Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография - Дж. Майкл Стражински

– Ты должен быть счастлив, – сказала мать, заметив, что я чем-то озабочен. – Почему ты не улыбаешься?

Я не ответил, она все равно бы не поняла.

Мне было двенадцать, но даже я узнал сразу венерину мухоловку, когда увидел это растение первый раз в жизни.

В то время, пока днем отец и его партнер были заняты обустройством своей фабрики на краю города, я отправлялся на длинные прогулки по густым лесам и оврагам, которые окружали Матаван. Чёрч-стрит и Абердин-авеню вели в небольшой деловой центр города, где продавали гамбургеры и пиццу, а еще там был магазин, где я нашел пластинки, комиксы и подержанные научно-фантастические книги по цене десять центов за штуку. К несчастью, отец понял, что мелочь, которую он оставлял в комоде, имела особенность по ночам таинственно исчезать, и принял меры, поэтому, чтобы утолить свой книжный голод, я шнырял по городу в поисках бутылок из-под газировки, которые сдавал по два цента за штуку. Мне было все равно, что люди могли увидеть, как я копаюсь в мусорных баках или собираю что-то на обочинах дорог. Единственным, что имело значение, было то, что за пять пустых бутылок я мог открыть себе доступ к книгам Хайнлайна, Эллисона, Брэдбери или Азимова.

ПОСЛЕ ДОЛГИХ ЛЕТ ЧТЕНИЯ КОМИКСОВ О СУПЕРМЕНЕ И ПРОСМОТРЕ ТЕЛЕВИЗИОННЫХ ШОУ Я НАКОНЕЦ ПОЛУЧИЛ БЛАНК СЕРТИФИКАТА С МОИМ ИМЕНЕМ ПОД ЕГО ПОРТРЕТОМ И ОФИЦИАЛЬНЫЙ ЗНАЧОК ЧЛЕНА КЛУБА.

Десять центов в качестве платы за билет в каждый новый мир, в каждую новую вселенную.

А еще я начал восстанавливать свою коллекцию комиксов, сначала скрывая это от остальных, а потом и более открыто, так как понял, что отцу на это плевать. Но самый замечательный день случился тогда, когда на мое имя пришел плотный конверт со всеми материалами, которые я заказал, когда вступил в фан-клуб «Супермены Америки». После долгих лет чтения комиксов о Супермене и просмотре телевизионных шоу я наконец получил бланк сертификата с моим именем под его портретом и официальный значок члена клуба. Так как Кларк Кент носил свой костюм под обычной одеждой, я приколол значок к внутренней части пиджака, чтобы никто не смог его увидеть, украсть или создать какие-либо проблемы, имеющие отношение к моей тайной сущности. Нет, я на тот момент пока еще не достиг своей цели и не стал Суперменом, но я уже стал одним из Суперменов Америки, так что я стал на во-о-о-о-от такусенький шажок ближе.

Ради справедливости я вступил и в «Весело марширующее общество Marvel» (Merry Marvel Marching Society) и получил посылку с постерами героев различных комиксов. Наши частые переезды не позволяли мне заводить друзей, но, когда я развесил по стенам постеры с Суперменом, Тором, Железным Человеком, Капитаном Америка, Человеком-Пауком и Халком, то в любой момент, когда бы я ни поворачивался, со стен на меня смотрели лица моих друзей.

1966 год был особым для телевизионного жанра: «Затерянные в космосе» и «Звездный путь» отправили меня в далекие миры, Бэтмен успешно боролся с плохими парнями под аккомпанемент «БАЦ» и «БДЫЩ», звучащих с экранов телевизоров, а благодаря «Мстителям» и Эмме Пил я начал понимать кое-что о том, что такое тестостерон.

Все, что я видел, вдохновляло меня и кружило голову, а так как я хотел стать писателем и, зная, что писатели работают и для телевидения тоже, мечтал о том, что, может, когда-нибудь у меня появится мое собственное телевизионное шоу и, может быть, даже научно-фантастическое. Правда, к тому моменту я так ничего еще и не написал, но свой выбор я уже сделал, это точно.

Я понимал, что мне предстояло очень и очень много работать, прежде чем буду готов изобразить хоть что-то на бумаге, и поэтому хранил все свои придумки в голове, все время возвращаясь к ним и редактируя их. Я делал это, лежа в кровати, во время уроков в школе, я шлифовал их до зеркального блеска. Я ждал того особенного дня, когда все придуманное мной скажет: «Окей, теперь мы готовы, пора бы и перенести нас всех на бумагу».

«Поддерживай огонь, – говорил я сам себе. – Пусть вода подходит к точке кипения».

В надежде, что мы хоть немного, но задержимся на новом месте, я рискнул познакомиться с некоторыми из детей, которые жили по соседству, в том числе и с одной еврейской девочкой моего возраста, семья которой жила в том же жилом комплексе. Я ничего не знал об иудаизме, и моя новая подружка предложила научить меня некоторым ритуалам и песням на идише и даже на иврите. По сравнению с моей, ее религия казалась мне добрее и дружелюбнее, и поэтому я спросил, можно ли поменять мою религию на иудаизм. Она спросила об этом у мамы, и та сказала, что иудаизм не ставит перед собой целью обращать людей, как это делает некоторая другая религия, и что мне надо немного подрасти, перед тем как принимать такие решения. Она также сказала, чтобы я ни в коем случае даже не упоминал об этом при моем отце.

Я ПОНИМАЛ, ЧТО МНЕ ПРЕДСТОЯЛО ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ МНОГО РАБОТАТЬ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ БУДУ ГОТОВ ИЗОБРАЗИТЬ ХОТЬ ЧТО-ТО НА БУМАГЕ, И ПОЭТОМУ ХРАНИЛ ВСЕ СВОИ ПРИДУМКИ В ГОЛОВЕ, ВСЕ ВРЕМЯ ВОЗВРАЩАЯСЬ К НИМ И РЕДАКТИРУЯ ИХ.

Сначала мы встречались только у нее дома, под строгим контролем ее родителей, но в конце концов мне удалось заслужить их доверие, и я пригласил подружку к нам, когда отец был на работе, а мать с сестрами куда-то ушли. У меня и в мыслях не было ничего сального, потому что я был чудиком, – я действительно просто хотел показать ей свою комнату и комиксы. Но так далеко мы не зашли, потому что она увидела коллекцию нацистской атрибутики моего отца, горделиво выставленную в гостиной.

Неужели я еще не рассказывал об этой коллекции нацистской символики? Ой-ой.

Важно помнить, что отец никогда не интересовался историей, он не собирал предметы периода Второй мировой войны и тем более не был солдатом, который принес немецкие трофеи с фронта. Это были его личные реликвии, сохранившиеся со времен дружбы с немецкими солдатами. Солдатами, которые объяснили ему прелесть нацизма и брали с собой на рейды, где избивали евреев.

Коллекция включала нарукавную повязку со свастикой, нацистские купоны на сигареты, фотографии солдат – отцовских друзей и немецкую военную фуражку, горделиво красующуюся на вешалке. Это были не просто нацистские сувениры, это были его личные вещи, которые он берег и часто рассматривал, словно выпускник, листающий страницы школьного альбома с чувством ностальгии и всей почтительностью.

А в его шкафу в спальне,