Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

для плодотворной работы человеку не следует ограничиваться максимальной концентрацией внимания. «Я стараюсь ежедневно выходить прогуляться и просто давать волю своим мыслям… Не уверен, что полный контроль над мыслями является самым продуктивным способом мышления. Я считаю, что свободные паттерны ассоциаций могут приводить к уникальным результатам». С этим согласен и Маркус: «Сосредоточившись на насущной задаче, ты получаешь исходный материал для обдумывания… Но в какой-то момент нужно просто дистанцироваться от этого. Лихорадочно концентрируясь исключительно на объективной реальности, мы лишаем мозг возможности осмысливать события».

При этих его словах мне вспомнились люди в поездах, часами глядевшие в окно. Я мысленно осуждал их за бездеятельность, но теперь мне стало понятно, что они, возможно, были значительно продуктивнее, чем я со своими метаниями от одной книги к другой. А мальчику, рассеянно поглядывающему на уроке в окно, могут прийти в голову самые полезные мысли.

Я припомнил все прочитанные мной научные труды о том, как люди живут в стремительных переключениях между задачами, и понял, что в наше время мы не сосредотачиваемся, но и не даем воли своим мыслям. Мы пребываем в постоянном скольжении по верхам, бессмысленно порхая с одного на другое. Когда я спросил об этом Натана, он согласно кивнул и сказал, что никак не может разобраться, как заставить телефон не присылать уведомления о том, что ему не нужно знать. «Все эти безумные цифровые шумы отвлекают внимание и угнетают сеть пассивного режима работы мозга… Я считаю, что мы практически постоянно находимся в среде раздражителей и переходим от одного отвлекающего фактора к другому. Если не выйти из этой среды, она будет подавлять любые наши мысли».

То есть очевиден не только кризис внимания: мы столкнулись еще и с утратой возможности витать в облаках. Это ухудшает качество нашего мышления. В отсутствие рассеянного внимания нам становится труднее осмысливать окружающую действительность. В результате мы приходим в серьезное замешательство и становимся еще чувствительнее к очередному фактору отвлечения.

* * *

Когда я интервьюировал Маркуса Райхла, ему было 80 лет и он только что перестал играть в любительском симфоническом оркестре, в котором был гобоистом. Больше всего он любил исполнять Симфонию № 9 Антонио Дворжака. Маркус сказал мне, что для лучшего представления о мышлении нужно рассматривать его как симфонию: «Есть первые и вторые скрипки, альты, виолончели, контрабасы, деревянные и медные духовые, ударные, но все они функционируют как единое целое, в едином ритме». В жизни должно быть место сосредоточенности, но сама по себе она будет как гобоист, пытающийся в одиночку сыграть симфонию Бетховена. Рассеяние внимания нужно, чтобы активировать все другие инструменты и делать музыку благозвучнее. Я думал, что приехал в Провинстаун учиться концентрации внимания. Я осознал, что на самом деле учился думать, а это требует гораздо больших усилий.

В долгих прогулках, которые я сейчас совершаю без каких-либо девайсов, я часто размышляю о метафоре Маркуса. Несколько дней назад я подумал, что ее можно дополнить. Если мышление подобно симфонии, для которой требуются самые разнообразные виды мыслей, то в наши дни на нее посягают. На сцену прорвалась группа разнузданных хеви-металлистов, которые орут, стараясь перекрыть звучание оркестра.

* * *

Вместе с тем, покопавшись как следует в исследовательских работах о рассеянии внимания, я обнаружил одно важное исключение. Собственно, вполне возможно, что оно вам знакомо.

В 2010 году ученые из Гарвардского университета Дэн Джилберт и Мэттью Киллингсуорт разработали приложение для оценки настроения людей при самых обычных повседневных занятиях – от поездок на работу до сидения перед телевизором и спортивных тренировок. Время от времени приложение задавало человеку вопрос «чем вы занимаетесь?», а потом просило оценить настроение по специальной шкале. В числе прочих показателей Дэн и Мэтью отслеживали, как часто люди предаются праздномыслию, и обнаружили нечто удивительное. Оказалось, что в целом люди чувствовали себя менее счастливыми, когда их мысли блуждали. Даже работа по дому придавала более приподнятое настроение. «Блуждающий ум – грустный ум» [71], – заключили Джилберт и Киллингсуорт.

Я много размышлял об этом. Если известно, что праздное мышление настолько полезно, то почему оно так часто портит нам настроение? На это есть причина. Праздное мышление может с легкостью перерасти в руминацию. Большинству из нас это знакомо: если перестать сосредотачиваться и позволить уму блуждать, его заполонят тяжелые мысли. Я вспоминал свою жизнь до Провинстауна. В каком психологическом состоянии я был, когда яростно трудился в поездах, фыркая в адрес ничем не занятых пассажиров? Как мне стало теперь понятно, обычно это были стресс и нервозность. Любая попытка дать уму передышку заканчивалась наплывом дурных предчувствий. Напротив, в Провинстауне меня ничто не тревожило и не угнетало, поэтому свободное мышление делало свою полезную работу.

В спокойных и ненапряженных ситуациях такой процесс будет благом, удовольствием и стимулом к творчеству. В напряженных и опасных ситуациях он будет пыткой.

* * *

На центральном пляже Провинстауна, неподалеку от главной улицы городка, стоит комично огромный синий стул высотой футов в восемь, как будто предназначенный для великанов. По вечерам я часто забирался на этот стул поболтать со своими новыми знакомыми. А порой мы просто сидели в тишине и наблюдали, как меняется освещение. Такого света, как в Провинстауне, я не видел больше нигде. На пляже ты сидишь лицом к востоку. Солнце садится на западе, за твоей спиной. Но его свет льется вперед, на воды океана перед глазами, и отражается на твоем лице. Кажется, что тебя наполняет убывающий свет двух закатов. Я наблюдал это со своими знакомыми и чувствовал, что полностью открыт этим людям, этому солнцу и этому океану.

* * *

Однажды, примерно на 10-й неделе моей жизни в Провинстауне, я сидел в полном одиночестве в доме моего приятеля Эндрю. У моих ног лежал один из его псов по кличке Боуи. Я читал роман, время от времени поглядывая на океан, и вдруг заметил, что Эндрю оставил на стуле свой включенный ноутбук. На экране был открыт интернет-браузер. Вот она, Всемирная паутина, прямо передо мной. «Можешь заглянуть в интернет, – подумал я. – Можешь заглянуть куда угодно: в свои соцсети, в свою почту, в новости». Эти мысли отозвались во мне тяжелым чувством, и я заставил себя убраться из дома Эндрю.

Но время неуклонно убывало, и очень скоро я осознал, что у меня осталось всего две недели. Я понял, что должен забронировать себе номер в отеле в Бостоне, а для этого придется зайти в интернет. В городской библиотеке Провинстауна стоят рядком шесть компьютеров общего пользования. Я