Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вера Юрьевна, присутствовавшая при этом разговоре, сказала:
— Прислушайтесь, Баджи, к совету Якова Григорьевича — отложите отъезд на два-три дня, выяснится, что с девочкой, а там видно будет.
— Вот это голос разума! — воскликнул Королев, опередив ответ Баджи. Сунув стетоскоп в карман, он выписал рецепт, объяснил, как вести себя с больной, обращаясь при этом не столько к Баджи, сколько к Вере Юрьевне.
Баджи нахмурилась: от ленинградца можно было бы ждать большего уважения к женщине — она столько слышала об их вежливости.
— Надеюсь, Яков Григорьевич, вы заглянете к нам и завтра? — спросила Вера Юрьевна.
— Рад быть полезным, но с завтрашнего дня я не принадлежу себе — нас в госпитале переводят на казарменное положение, — разведя руками, чуть виновато ответил Королев.
Только сейчас Баджи обратила внимание, что он в новой, еще не обношенной гимнастерке, со «шпалой» в петлице… Высокий, темноволосый, лет сорока… Впрочем, что ей до всего этого? Существенно лишь, что из-за него придется отложить отъезд.
— Примите мое уважение! — сказал врач, прощаясь, и Баджи показалось, что насмешливая улыбка вновь мелькнула на его губах.
— Спасибо!.. — буркнула она в ответ.
Она долго не могла успокоиться: еще что выдумал гепатит! И все же через день пришлось скрепя сердце признать, что врач был прав: Нинель становилось все хуже, она ничего не ела, на теле все явственней проступала желтизна. А главное — анализ подтвердил: гепатит…
День шел за днем, а Нинель все не поправлялась. Как упрекала, как кляла себя Баджи за то, что не уехала в первый же день войны! Они давно были бы в Баку, дома. Как подвела ее дочка с этим проклятым гепатитом! И, сидя у постели больной, Баджи со смешанным чувством жалости и укора смотрела на похудевшую, желтую Нинель.
Так просидела она возле больной дочки немало томительных дней, а события на фронте тем временем становились все более грозными для Ленинграда. Немцы пересекли эстонскую границу, с боями продвигались на северо-восток. Под их натиском советские войска продолжали отступать. К середине августа немцы вышли на линию Октябрьской железной дороги, прервали прямую связь с Москвой, с югом. А вскоре они перерезали и последнюю железную дорогу, связывавшую Ленинград со всей страной. Баджи с ужасом узнала, что сквозь сжавшееся до предела вражеское кольцо ушел последний поезд…
Прошла неделя, и вдруг налетели вражеские самолеты. Залпы зениток, разрывы бомб, дым пожарищ, нависший над крышами, багровый отблеск пламени на ночном небе… И первые жертвы налетов.
Много лет назад, заглянув как-то в учебник по анатомии, который всюду носила с собой Телли, Баджи воскликнула:
— Интересная наука — анатомия!
Словно напророчила она себе этим невинным замечанием: пришлось ей в те осенние дни в Ленинграде поступить на курсы медсестер и, взявшись за такой же учебник, поближе познакомиться с этой интересной наукой. Правда, учеба на курсах была недолгая — в Ленинграде в ту осень над учебниками не засиживались.
— Надо вам пойти в госпиталь к Якову Григорьевичу — он устроит вас на работу, — сказала Вера Юрьевна, когда Баджи показала ей свидетельство об окончании курсов.
Баджи колебалась: она чувствовала себя виноватой перед ним, ей не хотелось обращаться к нему. Но она все же согласилась: приятней ли будет стучаться в двери любого другого госпиталя, искать работу там, где нет ни одной знакомой души?..
Как изменились улицы, недавно выглядевшие такими красивыми, оживленными!
Витрины магазинов заколочены дощатыми щитами. Парки и скверы, радовавшие глаз зеленью и цветами, теперь изрыты траншеями. На стенах многих домов надписи: «Вход в бомбоубежище». А вот и совсем жестокая рана: разрушенная стена обнажает пустоту в доме, где вчера еще была жизнь.
У высокой чугунной ограды Баджи остановилась: в глубине палисадника виднелось большое желтое здание, у входа стояли две санитарные машины. Похоже, что здесь.
В поисках Королева Баджи бродила по длинным госпитальным коридорам, робко заглядывала в палаты. Сколько раненых! А в самом конце коридора, вплотную одна к другой, расставлены аккуратно застеленные койки.
«Наверно, и этим недолго пустовать», — невесело подумала Баджи…
— Вы ли это, дочь солнечного Азербайджана? — вдруг прервал ее мысли чуть насмешливый голос Королева.
— Теперь, доктор, и не без вашего участия, я — ленинградка! — ответила Баджи, разглядывая его высокую фигуру в белом халате.
— Как ваша девочка? К сожалению, я был лишен возможности навещать ее — сами видите… — Кивком головы в белой шапочке Королев указал на длинный ряд дверей, ведущих в палаты. — Надеюсь, она совсем здорова?
— Здорова, но еще очень слабенькая… Спасибо вам, Яков Григорьевич, за внимание, которое вы нам оказали тогда.
Мягким движением руки Королев остановил ее:
— Стоит ли об этом говорить!.. А сейчас — чем могу быть полезным?
В его голосе слышалась дружеская готовность, и Баджи решилась:
— Я бы хотела работать в госпитале!
Этой просьбы Королев не ожидал.
— Люди нам нужны… — сказал он. — Но преимущественно с медицинским образованием.
— Я окончила курсы медсестер.
— Вот как?.. — Опять этот слегка насмешливый тон! Не глядя на свидетельство, протянутое ему, он спросил: — А с больными-то вы имели дело?
— Какая мать не сидела у постели больного ребенка?
— Кем бы вы хотели работать? — спросил он, словно не замечая, что она уклонилась от ответа.
— Кем смогу.
— А где вы работали прежде, до войны?
— В театре.
— Вы актриса?
— Да…
Баджи тут же пожалела о сказанном: еще сочтет ее белоручкой и откажет.
— Вашей барышне я выписывал рецепт на фамилию Филиппова. Это и ваша фамилия?
Баджи кивнула. Не рассказывать же, что в пылу борьбы за равноправие она сохранила в паспорте, рядом с фамилией Саши, и свою девичью, ставшую затем ее фамилией по сцене.
— А имя и отчество ваше?.. Как ни странно, я до сих пор не знаю, как вас зовут.
Баджи всегда испытывала неловкость, когда ее именовали Баджи Дадашевной — слишком уж солидно.
— В Азербайджане меня звали Баджи-ханум или попросту Баджи, — ответила она.
— Баджи?..
— Это означает: сестра, — пояснила Баджи.
Улыбка на лице Королева обнажила ровные белые зубы.
— Выходит, сама судьба велела вам работать в госпитале сестрой! Что ж, будем звать вас на азербайджанский лад, попросту: Баджи!.. Конечно, если вы не против!
Сестра Баджи
Письмо от доктора Королева… Кажется, никогда не уйдет из памяти Баджи Ленинград и знакомый госпиталь, ставший тогда родным домом.
Вот она в белом халате и белой косынке бесшумно двигается в переполненной,
