Социализм для джентльменов - Бернард Шоу

этих союзов управляется магистратом, выбираемым ежегодно большинством избирателей; таким образом Кропоткин совершенно не боится демократического механизма и большинства, Туккер говорит о «свободном союзе», но не дает никаких иллюстрирующих примеров и фактически признает, что «анархисты просто на просто бесстрашные Джефферсоновские демократы». Правда он говорит, «что если индивидуум имеет право, управлять самим собой, то всякое внешнее управление является деспотизмом», но «если управлять самим собой» означает: делать то, что нравится, не считаясь с интересами соседей, то индивидуум во всяком случае не имеет такого права. А если он не имеет такого права, то вмешательство его соседей в его социальное поведение, не смотря на то что эти соседи представляют собой «внешнее управление», не является деспотизмом; и если бы оно даже и было таковым, то все-таки из-за этого они не отказались бы от подобного вмешательства. Если же, с другой стороны, «управлять самим собой» означает, заставлять себе действовать, обращая должное внимание на интересы своих соседей, то тогда это является таким правом, которое индивидуум не в состоянии провести без вмешательства внешнего управления, так как в таком случае, и соседи должны иметь право голоса. Так или иначе слова не имеют значения, так как каламбуром можно показать, что любовь к ближнему является в действительности внешним управлением, или же что демократический государственный авторитет является в действительности самоуправлением.

Употребляемое Туккером слово «свободный» в его применение к союзам для целей защиты и управления, не является словом, указывающим на то, что в таких вещах существует очень большой выбор. Такой союз в действительности является принудительным; так как если пренебречь им, то дела будут не выполнены, а государство останется беззащитным. Природа очень скоро справляется с нашим стремлением к полной безнаказанности. Ни в коем случае не предоставляет она государством права «свободного» выбора, хотят ли они работать и управляться. Это необходимо, так как иначе наступит голодная смерть и хаос! Законы природы строго установлены; наказания ее неизбежны, и расплата ее определенна; «расплата результатами». Все что может сделать индивидуум это свалит свою работу на другого или украсть у другого что-нибудь из его «естественного вознаграждения» и присоединить к своему. Если индивидуумы настолько глупы, чтобы терпеть это, то с точки зрения природы, это их личное дело. Цель социал-демократии заключается в том, чтобы ввести правильное распределение в неизбежную работу, накладываемую вечной тиранией природы, и таким образом обеспечить индивидууму приходящуюся на его долю часть общественного продукта, как вознаграждение за часть совершенной им общественной работы. Это наилучшее соглашение, в которое может вступить человечество со своей мучительницей. В восемнадцатом столетии философам и Адаму Смиту было легко смотреть на этот закон природы, как на «естественную свободу» в противоположность к презираемому и глупому деспотизму каст, духовенства и королей, к отвратительному «господству человека над человеком». Но мы – видя опрометчивость Адама Смита в его доверии к частной собственности и признавая рецептом для естественной свободы принцип «laisser faire» начинаем понимать, что есть политическая свобода, но нет никакой естественной свободы, а существует только немилосердно навязанный естественный закон. И мы качаем головой, когда читаем в заглавии газеты Туккера слово «свобода» совершенно так же, как мы смеемся, когда читаем о «Грядущем рабстве» в сочинении Герберта Спенсера «Человек и государство».

Теперь мы можем подвести итоги наших рассуждений. Мы видели, что частное присвоение земли в какой бы форме оно не производилось, – будет ли оно распространяться на трудовые собственности, согласно положениям индивидуалистического анархизма – является несправедливым распределением значительного фонда социального благосостояния, на который отнюдь нельзя смотреть, как на продукт труда какого-нибудь определенного индивидуума или определенного класса индивидуумов. Мы уже видели, что коммунистический анархизм, несмотря на то, что он отчасти – и только отчасти – обходит тягость налогов, не может быть проведен при резвившейся при существующем несоциализме морали. Мы видели, что представительство личной власти выражается в выборах, в создании уполномоченных общественных союзов, в верховной власти большинства в последней инстанции и или в прямом и официальном, или же в косвенном и бессознательном установлении и даже поддержке обычных форм в религии, браке, медицине, воспитании, пище, одежде, уголовном законе; все это может быть хорошо или дурно, но оно заложено в существе самого общества и всему этому необходимо подчиняться, пользуясь защитой от злоупотреблений, какую дают нам демократические учреждения. Если демократия окажется не на высоте своего призвания, то не найдется никаких средств против нетерпимости, кроме как распространения более’ здравых понятий. Ни один из предложенных до сих пор видов анархизма не создает никакого выхода. Нетерпимость, как плохая погода зимой, производит много бедствий. Но так же, как мы должны переносить зиму, принимая всевозможные меры в виде теплой одежды, зонтов, печей, так же должны мы мириться с государством раз мы сделали все от нас зависящее относительно демократизации.

Изложив таким образом несообразности анархизма, я раскинул сеть, которая достаточно широка для того, чтобы уловить и покончить со всеми общераспространенными заблуждениями. Так как я вместе с тем изложил и несообразность обычного консерватизма и либерализма. Эти последние также не умеют оценивать феномена хозяйственной прибыли и предполагают, что прилежные и воздержанные люди будут преуспевать, а праздные и нерадивые должны будут умереть с голода, если только полиция будет принуждать к исполнению договоров на основе частной собственности и если будет поддерживаться мир. Это заблуждение, в конце концов, погубит всякую цивилизацию независимо от того, будут ли существовать анархисты или нет.

Анархический дух

Мне кажется, что я не должен закончить моей темы, не сказав нескольких слов о ценности того, что я, называю анархическим духом и что является элементом прогресса. Я не желаю этим обезоружить анархического оратора, делая ему комплименты. Напротив, когда мне приходится иметь дело с господами, которые ополчаются против национальных и коммунальных проектов и требуют упразднения парламентов и общинного управления; которые требуют уничтожения аренд, налогов, цивильных листов и требуют общего выступления при каждом случае, – я всегда прошу их смотреть на меня, как на своего противника, который считает такое учение, как бы искренно оно ни было, в лучшем случае поощрением рабочих, оставить то, что выполнимо человеческими силами под предлогом ожидания невозможного, а в худшем случае средством для того, чтобы снабжать материалом реакционные газеты Англии и полицейских агентов о грозящих как – утверждают – со стороны социализма опасностях и безумствах.

Вместе с тем я должен заметить, что я не защищаю государства в том виде, в каком оно известно нам. Настоятельное стремление Бакунина уничтожить все государства и государственные церкви с их религиозными, политическими, правовыми, финансовыми, школьными, государственно-экономическими и социальными законами и учреждениями, кажется мне вполне справедливым и