Г. М. Пулэм, эсквайр - Джон Марквэнд

— Ко всем чертям армию! — заявил Биль. — Ко всем чертям Уэст-Пойнт!

Биль то и дело заставлял меня смеяться — он знал кучу анекдотов о генералах, о Париже, о Христианской ассоциации молодежи.

— И вот тут-то, — время от времени добавлял он, — я страшно жалел, что не было тебя. Уж ты бы сделал, что нужно!

— Да перестань ты, Биль! — отвечал я в таких случаях, как и прежде.

— Значит, тебя зачислили в дивизию «Полумесяц»?

— Да. Хорошая дивизия.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что все офицеры и солдаты этой дивизии были парни хоть куда?

— Вот именно. Только надо было узнать их как следует.

Биль начал смеяться.

— Готов поспорить, что ты приобрел немало дурных привычек, — сказал он. — Продолжай в том же духе и расскажи, как ты выиграл войну.

— Давай не будем об этом.

— Дело твое. Все же странно ведут себя некоторые бывшие фронтовики. Ну да ничего, через недельку-другую все пройдет.

Я позвал Биля, собираясь поговорить с ним по душам, но когда настало время для такого разговора, почувствовал какую-то скованность.

— Может быть, и пройдет, — ответил я. — Но как это происходит, Биль, — понятия не имею. Мне кажется, я не хочу возвращаться домой.

Многие резко отзывались о Биле Кинге, утверждая, в частности, что это черствый, эгоистичный человек, заботящийся только о себе. Я же могу сказать, что в тот вечер он был очень добр ко мне.

— Возможно, ты не поймешь, — продолжал я, — но у меня такое ощущение, будто меня уже ничего не связывает с домом.

— Да ты, как видно, получил основательную встряску. Но если ты не хочешь возвращаться домой, то кто тебя заставляет?

— А что мне остается делать?

— Уж не хочешь ли ты, чтоб я расплакался? Можешь поступить на работу. Поезжай домой и скажи, что ты устроился на работу. Я найду для тебя подходящее дело. Завтра же устрою тебя.

Я погрузился в размышления. Билю, видимо, все казалось просто, а мне совсем наоборот.

— Куда же ты можешь устроить меня?

— Туда же, где я работаю. Рекламное дело. Завтра, после разговора с Баллардом, я позвоню тебе. У меня с ним хорошие отношения.

— Но я ничего не понимаю в этом самом рекламном деле.

— Гарри, у нас никто ничего не понимает. Вот взгляни. — Он вынул из внутреннего кармана газетную вырезку и передал мне. — Напечатано сегодня в «Таймсе».

«Требуется человек, — прочитал я, — предпочтительно не работавший ранее в области рекламы, с университетским образованием и некоторым деловым опытом. Непременное условие — солидная и приятная внешность в сочетании с чувством вкуса и формы. Крупная и растущая фирма предоставит такому человеку конкретную возможность проявить себя и всячески позаботится о его дальнейшем продвижении по службе».

— Дальше можешь не читать, — сказал Биль. — Это меня заставил написать Баллард. Ты подойдешь не хуже любого другого.

— Но что это значит?

— Ничего. Запомни, что сейчас много есть такого, что ровным счетом ничего не значит. Ты хочешь получить эту работу или не хочешь?

Еще год назад я бы, не задумываясь, ответил отказом.

— Хорошо, — сказал я, не отдавая себе отчета. — Попробую. Как, по-твоему, Биль, может, со мной происходит что-то неладное?

— Да нет же, черт возьми! Перестань напрасно терзаться!

— Не могу. Со мной что-то происходит, раз у меня нет желания вернуться домой.

— Да стань же ты наконец взрослым! Война многих заставила понять, что жить не стоит, если тебе не дано поступать, как хочется. Сможешь ли ты удержать ребят на фермах после того, как они увидели Париж?

— Но я-то вырос не на ферме. У меня было все.

Биль махнул рукой в направлении окна.

— Послушай, ты же понятия не имеешь, что происходит там — рабочие беспорядки, коммунизм, расстройство экономики, Лига наций!.. Никто не знает, что произойдет дальше, но в одном ты можешь не сомневаться.

— В чем?

Биль ткнул в меня пальцем.

— Ты вырос в маленьком, никому не нужном мирке, дни которого сочтены. Ты говоришь, что имел все. А что это «все» собой представляет? Ровным счетом ничего.

Меня рассердили его слова, но прежде чем я успел возразить, он продолжал:

— Я постараюсь объяснить тебе несколько иначе. Возьми мир насекомых…

— При чем тут мир насекомых?

