Горизонт забвения - Дарья Тарасова

как вдруг увидела, что кулак Марка летит в лицо этого пьяного мужика. Все происходило будто в замедленной съемке, и кровь из его рта вырвалась мгновенно окрасив кулак моего героя в багровый цвет.

Не прошло и пары секунд как на подмогу подбитого игрока пришли его друзья. На Марка налетело четверо человек и посыпался град ударов. Я слышала его тяжелое дыхание при ударах. Взяв его недопитую бутылку я вывела из строя того, кто стоял ближе ко мне. Схватившись за голову он упал на колени и заскулил. Посетители бара не стали равнодушно наблюдать и пришли на помощь, растолкав толпу и мы смогли улизнуть. Мы выехали на шоссе и, найдя поворот к старой мельнице, скрылись за пушистыми сугробами.

Из разбитой губы Марка и разодранного лба и щеки сочилась кровь. В аптечке я нашла вату и перекись. Мои руки дрожали от вида крови и адреналина после драки. Марк резко отдернул голову и издал глубокий гортанный стон когда я попыталась обработать губы.

– Прости, прости… – прошептала я. – Потерпи совсем чуть – чуть.

– Хорошо – ответил он, стараясь не шевелить губами. – Но только если перестанешь плакать.

Он провел пальцами по моей щеке и стер слезы. От этого плакать захотелось только больше и я прижалась губами к его ладони.

– Я не видела раньше как люди дерутся. В общине все всегда избегали проявления любых эмоции.

– Ты такая милая когда плачешь, – прошептал он, склонившись ко мне для поцелуя. – Еще милее когда твой маленький носик морщится.

Я рассмеялась и прикусила губу.

Достав из бардачка аптечку, я потянулась к Марку что бы обработать разбитую губу, но сидели друг от друга мы слишком далеко. Тогда я сняла теплую спортивную куртку и забралась на колени любимого мужчины.

– Так всегда после драки – оправдался он.

Забыв про разбитую губу он крепко вцепился в мои губы, обхватил меня за талию одной рукой и крепко притянул меня к себе. Я запустила свои руки в волосы Марка, прижимая его голову все ближе к себе.

Еще некоторое время просидев в машине мы двинулись вперед по снежным полям. Впереди были горы, над которыми завис месяц, освещая все вокруг. Снег сверкал как россыпь драгоценных камней. Марк выключил фары и мы продвигались по автомобильной калее наблюдая за этим прекрасным пейзажем.

– Даже представить сложно насколько красиво было в вашей общине ночью. Красивый лес, с вековыми елями укрыты сверкающими снежными шапками, долина укрыта чистейшим покрывалом. Я бы хотел жить в подобном месте. Не в заточении конечно, но на таких первобытных просторах.

– А мне понравилось в городе. Мне нравится близость к другим людям, и что есть куда сходить вечером, если захочется хорошо провести время. Кроме этих первобытных мест. Живописно, конечно, но и это надоедает.

Марк улыбнулся мне своей прекрасной доброй улыбкой.

Машина свернула направо с шоссе сразу как закончилась стена высокого таёжного леса. В тот же миг у нас обоих прервалось дыхание от увиденного. Небо над огромным заснеженным полем заволокло северное сияние. Это нерукотворное чудо природы осветило все небо, опираясь своими мерцающими концами на две противоположные стороны одного горизонта. Укрывая спящую долину и невесомые холмы плотной занавесой радужных переливов.

XXVIII

Вернувшись в гостиницу, мы залезли под одеяло, так как оба очень замерзли. На улице начинало буранить, и ветер завывал среди гор, поднимая к небу легкую бриллиантовую пургу. Месяц начал периодически исчезать за легкими облаками, которые быстро проносились и скрывались за холмами.

Мы лежали в обнимку, доедая вкусное лимонное пироженное и смотря в полглаза какой-то фильм по телевизору.

Периодически Марк погружался в сон, всхрапывал и тут же просыпался. Я, согревшись, лежала на его груди. Наконец, он окончательно решил проснуться и подтянул меня к себе.

– Я давно хочу спросить, – прервал молчание Марк, – что за могилы на поляне за домами в общине?

Перед глазами сразу пронеслось много воспоминаний, нахлынули слезы. Я прокашляла ком в горле и заговорила:

– Это тела новорожденных детей. В общине не принято было растить детей, дети не давали работать в полную силу.

– Они убивали новорожденных? – переспросил Марк, явно пребывая в ужасе от услышанного. Его глаза округлились и расширились.

– Да. Я была самой младшей в общине. Моя мама не знала, что беременна, когда Роберт её туда заманил. Я родилась уже там. В то время людей туда только набирали, поэтому такие отчаянные меры еще не применялись.

Молодым людям не мешало то, что жили они по десять человек в одной комнате, поэтому спустя два – три года встала проблема с рождением детей. Первых детей они увозили и, по их словам, оставляли у порога больницы. Спустя еще пару лет периодически стали появляться какие-то женщины, которые уводили беременных в сарай и дети исчезали. Иногда, случалось так, что женщине получалось донашивать до поздних сроков. Тогда уже кричавшего ребенка, еще не омытого и не показанного матери уносили в лес. Ты знал, что если оставить ребенка на муравейнике, муравьи сожрут его до костей всего за несколько часов?

– Это все происходило у тебя на глазах?

– К восьми годам я помогала при родах и абортах. Все эти могилы я выкопала сама голыми руками. Роберт приказывал детей уносить подальше в лес и отдавать диким животным на съедение. А я не могла так поступить. Мне казалось, что я должна что-то этим детям.

– Господи… Марк закрыл лицо руками и замер. – И у тебя не было никого из близких там?

– Мама умерла слишком рано. Роберт тогда распорядился, что бы за мной кто-нибудь присматривал, думаю он уже тогда меня готовил к свадьбе со своим сыном.

– Что? Каким еще сыном?

– Это кошмарная история. Его сын на пару лет старше меня. Он родился с тяжелыми отклонениями в развитии и по сути напоминал овощ. Постоянно у него текли слюни, его руки, ноги и лицо были искорежены судорогой, но он по – прежнему верил, что сможет создать семью и жить полноценной жизнью как его старший брат и сестра. В тот день, когда они мне сказали, что я обязана стать его женой я убежала. Лучше было умереть в лесу или быть сожранной медведем, чем этот брак.

Марк наклонился ко мне, заключил меня в крепкие объятия и, придавив к кровати, прошептал мне на ухо:

– Я так рад, что ты смогла сбежать! Я так рад! Ты даже не представляешь!

– Я это представляю как никто другой, – ответила я и поцеловала его.

– Расскажи мне еще что-нибудь. Например, что-нибудь о твоей маме.

Ком снова подступил к горлу, и я всхлипнула, не удержав слезы. Марк вытер их с моих глаз своими губами и сев, усадил меня к себе на колени и обернул меня одеялом. Его руки расположились на