Русы во времена великих потрясений - Михаил Леонидович Серяков

в старости глубоце умре, а по себе Избору град Великий и братию его во власть предаст»[155]. Понятно, что и этот эпизод, если понимать его буквально, является вымыслом летописца, однако весьма интересно, что дети Вандала в Иоакимовской летописи носят славянские имена, что роднит ее с мекленбургскими генеалогиями, а сам Вандал рассматривается как отдаленный предшественник новгородского старейшины Гостомысла. Каких-либо политических мотивов придумывать подобный сюжет у русского летописца не было, да и сам Новгород, в отличие от западных славян, не был втянут в политическую систему Германской империи. Поскольку ни по сути, ни по форме данное предание не имеет ничего общего ни с мекленбургским, ни с польским, говорить о прямом заимствовании данного текста у западных славян также не представляется возможным. В силу всего этого можно предположить, что данный пассаж Иоакимовской летописи является смутным отголоском каких-то действительных контактов предков ильменских словен с вандалами.

Как легко может убедиться читатель, все три славянские традиции, говорящие о каких-то связях этих племен с вандалами, не связаны друг с другом текстологически. В них нет ни общих сюжетов, ни одинаковых имен, и это обстоятельство не позволяет высказывать предположение о влиянии одного источника на другой. Если для мекленбургской и польской традиции мы еще можем предположить политическую заинтересованность в выдумывании этих сюжетов, то подобное объяснение совершенно не подходит к новгородской традиции. Единственное, что объединяет все эти три источника, так это указание на связь с вандалами в древние времена да расположение создавших их славянских народов близ Балтийского моря.

Следует также упомянуть и исследования лингвистов. На германском побережье Балтики они выделили три слоя топонимики: а) немецкую, которая составляет примерно 25 – 45 % всех названий и датируется от Средневековья до наших дней; б) западнославянскую, на долю которой приходится 55 – 75 % и которая датируется временем после разделения праславянского на различные диалекты и до XV–XVI вв. (преимущественно до XII–XIV вв.); в) так называемая дославянская топонимика, не славянская и не германская по происхождению. Было установлено практически полное отсутствие предшествовавшей славянской древнегерманской топо– или гидронимики в Восточной Германии. Единственное исключение составляет Бранденбург, где до гаволян в древности действительно жило какое-то германское племя. Что касается дославянского пласта, то он однозначно не этимологизируется ни из славянских, ни из германских языков и условно относится специалистами к «древнеевропейской гидронимии». А. Пауль, склоняясь к тем лингвистам, которые рассматривают данную гидронимию как «балтскую» или «балто-славянскую», показывает, к чему ведет эта гипотеза: «Следующий исторический вывод, неизбежно следующий из всего этого, – большей части “восточных германцев” в языковом смысле (кроме готов) на юге Балтики не было бы вообще. Варины, руги, вандалы и прочие, известные уже по римским источникам племена, оказались бы праславянами»[156]. Кроме того, нередки случаи, когда средневековые славяне на территории Германии хоронили своих мертвецов в могилах бронзового века, в связи с чем этот исследователь ставит вопрос: «Считали ли они тех древних погребенных в дольменах и курганах бронзового века своими предками?»[157] С другой стороны, еще в XIX в. у потомков славянского населения земли Бранденбург были зафиксированы предания о так называемой могиле короля Хинца – самом большом кургане в Германии, в котором в 900 – 800 гг. до н. э. был погребен местный вождь. Несмотря на неизбежные преувеличения, предания в целом верно описали содержание погребения, что было подтверждено в ходе последующих раскопок[158]. Кроме того, следует вспомнить совпадение названий целых пятнадцати племен, которые в первые века нашей эры упоминаются в источниках как германские, а спустя примерно пятьсот лет – как славянские. Внимание на это в свое время обращали С.П. Толстов и В.П. Кобычев, однако исчерпывающего объяснения этой загадки до сих пор нет. Вопросы эти, подчеркнем, весьма сложные и пока далекие от окончательного разрешения, однако данные топонимики ставят под сомнение германскую принадлежность тех племен, которых ученые традиционно именуют восточными германцами.

Возможно, объяснить все эти противоречивые факты удастся, если мы сопоставим исторические данные с генетическими. Один из ведущих западных специалистов Г.И. Диснер указывает, что прародина вандалов первоначально находилась в бухте Осло, современной столицы Норвегии, и Ютландии, последняя, по всей видимости, вошла в зону расселения этого племени после ухода кимвров на юг. Он отмечает, что мыс Скаген ранее назывался Вандильскаги, а сейчас Северная Ютландия называется Вендсюссель[159]. Вендами, следует отметить, германцы называли именно славян. Однако если мы обратимся к составленной П. Андерхиллом и др. карте распространения R1a-Z284 (рис. 14), то мы увидим, что ареал распространения данной субгруппы ограничен южной частью Норвегии, севером Дании и западными областями Швеции, а ее пик, где частота составляет около 20 %, расположен именно к западу от Осло. Как известно, гаплогруппа R1a совершенно несвойственна германским племенам и в Европе распространена преимущественно у славян и балтов. Данный пример является единственным и также нуждается в объяснении своего происхождения. У славян эта субгруппа почти не встречается, что означает, что она отделилась от основного ствола достаточно рано. Поскольку пик ее распространения находится примерно в том же регионе, где и прародина вандалов, возникает вопрос: а не были ли вандалы ее носителями? В таком случае они были протославянами, достаточно рано оторвавшимися от основного массива и переселившимися на юг Норвегии в эпоху экспансии культур боевых топоров и шнуровой керамики. В Швеции и Южной Норвегии в ту эпоху были распространены одиночные погребения с ладьевидными топорами и сосудами со шнуровым орнаментом[160]. Проживая долгое время в германской среде, вандалы неизбежно должны были подвергнуться германизации, однако своими соседями они вполне могли продолжать восприниматься как славяне. Подчеркну, что это не более чем гипотеза, для своего подтверждения нуждающаяся в детальном исследовании южнонорвежской топонимики и гидронимии. Тем не менее она наиболее логично объясняет как двойственное восприятие вандалов, так и происхождение субгруппы R1a-Z284.

Рис. 14. Составленная П. Андерхиллом и др.

карта распространения R1a-Z284

На существовавшие в древности какие-то контакты вандалов с русами указывает имя одного вандальского вождя. При описании событий 169 – 170 гг. н. э. Дион Кассий упоминает асдингов, одну из частей племени вандалов: «Асдинги, которыми предводительствовали Раус (Ραός, Raus в английском переводе) и Рапт, пришли в Дакию в надежде там поселиться и получить за союз деньги и область»[161]. Имя первого вождя вандалов полностью соответствует переходной форме от индоарийской Расы к Руси, уже встречавшейся нам на Древнем Востоке. Мысль о том, что один из первых королей вандалов, известный нам по письменным источникам, если и не был русом, то мог как-то с ними быть связан, на первый взгляд может показаться невероятной.