Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следует остановиться также на сходствах между «Песней Гогера-Могера» и песней «Летела жизнь» (1978), где лирический герой вновь выступает в образе «крутого парня»: «И напустить на умников падёж!» = «Других же — хоть разбей параличом!» /5; 491/; «На нашу власть то плачу я, то ржу: / Что может дать она? По носу даст вам» = «Я хорошо усвоил чувство локтя, / Который мне совали под ребро»; «Ведь из-за них мы с вами чахнем в смоге» = «Летела жизнь в плохом автомобиле / И вылетала с выхлопом в трубу»; «И он нам будет нужен, придушенный очкарик» = «Я встал горой за горцев, чье-то горло теребя»; «А я и пары ломаных юаней / За ваши мощи хилые не дам» /5; 528/ = «А те, кто нас на подвиги подбили, / Давно лежат истлевшие в гробу» (АР-3-193); «Свезем на свалки груды лишних знаний» (АР-6-50) = «Их всех свезли туда в автомобиле» /5; 158/.
«Песня Гогера-Могера» была написана в 1973 году для спектакля по пьесе Брехта «Турандот, или Конгресс обелителей», который, как и будущая «Махагония», формально был посвящен китайской теме. И хотя его пробивали целых шесть лет (премьера на Таганке состоялась 20 декабря 1979 года), песня туда не вошла.
По словам Леся Танюка: «Сначала Высоцкий не возражал, чтобы в тексте фигурировал сам Брехт (“Придурок Брехт, очкарик и дерьмо, — вздумал нами обывателя пугать!”)». Отсюда можно заключить, что в строках «И он нам будет нужен, придушенный очкарик. / Такое нам сварганит — / Врагам наступит крах» под придушенным очкариком подразумевается именно Брехт, да и в целом интеллигенция. А в куплетах мотоциклистов очкарик упоминается еще раз: «Очкарика ей жалко на обочине… / Придурок, он грозить надумал нам!». Причем если очкарик назван придурком, то «Песня Гогера-Могера» начинается с такой строки: «Прохода нет от умных, начитанных болванов». Отметим еще одно сходство в оценке «очкарика»: «Придурок Брехт, очкарик и дерьмо» = «Недавно мы с одним до ветра вышли / И чуть потолковали у стены — / Так у него был полон рот кровищи / И интегралов полные штаны».
В дневниках Леся Танюка говорится о том, что в зонгах Высоцкого на первый план часто выходило его собственное «я» и тем самым разрушало замысел спектакля.
В качестве иллюстрации к этому тезису можно рассмотреть также следующие строки: «И, съехав с автобана на грунтовку, / Глушу мотор…», — напоминающие более раннее стихотворение на автомобильную тему: «Не часто с душем конечный этот пункт. / Моторы глушим и — плашмя на грунт» («Мы без этих машин — словно птицы без крыл…», 1973), — и черновой вариант песни «Спасите наши души» (1967): «А ну-ка доплюньте — лежим мы на грунте, / И нас не достать!» /2; 349/ («на грунтовку» = «на грунт» = «на грунте»; «глушу мотор» = «моторы глушим»; «плашмя» = «лежим»).
В том же стихотворении «Мы без этих машин…» читаем: «Полным баком клянусь, если он не пробит», — а в зонгах к «Махагонии»: «Наполни бак Жратвы навалом!».
В первом случае герои констатируют: «…Пуще зелья нас приворожила / Пара сот лошадиных сил / И, должно быть, нечистая сила». И такая же ситуация возникнет во втором: «Дразню над пропастью нечистого: / “Поддай нам жару, Асмодей!”». Еще раньше подобное обращение к дьяволу возникало в «Революции в Тюмени»: «Владыка тьмы, мы примем отреченье!». Впервые же оно встретилось в «Песне про черта», где имело шуточную форму: «Слушай, черт, чертяка, чертик, чертушка, / Сядь со мной, я очень буду рад!».
А черновой вариант стихотворения «Мы без этих машин…»: «Златые горы до небес, / Еды по горло и легкий рейс» (АР-14-189), — вновь напоминает зонги к «Маха-гонии»: «Наполни бак! Жратвы, навалом!», — и заодно сценарий «Венские каникулы» (1979): «Иди сюда! — позвал Владимир. — Тут навалом жратвы!» /7; 55/.
Помимо того, образ жизни героев Высоцкого из зонгов к «Махагонии»: «На мотоцикле век зациклен. <…> Залейся пивом — и не тормози!», — напоминает образ жизни его лирического героя из черновиков «.Лекции о международном положении» (1979) и «Веселой покойницкой» (1970): «Эх, мне б сейчас / Залить до глаз / Отечественных вин / И дать на полный газ — / Аж до Афин!»[1452] (С4Т-3-278), «Едешь ли в поезде, в автомобиле, / На мотоцикле, хлебнувши пивца…» (АР-4-100). А одно из сленговых выражений мотоциклистов: «Шоссе — как штык, вспарывающий брюхо ночи», — имеет своим источником стихотворение «Ожидание длилось, а проводы были недолги» (1973): «Потому для меня и шоссе, словно штык, заострялось».
В этом же стихотворении предвосхищен еще один образ из зонгов: «Он ушел на Восток со своим поредевшим отрядом. / Снова мирное время в кабину вошло сквозь броню. / Это время глядело единственной женщиной рядом. / И она мне сказала: “Устал? Отдохни — я сменю”» = «.Лечу стремглав, шутя и балагуря, я: / Сверкнул обгон — как нож из рукава. / А за спиной — эпоха белокурая, / Прижалась, ни жива и ни мертва». И время, и эпоха представлены в образе женщины, которая либо заботится о лирическом герое, либо ищет у него защиты.
Что же касается угрозы бритоголовых: «.Дави зевак! Лежать им, либералам, / Под колесом истории в грязи!». - то и она основана на опыте лирического героя, который сам оказывался в подобном положении: «Я грязью из-под шин плюю / В чужую эту колею». Да и в «Марше футбольной команды “Медведей”» эти «Медведи» давили своих врагов: «Вперед, к победе! / Соперники растоптаны и жалки».
Представляет интерес также лозунг мотоциклистов: «Стальной рукой в перчатке кожаной / Бери левей!», — поскольку отношение поэта к «левакам» достаточно четко выражено в стихотворении «Новые левые — мальчики бравые…», написанном в том же 1978 году, когда и возник замысел «Махагонии»: «Слушаю полубезумных ораторов: / “Экспроприация экспроприаторов…”. / Вижу
