Горизонт забвения - Дарья Тарасова

Мимолетная вспышка света возникла позади нас на долю секунды. Будто где-то неподалеку упала маленькая звезда. Следом раздался глухой звук бьющегося стекла и она резко вздохнула. Я обернулся к Тее. В глубине сознания, где-то в подкорке я уже понял, что произошло – это был выстрел.

Она сидела уронив голову вперед. Глаза были закрыты, губы разжаты.

– Тея! – закричал я, сам удивившись громкости своего голоса.

– Тея! – снова повторил, но гораздо тише.

Она не отзывалась и уже не отзовется.

Я потянул свою руку к ее румяной заплаканной щеке, совсем забыв про то, что все еще находился за рулем.

Резкий толчок сзади заставил машину развернуться вправо, а затем перевернуться на крышу и так несколько раз.

Один за одним последовали удары об мою голову, но физической боли я не чувствовал. Будто в замедленной съемке я видел, как бездыханное тело моей любимой девушки бьется из стороны в сторону. Ее совсем юное лицо с четким, как контурная карта профилем, с вздернутым курносым носиком осыпалось стеклами разбитого лобового стекла.

Вдруг пришло осознание, что я больше не прикоснусь к ее губам. Не вдохну ее запах. Не почувствую прикосновение ее рук под моей футболкой. Все оборвалось мгновенно. В это мгновение я понадеялся, что и эта авария меня убьет. Что за злые приходи судьбы? Я только встретил ту, кто снилась мне годами, кто мерещилась мне в толпе на улице или метро. И как же я могу ее снова потерять, вот так просто. Ее просто выхватили у меня из рук.

После следующего удара я почувствовал, как погружаюсь в небытие. Черное покрывало пропускало отдаленные, приглушенные звуки. Словно чей-то шепот из соседней комнаты, за которым последовали хлопки по щекам. Я не хотел просыпаться, отчаянно пытаясь остаться там, за горизонтом забвения. Но после следующего удара глаза открылись рефлекторно.

– Слава Богу, брат! Мы думали, что потеряли тебя! – Это говорил один из санитаров скорой помощи. Тот самый, с которым Марк проходил службу в первые годы в армии. – Теперь все будет хорошо, ты только держись.

ХХХ

Из его груди струилась кровь. Она стекала тонкими струями сочащейся горячей жизни. Его глаза были чуть приоткрыты, зрачки сужены и не реагировали на свет. В яремной впадине на шее скопилась кровь, в которой отчетливо пульсировало угасающее сердцебиение. Левая рука лежала на животе поверх ватно – марлевой повязки. Короткие волосы на голове, которые слегка отрасли и только начали закручиваться, приобрели багровый оттенок и слиплись в кровавые сгустки.

Врач скорой помощи зажимал раны, сдавливая грудь Марка, одновременно не давая ему терять сознание.

– Не отключайся! – Кричал он, похлопывая Марка по щекам. – Еще немного брат, почти приехали.

Женщина – санитар, совсем недавно пришедшая на службу после медицинской школы, в отличии от своего более опытного коллеги не поддавалась паники. Она методично выполняла все пункты оказания первой помощи: делала уколы и обрабатывала раны.

В то же время предательски запищал кардиомонитор, отображая прямую линию.

– Адреналин, скорее, – закричал мужчина.

–Раз-два-три-четыре-пять-шеть… – шептал он, делая массаж сердца.

Губы Марка слегка подрагивали, выпуская отставки воздуха. Глаза уставились в одну точку и лицо стало выражать полную умиротворенность.

Санитар поднял вверх кулак и со всей силы ударил Марка в грудь, его мертвое тело вернулось, а нить кардиографа так и не шевельнулась. Лужа крови под ним начала проливаться на пол.

Последовал еще один удар и слабый вздох.

– Пульс слабый, давление пятьдесят на двадцать, – констатировала женщина. – Мы приехали.

Карета скорой неслась по предрассветному городу в центральную клинику, где принимали самых тяжелых пациентов. Большого потока машин еще не было, так что скорая неслась по подмерзшей дороге, не притормаживая на заносах. Впереди подъездная дорога больничного комплекса была подсвечена светодиодными светильниками вдоль тротуара. У парадного входа их уже ожидали врачи, готовые принять тяжелого пациента.

***

За горизонтом забвения не было боли. За горизонтом забвения только одиночество и темнота. Я, словно, находился посреди теплого, бесконечно удобного океана покоя. Он как нежное махровое одеяло, в которое тебя заворачивают в детстве родители после душа. Блаженное удобство и комфорт. Я бы хотел остаться здесь.

Рук и ног я не чувствовал, казалось, что их как у куклы не было вовсе. Неожиданно всю эту бесконечность вокруг стали подергивать круги пульсирующей ряби, принося чувство дискомфорта и отголосок боли.

Странное, щемящее чувство внутри груди, которой не было, как магнитом потянуло меня куда-то вверх. Темнота начала опадать, становилась серой и менее вязкой, а где – то поблизости тишина стала заполняться фоновым шумом, который вскоре перешел в едва различимые голоса.

Вскоре пришло ощущение, напоминающие покалывания, когда отсидишь ногу, только эти ощущения были во всем теле. Сознание, наконец-то, стало проясняться, и я понял, что должен открыть глаза.

Глаза ослепил яркий свет маленького фонарика. Это был один из врачей, звавший меня по имени.

Мне хотелось вернуться обратно, в блаженное неведение.

С сознанием вернулось и воспоминание, а с воспоминанием пришла и боль. Глаза заволокла пелена слез. Я попытался повернуть голову, хотел отыскать Тею где-то рядом, но ее не было, да и голова была зафиксирована манжетам.

Из его груди вырвался бурлящий кашель, повлекший за собой всплески крови.

– Черт! – Закричал хирург. – Правое лёгкое пробито, помоги перевернуть.

Дикий кашель вперемешку с кровью вырывался изо рта, кровь шла и носом. Обжигающая боль накрыла его новой волной. Глаза закатились вверх, он снова потерял сознание.

***

Снова придя в себя, мне не хотелось открывать глаза. Размеренный писк медицинских приборов синхронно отмерял вдох и выдох. Я помнил все. Её улыбку, когда она спала, запах ее тела, как розовели ее щеки и носик когда она начинала смеяться. Из груди вырвался громкий выдох и я открыл глаза.

Небольшая палата была слабо освещена солнцем, скрытым за снеговыми тучами. В коридоре было очень тихо, сестринский пост находился совсем рядом, но за ним была только одна медсестра, усердно заполняющая чью-то медкарту.

Голова все еще была зафиксирована манжетам, в носу щипало от кислорода, подаваемого по трубке.

Я нащупал кнопку вызова под правой рукой и попытался нажать, но пальцы с трудом слушались.

– Все, все,. – нежным голосом проговорила вошедшая медсестра. Она была одета в розовую униформу, которая хорошо контрастировала с ее смуглой кожей и смольно-черными волосами, собранными в длинную косу, и от нее исходил нежный аромат лаванды. – Не беспокойтесь, я сейчас позову врача. Вы понимаете, где находитесь.

Я с трудом мог смотреть на нее. Глаз заплыл, а повернуть голову было невозможно.

– Да, я в больнице. – Прохрипел я.

После осмотра и разговора с врачом я узнал, что четыре ребра у меня сломаны, отбиты сердце