Русы во времена великих потрясений - Михаил Леонидович Серяков

с рутиклеями-русичами, насколько мы можем судить, отношения готов складывались достаточно мирно, то совсем по-иному развивались их отношения с другой группой русов, а именно амадоками. Скандинавская «Сага о Хёрвере», записанная между 1250 и 1334 гг., посвящена истории одного волшебного меча. Согласно ей сын Одина Сигрлами был королем Гардарики-Руси. Нечего и говорить, что такого сына Одина другие скандинавские саги не знают. Этому Сигрлами наследовал его сын Свафрлами, который, как и его отец, стал править Русью. Он однажды на охоте поймал карликов Двалина и Дулина и за их освобождение потребовал, чтобы они выковали ему приносящий победу в битвах меч. Карлики сделали требуемое, но предрекли, что меч совершит три позорных дела и станет его убийцей. «Повелитель Гардарики назвал меч Тюрфингом, носил его всегда при себе и одерживал победы в битвах и поединках, но в конце концов предсказание карликов сбылось: Тюрфинг стал виновником его кончины»[202]. Когда на Гардарики напал викинг Арнгрим, Свафрлами вышел с ним на поединок. Во время схватки он отрубил врагу низ щита, после чего меч вошел в землю. Арнгрим отрубил Свафрламу руку, выхватил Тюрфинг и убил им его владельца. С богатой добычей Арнгрим возвращается в Скандинавию, и дальнейшая часть саги повествует об истории меча у его потомков, завершаясь описанием великой битвы готов и гуннов. Нечего и говорить, что правителя Руси с именем Свафрлами не знает больше ни один источник. Однако название меча весьма интересно. Тервингами (tyrfingr) называли тех готов, которые впоследствии станут именовать вестготами, и одновременно занимаемую ими страну. Это самоназвание этимологически связано с названием волшебного меча, образ которого у готов появляется, по предположению исследователей, под влиянием почитавшегося в виде меча скифского бога войны. Впервые название тервингов было письменно зафиксировано в 291 г., однако некоторые скандинависты предполагают его более раннее возникновение[203].

Образ волшебного меча генетически восходит к скифской эпохе и, следовательно, имеет южное, причерноморское происхождение. «Отец истории» оставил нам следующее весьма интересное описание поклонения одному из божеств у этих ираноязычных кочевников: «Аресу (богу войны. – М. С.) же совершают жертвоприношения следующим образом. В каждой скифской области по округам воздвигнуты такие святилища Аресу: горы хвороста нагромождены одна на другую… На каждом таком холме водружен древний железный меч. Это и есть кумир Ареса. Этому-то мечу ежегодно приносят в жертву коней и рогатый скот, и даже еще больше, чем прочим богам. Из каждой сотни пленников обрекают в жертву одного человека, но не тем способом, как скот, а по иному обряду. Головы пленников сначала окропляют вином, и жертвы закалываются над сосудом. Затем несут кровь на верх кучи хвороста и окропляют ею меч. Кровь они несут наверх, а внизу у святилища совершается такой обряд: у заколотых жертв отрубают правые плечи с руками и бросают их в воздух; затем, после заклания других животных, оканчивают обряд и удаляются. Рука же остается лежать там, где она упала, а труп жертвы лежит отдельно»[204]. Утверждение «Саги о Хёрвере» о том, что первому владельцу меча Тюрфинга Свафрлами на поединке отрубили руку с мечом восходит, таким образом, к описанной особенности человеческого жертвоприношения у скифов. Поскольку создатель саги едва ли читал Геродота, можно предположить, что эта особенность ритуала стала известна скандинавам благодаря готскому посредничеству. Последние вполне могли узнать о данной подробности от аланов, также обитавших тогда в степях Причерноморья. То, что скандинавская сага считает первым обладателем меча Тюрфинга правителя Гардарики, говорит о каких-то весьма ранних русско-готских контактах. Возникновение образа этого меча под влиянием скифской мифологии указывает не на рутиклеев, а на Южную Русь. Насколько мы можем судить по археологическим данным, взаимоотношения последней группы русов с готами были достаточно напряженными и из-за вторжения с северо-запада какая-то часть этих русов была вынуждена отойти на восток. Подробнее этот вопрос будет рассмотрен в следующей главе.

Что касается оставшейся на своей территории южной группы русов, то их отношения с готами закончились столкновением. Об этом свидетельствует эпизод, связанный с Германарихом, самым знаменитым из остроготских королей того периода. Иордан сравнивает его с Александром Македонским и приписывает покорение множества народов Восточной Европы, в том числе и венетов. Особый интерес представляет сообщение этого историка о том, как закончил в 375 г. свою жизнь этот завоеватель: «Вероломному же племени росомонов, которое в те времена служило ему в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени [росомонов], по имени Сунильду, за изменнический уход [от короля], ее мужа, король [Германарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Сар и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом. Мучимый этой раной, король влачил жизнь больного. Узнав о несчастном его недуге, Баламбер, король гуннов, двинулся войной на ту часть [готов, которую составляли] остроготы; от них везеготы, следуя какому-то своему намерению, уже отделились. Между тем Германарих, престарелый и одряхлевший, страдал от раны и, не перенеся гуннских набегов, скончался на сто десятом году жизни. Смерть его дала гуннам возможность осилить тех готов, которые, как мы говорили, сидели на восточной стороне и назывались остроготами»[205]. Росомоны упоминаются в сочинении Иордана один-единственный раз. Характеристика этого племени как «вероломного» наводит на мысль, что оно также входило в число тех племен, которые покорил Германарих, и это предположение подтверждается прямым указанием Иордана на то, что оно «служило» готскому королю. Следует отметить, что в одном из наиболее ранних списков IX в. сочинения Иордана речь идет о Rosomanorum, а еще один список дает форму Rosimanorum[206]. Таким образом, вполне возможно, что в тексте речь шла не о росомонах, а о росоманах, то есть «мужах рос». Таким образом, данный эпизод свидетельствует о том, что русы Северного Причерноморья как минимум уже в готскую эпоху назывались своим именем. Примерно к этому же времени относится и утверждение Ефрема Сирина (306 – 373) о том, что «Кетим является отцом росцев»[207]. Как видим, самоназвание наших предков в ту эпоху было известно не только Иордану, но и независимому от него церковному писателю. Исключительный интерес представляют и имена росомонов, участвовавших в разыгравшейся драме. Сунильда по-германски означает «лебедь», и оно вполне может представлять собой перевод значения этого имени. Несколько веков спустя в том же самом регионе нам встречается имя Лыбеди, сестры трех братьев – основателей Киева. Что касается имен ее братьев, то они более всего соответствуют упомянутым Птоломеем днепровским городам Сар и Амадока. Имя первого брата в точности