Русы во времена великих потрясений - Михаил Леонидович Серяков

Рюрика. Вопрос о присутствии каких-то русов на территории Пруссии мы рассмотрим ниже, а пока ограничимся польской территорией близ Вислы. Обычно считается, что легенда о Рюрике как далеком родственнике римского императора Августа была сочинена для возвеличивания великокняжеской власти, однако о том, что в ее основе лежат какие-то действительные факты, говорят данные топонимики: на Висле, относительно недалеко от Мальбурка, имеется город Русиново[172].

В книге «Загадки римской генеалогии Рюриковичей» мною было показано, что к этим русам на Висле, по всей видимости, относится один фрагмент Птолемея. Описывая Великую Германию, он, при перечислении живущих в его эпоху на северном берегу океана племен, называет сначала кимвров, саксов, фародинов, сидинов у реки Виадуа (Одера), «и после них рутиклеи (Ῥουτίκλειοι) до Вистулы (Вислы. – М. С.)»[173]. Загадочные рутиклеи больше не встречаются ни в одном источнике. Очевидно, что названия с далеких берегов Балтики доходили до Александрии через длинный ряд посредников, языки которых отличались от языков, на которых говорили северные племена. В силу этого искажение первоначальных названий представляется вполне возможным. Выше мы уже встречались с тем, что в Средние века и Новое время русов называли рутенами. На примере этого латинизированного названия мы видим, как легко с могло переходить в т. Сочетание -кл как будто никак не может быть соотнесено с названием наших далеких предков, однако при рассмотрении этого вопроса следует иметь в виду два момента. Во-первых, сочетание двух этих согласных было весьма распространено как в греческом языке (клер, клерухи, клепсида, климат, позднее склавины, а также личные имена Геракл, Клеомен, Клеон, Клеопатра и т. д.), так и – в меньшей степени – в латыни (клиент, Климент). Соответственно, вторая буква в интересующее нас слово могла быть добавлена представителями античного мира по привычке. Во-вторых, известен случай, когда название наших далеких предков иноземный автор передавал именно через к. Самым первым упоминанием русов в армянской литературе считается известие Мовсеса Каланкатуаци «о незнакомом и чуждом народе рузиков», которые после 914 г. предали мечу Партав, столицу Алуанка, ибо «были сильны и непобедимы»[174]. Соответственно, рутиклеи-рутики Птолемея и рузики армянского автора могут представлять собой искаженную форму названия русичи в неславянских языках. Подобно тому как в первом слове с заменилось на т (s→th), так и ч заменилось на к с последующим добавлением л (ch→k→kl). Таким образом, фонетически рутиклеи вполне могут быть связаны с названеим русов.

Данные языкознания позволяют сделать еще одно интересное наблюдение. Рассматривая с чисто лингвистической точки зрения названия русов в древнейших германских письменных памятниках, А.В. Назаренко пришел к следующему выводу: «Формы с геминированным согласным Ruzzi не объяснимы как заимствования из славянских языков и заставляют предполагать, что они явились результатом второго верхненемецкого передвижения согласных. При этом гипотетической праформой должен был служить этноним (?) с основой Rut-… Исходя из хронологии передвижения, надо допустить, что этноним (?) Rut– был известен южнонемецким диалектам еще в додревневерхненемецкую эпоху, по крайней мере уже около 600 г., т. е. задолго до появления в начале IX в. первых достоверных сообщений о народе русь»[175]. Далее ученый отметил, что существование формы Ruzzi позволяет предполагать одновременное существование в додревневерхненемецком двух форм на Rut и на Rutt, хронологически датируемых III–V вв. н. э. либо, по другому возможному варианту, V–VI вв. Однако где древние германцы в эти ранние времена могли столкнуться с формой на Rut? Из всех известных племенных названий, которые хотя бы гипотетически могут быть как-то связаны с русами, данному корню соответствуют лишь названия рутенов и рутиклеев. Для очерченных А.В. Назаренко временных рамок или более раннего периода никаких свидетельств контактов континентальных германцев с рутенами нет. Если же обратиться к рутиклеям, то свидетельства подобных контактов существуют. Таким образом, название рутиклеи могло являться искаженной формой названия русичи в неславянских языках.

Археологически им соответствует оксывская культура II в. до н. э. – I в. н. э. Первоначально оксывская культура занимала сравнительно небольшую территорию в низовьях Вислы и на морском побережье, однако впоследствии значительно расширилась к западу и югу. Вопрос о ее этнической принадлежности остается спорным. Германские археологи видели в оксывской культуре германцев-ругов, польские – славян. Й. Костшевский объединял оксывскую и пшеворскую культуры под общим названием «венедская». Другой польский археолог Р. Волонгевич также видел в оксывской культуре венетов, но понимал под ними не славян, а кельто-иллирийское население. Культура была сильно военизирована, благодаря чему проявляла активность на востоке и на западе. В низовьях Одера носители оксывской культуры вытесняют носителей ясторфской культуры и расширяют свою территорию до естественных пределов на западе. Отметим, что ясторфскую культуру, распространенную на территории Дании и Северной Германии до нашей эры, археологи традиционно считают прагерманской. На востоке пшеворская и оксывская культуры теснят культуру западнобалтийских курганов, в результате чего западномазурская группа этой культуры исчезает, часть ее земель приходит в запустение, а на другой возникает особая нидицкая группа, включающая элементы всех трех культур с преобладанием пшеворских[176].

Связь с этим регионом предков псковичей и новгородцев фиксируется и в более поздний период. Обобщив разнообразный материал, В.В. Седов пришел к следующему выводу: «Западные особенности псковского говора вместе с отмеченным своеобразием археологического материала ранних кривичей дают основания вести поиски места расселения их предков в западнославянских областях, т. е. на территории Польши или в междуречье Немана и Вислы, по соседству с пралехитскими племенами»[177]. Отмечая, что главная улица древнего Людина конца в Новгороде называлась Прусской, выдающийся исследователь этого города В.Л. Янин признает реальную основу за сказаниями, связывающими Рюрика с Пруссией: «Любопытно, что позднейшая новгородская традиция сохранила воспоминание об одной из прародин новгородцев, когда в легенде о призвании князя устами новгородского старейшины Гостомысла отправляла послов за князем “в Прусскую землю, в город Малборк”»[178]. Таким образом, мы видим, что в «римской» легенде вымыслом является лишь происхождение Рюрика от Пруса да локализация варяжской Руси, выходцем из которой был первый русский князь, на территории Пруссии и Польши. На тесную связь населения севера Руси и северо-востока Польши указывает и генетика. На основании сопоставления данных жителей этих регионов с их соседями Б. Малярчук пришел к следующему выводу: «Анализ структуры митохондриального генофонда популяций Великого Новгорода, Пскова и Сувалок показал наличие лишь одного генетического компонента – гаплогруппы U5a, которая распространена в этих популяциях с более высокой частотой (в среднем 16 %), чем в соседних славянских, балтских и угро-финских популяциях, где ее частота в среднем составляет 7 %. (…) Полученные генетические данные позволяют рассматривать псковско-новгородское русское население в качестве отдельной славянской группировки в составе современных восточных славян. Генетическое сходство псковско-новгородского населения с польско-литовским населением Северо-Восточной Польши