Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2019 - Коллектив авторов

приземлилась

и утонула во мгле.

Карадаг

Как мне спастись от власти

моря и черной горы,

если я жду напасти,

а надо бы ждать дары —

пенной волны с разбега,

моющей гальку скал.

Щебень белее снега,

рядом – кроваво ал.

Так остуди ладони

от раскаленных лав!

Сколько веков-агоний,

столько здесь горных глав.

Пепел летит над морем,

над побережьями дым,

словно бы некий Голем

в новый врывается Рим.

Из цикла «Белый флажок»

«не пеленг…»

не пеленг

речи вечевой

поэзии

определенья нет

есть бред

мгновенно

реющих лучей

сгущенья темноты

скрещенья спиц

и затонувший звон

колоколов

из века в век

неясный шорох

жалобы людской

как нить

течет с веретена

поэзии

определенья нет

есть свет в окне

и эхо переулков

городских

спеленутая жизнь

и нити приобщенья

«а контур женщины…»

а контур женщины

песочные часы

песчинкам счет идет

как счет годам

но света жест

ты повтори рукой

перевернув сосуд

зеркальный

когда в тебя

я пересыплюсь

весь

«если долго…»

если долго

стоять босиком

на гальке

чувствуешь

как у пальцев ног

прорастают

тонкие корешки

корни дерева

питаются пресной водой

корни горы – морской

а человеку вечно

не хватает терпения

укорениться

на том месте

где он стоит

чтобы напитаться

влагой жизни

Загвоздка

наука решать

загвоздки проста

вбейте гвоздь

до середины в щит

вбейте второй гвоздь

за ним третий

который непременно

пойдет вкось

не печальтесь

вынутый гвоздь

учит мудрости

пустых глазниц

вбейте энный гвоздь

и вы обязательно

прозреете вновь

«январское небо…»

январское небо

добрало себе синевы

звон колокольный

вморожен в округу

хрупка под снегом

ореховая скорлупка

лодки на берегу

Жанна Сизова

Адьёс, Паламос

Сизова Жанна Дмитриевна, 1969, поэт. Родилась в Москве. Живёт в Санкт-Петербурге и в Хаванте (Великобритания). Окончила филологический факультет Иркутского университета, Санкт-Петербургский институт богословия и философии. Книги: «Ижицы», СПб, 1998; «Логос молчания», СПб, 2009; «Монохон. Короткие истории о жизни в Иркутске», СПб, 2013; «Ощущения времени, выраженные в сегментах», СПб, 2014. Антологии: Стихи в Петербурге, СПб, 2005; Собрание сочинений. Антология современной поэзии Санкт-Петербурга, Т. 5, СПб, 2014; Томас Дилан: 100 поэм и песен. Перевод с английского, СПб, 2017. Публикация во 2–2014 номере «Плавучего моста».

«Весь “Адьос, Паламос” Жанны Сизовой можно назвать новыми балладами. Масса событий укладывается в строгую и пластичную стихотворную форму, внутри которой встречаешься с лавинами метафор, волнами внутренних рифм и ливнями ритмов, сменяющими друг друга, не подверженными словесной метеорологии. Эта поэзия сияет в эротической наготе безусловности, она любуется своим отражением на поверхности воды. Однако вода здесь – это фатум: жидкий зверь, жирная толща воды, дождь-косохлёст, ведро, до краев наполненное глазами – двустворчатыми раковинами, сама твердь, еще водная, и грохот прибоя, и последние слова любимого человека, и тишина вещей, и молчание, которое говорит выразительней слов. Смерть в этих балладах не предмет, а уникальное явление, возникающее ниоткуда и почти не подвластное ожиданию».

Наталья Черных, поэт и литературный критик

Несколько строф на пути к пляжу

*Крепкий кофе и признаки алкоголя (порто)

вынуты бета-лучом на поверхность кожи, окрасив её в тёмно-красный.

Кролем ли, брассом плыть предстоит – не важно,

не затем этот путь на ветхо-заветном велосипеде, где,

словно время в постмодернистском тексте,

цепь вылетает при каждом нажатии на педаль.

Медаль авантюры – пейзаж с кораблем от берега южного Портсмута до северного Кале,

за спиною – пшеницы готический хор, ренессансные стебли гороха.

(Урок незадачливый, с красною кожей пуститься на пляж).

*Моралисты на берегу Ламанша

под солнцезащитным зонтом, в сословии рекомым парасолем.

Солью морской прикипают ссылки на афоризмы, трюизмы,

став компонентом, брендом косметики для зрелой, но истощенной кожи

под полосатым купальником. Книги зажаты коленом-домкратом. Собаки,

пятнистые рассел-терьеры, законовоспитанно мчатся за мячиком,

чтобы вернуть обратно.

*Дефолт поколения игрек, рэп поколения зет – всё позабыть и вынести

за скобки, присягу дать на верность красоте —

воде океанической, морской, где водоросль иероглифом сложилась.

И эросом горячего песка встревожиться по плечи и живот,

быть им застигнутою будто бы врасплох.

Заслышав чужеземный диалог, пустить его по ветру,

многоокую речь прямую мысленно опрокинув единоглазой косвенной.

«Ричард, пойдём купаться…»

Ричард, пойдём купаться!

Эгейское море натрёт нашу кожу солью,

волны обточат тело, лишнее уберут с бёдер,

мелкий песок умягчит строптивые пятки,

и натоптыши отпадут восвояси.

Дух заметит нас, обновлённых, и примет,

вот тогда мы и наденем сандалии.

А когда мы завяжем сандалии,

ремешком тугим обвивши голень,

станешь, Ричард, ты юнее мира,

только я останусь, как прежде,

в своём времени – ни молодой, ни старой,

мне такою быть ещё не трудно.

Зацепившись за оливы ветку,

прилетим мы в город сильных – Спарту,

где в кленовом кресле под черешней

каменеет жена твоя Никса,

дочь далёкого пирейского рода.

Я омою недвижимые ноги,

разотру очерствелые стопы

и отдам ей свои сандалии.

Станет Никса хороша, как прежде,

с лёгкостью возьмет тебя за руку,

и взовьётесь вы, рискованны, как боги,

с горы на́ гору, с вершины на вершину

(дело тут в сандальях, но не только…).

Разволнуется Эгейское море,

рыб