не перебираться Колбасникову к ним.

Упса волновал плод. Он один знал о возможной видовой генетической несовместимости, которая рано или поздно даст о себе знать. Он уже любил этот плод. А Любка, похоже, любила Колбасникова. Таскала ему бутерброды из дома. Он отказывался, заставлял девчонку их съедать, что она опять же приписывала чувству к ней. Она похорошела. Она теперь верила, что не останется одиночкой, как мать, что тот поиск, который не давал ей покоя с одиннадцати лет, для неё закончен. Упс же постоянно тестировал содержимое Любки-колбы. И пока результат его устраивал.

Он с особым чувством воспринял первые толчки плода. А потом подолгу держал ладонь на круглом животе Любки. Он закрывал глаза, он видел, он ощущал каждую клеточку этого живого существа, плоть от плоти его — Упса. Теперь он уже не сомневался, что Червоточина — это его сущность, что он был создан зачать и родить дитя двух гуманоидных видов. Он иногда думал, что стало бы с Любкой, если бы она могла увидеть настоящего Упса, а не Колбасникова.

Колбасников же пребывал в любви Любки. Со стороны они действительно выглядели влюбленной парой. И уже не один педсовет в кровь хлестался на тему пагубного примера, который живьем видят все, начиная с учеников начальной школы и заканчивая выпускниками.

Особенно громко кричал физик, Михайло Ломоносов, да это и понятно, ведь по его предмету успеваемость резко упала именно в этом году:

— Вот увидите, скоро мы будем выпускать в жизнь беременных на последнем месяце. С последнего экзамена учениц будут забирать прямо в родильное отделение Залетайкинского перинатального…

Михайло Ломоносов даже ставил на голосование исключение из школы Колбасникова и Любки за аморальное поведение. Но тайное голосование выдало неожиданное решение: отклонить предложение, с результатом: единогласно.

Весна благотворно повлияла на Упса. Он не без наслаждения наблюдал природное цветение. Колбасников и Любка едва закончили год. Их табеля пестрели трояками, а должны были чернеть честно заслуженными двойками, но педагоги предметники, не сговариваясь, тянули и натянули, вывели тройки.

В конце мая Любка должна была родить. Колбасников помогал по хозяйству. Таскал с базара и магазина тяжелые сумки. Говорил, что летом найдет посильную работу и станет приносить в дом деньги. Его женщины не могли на него нарадоваться. Упс же заметно тревожился. Развитие плода замедлилось. А потом произошло невероятное. Плод разделился, и теперь два плода плавали в океане мироздания. Любка была счастлива и ни о чем не догадывалась. Наблюдающий Любку врач вообще считал, что нужно делать кесарево, и поэтому редко приглашал ее на осмотры и наблюдал абы как.

Коммуникатор теперь ежедневно слал Упсу подробные инструкции. Упор делался на роды и эвакуацию. Червоточина Упса окончательно раскрылась. Теперь он все знал и понимал. Иногда ему становилось страшно, но его Колбасников был оптимистом, и оптимизма Колбасникова хватало на двоих.

Любку увезли в роддом без Упса-Колбасникова. Сколь скрупулезно ни отслеживал Упс состояние Любки, но всё пошло не пописанному. С утра мать Надежда погнала Колбасникова в магазин, должны были привезти коляску, Упс- Колбасников отнекивался, но пришлось подчиниться. Когда он вернулся, Любку уже полчаса как увезли на скорой.

Упс и Колбасников ринулся следом. И если Колбасников томился в приемном покое и обивал косяки коридоров, то Упс держал Любку за руку и сидел рядом с кушеткой. Любка, правда, его не видела и всё звала и звала Колбасникова. Пришел дежурный врач. Послушал живот. Нахмурился и велел готовить роженицу к операции. Воды отошли ещё дома, и Любка с глазами навыкате металась на кушетке. Схватки и боли не прекращались.

Упс знал, в чем дело. Каждый плод хотел родиться первым. Этого и следовало ожидать: межвидовая борьба всегда велась на уровне перворождения. Упс не хотел вмешиваться. Не имел морального права. Он надеялся на врача Залетайкинского перинатального отделения.

Любку переложили на каталку и увезли в операционную. Упс уже был там. Он осматривал инструменты и оборудование. Он знал, что сможет вмешаться только на последнем этапе.

Наркоз подействовал быстро. И когда все надрезы были сделаны, и врач уже запустил руки, чтобы достать плод, Упс остановил происходящее. Он легонько отодвинул врача и не без трепета и внутреннего восторга изъял плод из распахнутого живота спящей Любки.

Плод был прекрасен, это был маленький Упс, плоть от плоти, с чуть заметными генными вливаниями женщины другого вида. Но видимо Червоточина Упса так хотела. И получила своё.

Затем, включившись, врач достал махонькую красную, как и положено новорожденным младенцам, девочку. Она была точной копией Колбасникова, и если бы он был рядом, а не обивал углы в приемном покое, то заплакал бы от счастья уже сейчас, а не на следующий день, когда увидел в окне палаты Любку с ещё безымянной малышкой на руках.

Червоточина Упса закрылась, а вместе с ней перестал существовать и он. Перед Сверх-упсами и Ра-упсами сидел маленький Че-упс и смотрел на них синими Любкиными глазами.

Сергей Кардиналов. Пойдем погуляем

1.

Луис видел, как Нина выезжает из ворот. Каждый раз, когда занимались офлайн, он нарочно ждал этого момента, спрятавшись за своей калиткой. А немного отпустив Нину, ехал следом, не приближаясь. Он бы не мог приблизиться, даже если бы захотел — Нину в школу всегда возил старший брат. Приходилось изрядно разогнаться, чтобы не потерять их из виду. Брат это самый носился как ненормальный.

Но сегодня Нина была одна. Выкатилась на дорогу на маленьком розовом «тянитолкайчике», совсем детском, и теперь тащилась еле-еле, километров, может, двести в час. Видно, на «тянитолкайчике» стояла блокировка. Можно было не спешить, а ехать спокойно и любоваться, как растрепанный хвост светлых волос бьется на ветру, словно хочет вырваться из-под шлема. Только именно сегодня спокойно ехать никак не получалось.

Новый «тянитолкайчик» — это было не просто