Социализм для джентльменов - Бернард Шоу

должны все есть, пить, носить, что делать и чего не делать, государственным кодексом нравственности, который не удовлетворится только тем, что он будет наказывать преступления, а будет еще запрещать то, что большинство признает пороками; государственной системой преподавания, которая уничтожит все частные школы, академии и гимназии; государственным детским садом, в котором все дети будут воспитываться сообща на общественные средства; и, в конце концов, государственной семьей, причем будет сделана попытка произвести расовый отбор на научном основании; и ни один мужчина и ни одна женщина не смогут иметь детей, если им запретит это государство и они не смогут отказаться иметь их, если государство прикажет им это. Таким образом авторитет достигнет своей вершины, а монополия своей высшей власти. – Когда читаешь это, то вспоминаешь об опасности того предположения, что все что не бело должно быть черным.

«Так как тенденцией власти было всегда самовозвышение, расширение сферы своей деятельности и нарушение положенных законов», то Туккер для полного порабощения индивидуума не видит другого исхода, кроме полного уничтожения государства. Если бы до этого могло, действительно дойти и дошло бы, то я боюсь, что индивидууму пришлось бы во всяком случае погибнуть; так как полное упразднение государства означает в этом смысле полное упразднение коллективной силы общества; а чтобы упразднить ее было бы необходимо упразднить самое общество. Для того, чтобы сделать это существуют два способа, Один способ – уничтожение составляющих общество индивидуумов – не может быть проведен без вмешательство в их личные права (это вмешательство должно было бы быть гораздо более серьезным, чем то, которое требовалось от социал-демократии согласно личному представлению Туккера). Второй способ расселение всего человеческого рода по всему земному шару в независимые поселки по двадцати пяти человек на квадратную милю, вызвал бы значительное неравенство положения и возможностей, какое, например, существует, между жителями Terra del Fuego и жителями Ривьеры. Разрозненные единицы очень скоро соединились бы; и в тот момент, когда бы это произошло: прощай господство индивидуума!

Если бы большинство верило в злого и ревнивого Бога, оно не позволило бы индивидууму оскорблять этого Бога и возбуждать его злобу против них; скорее оно в знак примирения побило бы этого индивидуума камнями и сожгло бы его. Оно не позволило бы человеку ходить в своей среде голым; и если бы он оделся как-нибудь необыкновенно, что показалось бы ему смешным или непристойным, оно осмеяло бы его запретило бы ему вход на свои празднества, не желало бы, чтобы его видели в разговоре с ним на улице и, может быть, заперли бы его, как сумасшедшего. Оно не позволяло бы ему пренебрегать санитарными мерами предосторожности, которые оно считает важными для своей ответственной безопасности от заразительных болезней. Если бы у него существовали такие же семейные отношения, то оно не позволило бы индивидууму вступать в брак с лицами, находящимися с ним в определенной степени родства. Спрос большинства до такой степени господствовал на рынке, что отдельный индивидуум нигде не мог бы найти другого товара в лавках, кроме того, который предпочитается большинством покупателей, ни каких школ, кроме тех, которые управляются согласно желаниям большинства родителей, никаких испытанных врачей, кроме тех, способности которых внушают доверие целому кругу пациентов. Это не «грядущее рабство» социал-демократии: это существующее рабство. И еще более того; в тщательно разработанной практической программе, которую до сих пор выпустил анархизм нет ничего, что обещало бы хотя малейшего смягчения этого рабства. Невозможно отрицать, что оно по сравнению с идеальной, безответственной абсолютной свободой является настоящим рабством. Но по сравнению с рабством Робинзона Крузо, которое является наибольшей анархической возможностью, представляемой нам природой, его простительно называть свободой. Робинзон Крузо фактически в любой момент согласен променять свою неограниченную свободу и свои незначительная средства власти на ограниченную свободу и сравнительно колоссальные средства власти «раба» большинства. Так как если индивидуум желает верить в то и поклоняться тому, во что веруют и чему поклоняются другие люди, то он находит готовые храмы и организованные богослужения, которые требуют от него едва заметных обязательств. Одежда, пища, мебель, которые по всей вероятности, понравятся ему, лежат для него готовыми в лавках; школы, в которых его дети учатся тому, что они должны знать по мнению их сограждан, находятся в пятнадцати минут ходьбы от его дома; и красная лампа образцового врача успокоительно светит на углу улицы. Ему предоставляется право жить вместе с женщинами его семьи, не возбуждая этим подозрения или неудовольствия; и если ему не позволяется жениться на них, то это нисколько ему не мешает, так как он и не желает жениться на них. И таким образом он преуспевает несмотря на свое рабство.

«Да», раздается возглас какого-нибудь экзальтированного индивидуума, но все это не относится ко мне. Я хочу жениться на сестре моей умершей жены. Я готов доказать, что ваша авторизированная медицинская система не что иное, как испорченный пережиток веры в колдовство. Ваши школы – это детские тюрьмы и исправительные учреждения для мальчиков, в которых наши будущие граждане укрощаются и дрессируются, как звери которые должны размножаться. Ваши университеты выдают людей за образованных, когда они теряют всякую способность самостоятельно мыслить. Те цилиндры и крахмальные рубашки, которые вы заставляете меня носить и без которых я, как врач, как духовное лицо, как учитель, как адвокат или купец не могу успешно практиковать, не удобны, не здоровы, отвратительны, бросаются в глаза и оскорбляют зрение. Ваши храмы посвящены Богу, в которого я не верю; и если бы я даже верил в Него, ваши общеупотребительные формы почитания Бога, по моему мнению, отличаются от суеверия лишь их очевидной неискренностью. Наука учит меня, что настоящей пищей является хлеб и плоды; а вы предлагаете мне вместо этого быков и свиней. Ваши заботы о моем здоровье заключаются в том, что вы проводите общий отводный канал с его смертельными тифозными бациллами через мой дом и кроме того вы выливаете его содержимое в реку, которая является для меня естественным купаньем и естественным родником. Под предлогом защиты моей личности и моей собственности вы берете у меня насильно мои деньги, идущие на содержание армии солдат и полицейских, приводящих в исполнение варварские и отвратительные законы; вы оплачиваете моими деньгами расходы по войнам, которые я презираю; вы подчиняете мою личность законным правам собственности, которые заставляют меня продаваться за вознаграждение классу тунеядцев, существование которого я считаю наибольшим злом нашего времени. При вашей тирании моя собственная индивидуальность делается для меня политикой; надо мной берут перевес и вытесняют меня люди со средними способностями, покорные и льстивые. При таких обстоятельствах развитие является вырождением; поэтому