Ретроградная Венера - Сара Джио

очень личные вопросы, но время еще есть. По крайней мере, Спенсер мог бы ненадолго зайти.

– Кстати, – наконец говорю я, – не хочешь заглянуть к нам? Рози тебе очень обрадуется.

– Ты уверена? – колеблется он, барабаня пальцами по ремню безопасности.

– Да, – киваю я.

С хрустом шагая по гравию, мы подходим ко входной двери в дом; как ни странно, она заперта. Я вынимаю запасной ключ из-под камня рядом с ковриком, который раскрасила летом, когда мне стукнуло тринадцать. На нем выведено мое имя – «ЛЕНА», – а вокруг нарисованы бабочки и сердечки.

– Рози? – Я заглядываю внутрь и тут же срываю паутину, затянувшую весь дверной проем. – Это я! Я дома!

Поправляю криво висящую в коридоре картину: ее правый угол съехал вниз.

– Рози!

Спенсер проходит за мной на кухню, и там я останавливаюсь как вкопанная. Столешница уставлена грязными тарелками и чашками. Заплесневелый багет на разделочной доске, судя по виду, успел окаменеть.

– Тут что-то не так, – испуганно говорю я и мчусь в гостиную к тетиному креслу, в котором она любила читать.

Но и в гостиной жутковатая пустота. На столике рядом с креслом томик «Пятьдесят оттенков серого», покрытый толстым слоем пыли.

– Рози! – в панике кричу я. – Ты где?

Мне на плечо опускается рука Спенсера – мол, что бы ни случилось, все будет хорошо, – однако я не останавливаюсь и бегу дальше по коридору, мимо моей детской в тетину спальню. Там я обнаруживаю пустую больничную кровать и монитор со свисающими в пустоту шнурами и проводами.

– Рози, нет! Нет-нет-нет-нет-нет!

Я вцепляюсь в смятые простыни и падаю на колени.

– Не верю! – шепчу я. – Что случилось? Почему она…

Оглушенная горем, я опускаю голову. Единственная мысль, которая приносит утешение, это шанс, всего лишь шанс, что завтра я проснусь и все будет иначе. И тем не менее я совершенно раздавлена.

– Она болела? – спрашивает Спенсер, опускаясь рядом со мной на колени.

На его лице такое же потрясенное выражение, как и на моем.

– Нет, – мотаю головой я. – По крайней мере, я ничего не знала.

– Иди-ка сюда. – Спенсер притягивает меня к себе, и я начинаю рыдать.

Фрэнки назвала бы мое нынешнее состояние «некрасивой истерикой»: опухшее лицо, все в красных пятнах, надрывный плач. Спенсер долго меня обнимает. Когда я наконец сажусь на стул и вытираю слезы, в заднем кармане джинсов что-то хрустит. Это же письмо от адвокатской конторы, которое я сунула в карман утром! Достаю письмо и надрываю конверт.

Дорогая мисс Уэстбрук!

Как Вам, возможно, известно, Ваша тетя, Рози Макалистер, скоропостижно скончалась на прошлой неделе от инфекции, которой заразилась в Индии. Я и мои коллеги в «Бренсон, Фейрчайлд и Флеминг» приносим Вам глубочайшие соболезнования. Мисс Макалистер уполномочила нашу фирму заниматься вопросами наследования ее недвижимости, и мы счастливы сообщить, что дом завещан Вам. Пожалуйста, свяжитесь с нами в ближайшее удобное для Вас время, и мы начнем процедуру передачи прав собственности.

С уважением,

Митчелл Бренсон, адвокат

«Бренсон, Фейрчайлд и Флеминг»

– Черт… – вырывается у меня, когда я осознаю прочитанное.

В каком из миров я могла бы узнать о смерти Рози из письма адвоката? Видимо, в этом. Меня аж передергивает. Мы отдалились друг от друга? Тетя не одобрила мой брак с Майком? Увы, она уже не расскажет обо всем подробнее. Я не смогу познакомить с ней Спенсера. Не поведаю о своих трудностях и не обниму в последний раз. Тети больше нет, – к счастью, не по-настоящему, только в этом параллельном мире, или куда там меня занесло. Я могу лишь надеяться и ждать завтра, когда неизбежно окажусь в новом мире. И неважно, где и с кем, главное, Рози наверняка будет здесь – живая, в своем кресле у камина, с книжкой «Пятьдесят оттенков серого». Господи, пусть так и случится!.. Но когда я гляжу в добрые глаза Спенсера, чувствую тепло его ласковой улыбки, мне становится чуточку стыдно за свое желание остаться здесь подольше.

– Чем тебе помочь? – спрашивает он и берет меня за руку.

Его жест выглядит естественно, как будто мы пережили тысячу моментов, подобных этому.

– Пожалуй, налей мне выпить, – со вздохом отвечаю я, нехотя выпуская его руку.

Хотя на самом деле меня тянет поведать Спенсеру безумную правду: я застряла в чем-то вроде параллельного мира и должна найти выход.

– Договорились, – кивает он, и мы идем на кухню.

Спенсер достает из тетиного холодильника бутылку пино гриджио – ее любимое вино, – затем находит два бокала и штопор.

– Так странно, – замечаю я, пока он наливает мне вино. – Здесь все какое-то другое. В доме больше не чувствуется тетиной души.

Спенсер вручает мне бокал.

– Понимаю. Ее душа всегда будет с тобой. Тетя по-прежнему с тобой.

– Откуда ты знаешь? – Я всматриваюсь в его глаза.

– Тот, кого любишь, всегда с тобой. – Спенсер постукивает себя пальцем по груди. – Они остаются вот тут.

Я вытираю набежавшие слезы, размышляя о разных версиях моей жизни – в Париже, на маленькой ферме в Пенсильвании, но особенно о нынешней: как один шаг, одни конкретные отношения способны повлиять на все. Не могу отделаться от мысли, что в этой реальности я повлияла на судьбу Рози – конечно, косвенно, однако обстоятельства сыграли свою роль. Наверное, если бы тетя не отправилась в Индию, если бы я поехала с ней… Ясно только одно: я где-то напортачила. И теперь мне предстоит все исправить.

– Хочу кое-что тебе сказать, – начинаю я, делая глоток вина. – И это прозвучит так, будто я слетела с катушек.

– Рискни. – Спенсер салютует мне своим бокалом.

– Я серьезно. То, что я сейчас скажу… полная шиза. Тянет на диагноз.

– А ты попробуй, – пожимает плечами он.

– Ладно. – Я выглядываю в окно. – А что, если мы продолжим разговор на пляже?

– Я захвачу бутылку, – говорит Спенсер, и мы идем к двери.

Сейчас отлив, и на пляже кипит жизнь: влажно поблескивает разноцветная галька, пучки изумрудно-зеленых водорослей сохнут на солнце, чайка резко выхватывает что-то из песка, а из-под камней, покрытых ракушками, выглядывают мириады маленьких крабиков. В детстве я обожала наблюдать за крабами. Я часами лазила вокруг камней и изучала жизнь колоний этих ракообразных. Рози научила меня определять их пол: кто «мама краб», а кто «папа краб». Мои глаза снова наполняются слезами.

Мы со Спенсером устраиваемся в шезлонгах на берегу. Этот уголок Рози называла своей «гостиной на улице». Помню, как тетя звала меня присоединиться к ней на бокал вина. В голове звучит ее голос: «Детка, посиди со мной! Давай устроим