— Не перебивай. Возьми мир насекомых. Насекомое наделено не умом, а инстинктом. Если среда, которая окружает насекомое, меняется и инстинкт перестает правильно служить ему, оно умирает. Так вот, ты тоже насекомое с нарушенным инстинктом.

— А ты?

— Я? Я едва успеваю менять свои инстинкты. Мне это тем легче, что я никогда не жил в твоем улье.

— Тебе нравился наш улей.

— Конечно. Милый и уютный улей, но пчел из него скоро выкурят. Мне нравились твои родители и все другие пчелы, но тебе, Гарри, следует бежать из него.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — буркнул я.

На следующее утро, направляясь в контору фирмы на Сорок второй улице, я чуть было не вернулся с полпути, но не захотел подводить Биля, поскольку он, очевидно, уже провел соответствующую подготовку. На мне по-прежнему была форма с отличительными нашивками дивизии «Полумесяц», так как для доделки двух костюмов, заказанных в магазине фирмы Брукс, не хватило как раз одного дня. Поднявшись на лифте, я попал в большую приемную комнату, совсем не похожую на другие конторы, где мне доводилось бывать раньше. Пол комнаты покрывал красивый персидский ковер, кресла были обиты красной кожей. Позади девушки, сидевшей за столом в стиле жакоб, высился шкаф с книгами в богатых переплетах и виднелся искусственный камин с искусственными углями. На книжном шкафу стояла бронзовая дощечка с надписью: «Справочная библиотека фирмы Д. Т., Балларда». Взглянув на особу за столом, я понял, что стал уже забывать, как красивы американские девушки. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Возможно, и я был не так уж дурен собой, хотя бы и в потрепанной форме, но скорее всего девушку просто выдрессировали улыбаться всем и каждому.

— Ах да! — воскликнула девушка. — Мистер Кинг предупреждал о вашем приходе. Сейчас я позову его, — она позвонила по телефону.

— Вы, может быть, присядете? — спросила она и снова улыбнулась, но в это время открылась боковая дверь и в приемную вошел Биль.

— Здравствуй, Гарри, — поздоровался он. — Любуешься книгами?

По правде говоря, я любовался не столько книгами, сколько девушкой, тщетно пытаясь придумать и сказать ей что-нибудь такое, что выглядело бы случайно оброненной и в то же время остроумной фразой. Мне очень хотелось походить на Биля — уж он-то не лезет за словом в карман!

— Для чего эти книги? — поинтересовался я.

Биль взглянул на девушку, потом снова уставился на меня.

— Вон на той бронзовой дощечке написано, что это наша справочная библиотека, справочная библиотека фирмы Д. Т. Балларда. Правда, мисс Эйлинг?

— Да, мистер Кинг.

— Идем, — сказал Биль и, открыв дверь, через которую он вошел, взял меня за руку. Мы пересекли большую комнату, заставленную письменными столами и пишущими машинками, направляясь к установленной в дальнем конце перегородке.

— Никогда не пытайся шутить при этой маленькой стерве, — заметил Биль. Я нахмурился, но он, видимо, не заметил. В стране, несомненно, многое изменилось, пока я находился в армии. — Она доносчик, — продолжал Биль. — Как провокатор на заводе. А теперь, ради бога, держись как можно естественнее. Баллард ждет тебя.

Девушка, сидевшая за машинкой перед кабинетом главы фирмы, встала и приоткрыла дверь.

— Можете войти, — тихо сказала она.

Кабинет мистера Балларда сразу заставил меня вспомнить комнатушку мистера Уилдинга. В нем свободно разместился бы десяток «кабинетов» мистера Уилдинга. На одной из стен висел гобелен. Мягкий ковер заглушал шаги. Нужно было идти довольно долго, чтобы оказаться перед мистером Баллардом, восседавшим за старинным итальянским столом. Он заметил нас и встал, отодвигая кресло. Свет от окна слева падал на его очки в роговой оправе, стекла отсвечивали и мешали видеть скрытые за ними глаза. Он выглядел как профессор, собирающийся прочитать лекцию, и казался человеком преуспевающим в жизни. На нем был прекрасно сшитый серый двубортный костюм, седые волосы тщательно подстрижены и зачесаны назад. Он говорил звонким, вибрирующим голосом.

— Уильям, пододвиньте мистеру Пулэму кресло, — распорядился мистер Баллард. — Сигарету, мистер Пулэм?

— Нет, благодарю вас, сэр.

— Он не то сказал, сэр, — вмешался Биль. — Ему хочется закурить.

Мистер Баллард открыл серебряную шкатулку.

— Так вот, Уильям сообщил мне, что вы хотели бы поработать с нами. Вы обратили внимание? Я сказал «с нами», а не «для нас». Мы работаем большим единым коллективом, как одна семья, не так ли, Уильям?