Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если же обратиться к образу нейтрино, то легко обнаружить перекличку с вышеупомянутой «Балладой о времени»: «Пусть не поймаешь нейтрино за бороду / И не посадишь в пробирку, — / Было бы здорово, чтоб Понтекорво / Взял его крепче за шкирку» = «…Или взять его крепче за горло — / И оно свои тайны отдаст».
Но почему же все-таки «не поймаешь нейтрино за бороду и не посадишь в пробирку»? Вероятно, потому, что здесь перед нами — мотив неуловимости власти, который мы разбирали совсем недавно на примере «Невидимки», «Песни про плотника Иосифа», «Песни автомобилиста» и «Лукоморья». Можно также предположить, что пробирка в «Марше физиков» — это вариант бутылки, в которую впоследствии это «нейтрино» удалось посадить и из которой оно «вылезло» в песне «Про джинна».
А призыв «посадить в пробирку» напоминает «Песню Гогера-Могера» (1973), где лирический герой также мечтает запереть своих врагов: «Я б их, болезных, запер бы / Покрепче перво-наперво» /5; 527/.
Кроме того, борода, свидетельствующая о «древности» этого «нейтрино», находит аналогию в той же «Балладе о времени», где говорится о «целой груде веков», а также в «Лукоморье», где упоминается «бородатый Черномор — Лукоморский первый вор», и в «Сказке о несчастных лесных жителях», где Иван-дурак угрожает Кашею бессмертному: «Щас, мол, бороду-то мигом отстригу!»[1456].
Об этой же «древности» идет речь в стихотворении «Прошлое пусть останется только здесь, в Музее древностей» (1966): «Я ухожу, ты останешься здесь — / Место твое среди хлама / Навсегда, навсегда!». Еще раньше, в «Марше физиков», герои также собирались расправиться с «древностью»: «Молодо — зелено! Древность — в историю! / Дряхлость в архивах пылится». А в «Случаях» (1973) прямо говорится о борьбе с прошлым — с советской историей, которая полна кошмаров: «Открытым взломом без ключа, / Навзрыд об ужасах крича, / Мы вскрыть хотим подвал чумной, / Рискуя даже головой. / И трезво, а не сгоряча, / Мы рубим прошлое с плеча! / Но бьем расслабленной рукой, / Холодной, дряблой — никакой».
Теперь перейдем к песне «Сколько чудес за туманами кроется…» (1968). Здесь говорится о том, что сначала туман выступал в роли спасителя, но потом его роль изменилась: «Был ведь когда-то туман — наша вотчина, / Многих из нас укрывал от врагов. / Нынче, туман, твоя миссия кончена, / Хватит тайгу запирать на засов!».
Подтекст этих строк очевиден: в древней Руси (на это указывает слово «вотчина») власть охраняла страну от иноземных захватчиков, но с приходом советской власти все тайны оказались под запретом. Причем образ, встречающийся в строке «Хватит тайгу запирать на засов», появится и в Дне без единой смерти»: «Вход в рай забили впопыхах, / Ворота ада на засове, / И всё улажено в верхах / Без оговорок и условий». А образ тумана, символизирующего власть, встречается и в «Баньке по-белому»: «Из тумана холодного прошлого / Окунаюсь в горячий туман». Здесь лирический герой вспоминает о годах, проведенных им в сталинских лагерях.
Нельзя не процитировать и монолог брехтовского Галилея в исполнении Высоцкого: «Но правители погружают большинство населения в искрящийся туман суеверий и старых слов! Туман, который скрывает темные делишки власть имущих».
Обратим также внимание, что если в 1968 году тайны «сторож седой охраняет — туман», то и в 1977 году эти тайны («райские яблоки»), будут строго охраняться лагерными вертухаями: «Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб»[1457].
Поэтому и здесь упоминается «сторож седой»: «Седовласый старик — он на стражу кричал, комиссария»[1458].
Кроме того, в обеих песнях говорится об изобилии тайн: «Сколько чудес за туманами кроется…» = «Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок».
К этим двум произведениям мы вскоре вернемся, а пока продолжим разбор «Марша шахтеров», герои которого действуют точно так же, как лирический герой в «Песенке про метателя молота» (1968): «Заметано, заказано, заколото» = «Взорвано, уложено, сколото»; «Приказано метать — и я мечу. <.. > Я все же зашвырну в такую даль его…» = «Из преисподней наверх уголь мечем».
Интересно также, что и лирические мы в «Марше шахтеров», и лирический герой в «Штангисте» продолжают заниматься своим делом, несмотря на получаемые деньги и награды: «Да, мы бываем в крупном барыше, / Но роем глубже — голод ненасытен» = «Не только за медаль и за награду / Я штангу над собою подниму» /3; 333/. Этот же мотив повторится в «Горизонте»: «Меня ведь не рубли на гонку завели».
Кроме того, в «Марше шахтеров» наблюдается буквальное сходство с песней «Счетчик щелкает» (1964): «Вот вагонетки, душу веселя, / Проносятся, как в фильме о погонях» = «А жизнь мелькает, как в немом кино[1459], - / Мне хорошо, мне хочется смеяться» («душу веселя» = «хочется смеяться»; «проносятся» = «мелькает»; «как в фильме о погонях» = «как в немом кино»). Да и по воспоминаниям Вадима Туманова, Высоцкий «мечтал встретить один из своих юбилеев вместе с шахтерами под землей, с летчиками в небе или со старателями на земле»[1460].
Необходимо также сопоставить «Марш шахтеров» с написанной в том же году песней «Запомню, оставлю в душе этот вечер…», где лирический герой выступает в образе диспетчера поездов: «Вот вагонетки, душу веселя, / Проносятся, как в фильме о погонях» = «Своё я отъездил, и даже сверх нормы. / Стою, вспоминаю, сжимая флажок, / Как мимо меня проносились платформы / И реки с мостами, которые сжег»[1461]. Упомянем и черновик «Песни про попутчика»: «Жизнь, как поезд товарный, проносится» (АР-5-14), — который опять же имеет сходство с песней «Счетчик щелкает»: «А жизнь мелькает, как в немом кино».
Если в «Марше шахтеров» лирическое мы было уверено: «Зато наш поезд не уйдет порожний», — то и лирический герой в песне «Запомню…» говорит: «Мои поезда не вернутся пустыми»[1462]. Впервые этот мотив встретился в «Поездке в
