Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

Август наклонился над краном, умылся холодной водой — горячая была только в душе, посмотрел в своё отражение, в свои огромные золотые глаза. Чувствовал он себя обиженным, даже злым… и каким-то глупым. Врать он не хотел, да и не к чему это было. За него уже всё сказали волосы в грече, форма в йогурте, и что живут они теперь в тесной комнатке, где раньше никто никогда не жил.

— Сам-то как думаешь? — сквозь зубы процедил он.

Габриэль посмотрел на него, но в этот раз не через зеркало. Повернулся и уставился своими глазищами.

— На единственном.

Август плюнул зачем-то в раковину. Посмотрел на плевок и повернул кран.

— Провались в Топи, Манриоль, — себе под нос сказал он, наблюдая, как плевок смывает вода.

На несколько дней наступило затишье. Габриэль посещал занятия, пел со всеми гимн Змееокому, правда, строки «славься Змееокий маг» он менял на «славься архимаг».

Габриэля не наказали за посещение запретной библиотеки, но он успел заметить, как преподаватели и мальчики косо на него смотрят. Как позднее он узнал, в библиотеке его обнаружил Сэликен.

«Глупый мальчик искал целительство» — понял маг. И ничего не сказал, даже не вызвал к себе в кабинет. Должно быть последний поступок Габриэля, когда он устоял перед соблазном уйти с отцом, внушил в мага к нему доверие.

«Они всё знают, — думал Габриэль, безразлично наблюдая за кобровцами и преподавателями. — И думают, что я больше туда не сунусь. Но я сунусь. И буду ходить снова и снова. Этот кошмар — предупреждение. Я сделаю всё, чтобы не позволить ему осуществиться в реальности».

Август грыз ногти и карандаши, скрепкой нацарапывал защитные руны на коже и подолгу смотрел на гобелен с фениксом. Более перед ним никто не расступался и, заметив вышитую на груди кобру, шептались и переглядывались. Ему вслед летели объедки и жёваная бумага, он находил в рюкзаке червей и птичий помёт. Тонкие исцарапанные запястья пряталась в рукавах, пальцы и ногти были обкусаны. Он завтракал, обедал и ужинал в одиночестве, плохо спал, если спал вообще, а в один из вечеров вырвал у Габриэля учебник из рук и принялся рвать и трепать. Вытряс из жалкой книжки страницы и душу, потом швырнул в Габриэля и ушёл, хлопнув дверью так, что она распахнулась. Когда Август вернулся (а вернулся он посреди ночи), Габриэля в комнате не было.

На следующий день все поразились виду Шалари. Он появился в столовой в жутких ожогах. Кожа покраснела и покрылась волдырями, на левой щеке образовались коросты, а на лысом черепе — волдыри. Двигался он неловко и морщился, когда подносил ложку ко рту. Все таращились на него с ужасом и злобным удовольствием — самый грозный старшекурсник Кобры выглядел как отравившаяся морилкой гадюка.

Август остановился перед столиком, где сидел Шалари, вытаращился на главаря с ужасом и удивлением, даже проникся какой-то жалостью, хотя ещё вчера думал, что ни за что не стал бы жалеть, если б с Шалари что-то случилось.

— Кто тебя так? — искренне сочувствуя, спросил Август.

— Какая разница?! — огрызнулся Шалари. — Вали отсюда, пока ножом не пырнул.

Август ещё какое-то время таращился на него, на закруглённый нож в его руке и ушёл.

Вечером после занятий Август столкнулся с Габриэлем на пороге их новой комнаты.

— Что ты сделал с Шалари? — спросил Август, перегородив Габриэлю выход.

Габриэль остановился с вещами в руках: две пары перчаток и самодельный амулет — камень с привязанными к нему травами и засушенным хвостиком не то крысы, не то мыши.

— С ним случилось что-то ужасное? — он спросил это с той интонацией, после которой у Августа пропало всякое желание что-либо спрашивать. Габриэль решительно двинулся вперёд, и Август освободил ему путь.

Габриэль не был склеенным из кусочков. Август подумал о том, что пришло время Шалари освободить свой пост главаря.

***

«До последнего не хотел писать, как сюда попал, но сейчас чувствую в этом необходимость»

Габриэль устроился с дневником архимага в уютном кресле. Защитные заклинания не жгли ему руки, в этот раз его защищал амулет. Ощущалось лёгкое пощипывание, и Габриэль был уверен, что теперь магия не нанесёт ему ран. Он наконец-то дошёл до главы, в которой архимаг рассказывал о том, как попал в прошлое. К сожалению, часть текста была размыта, и Габриэль не смог прочитать, с чего все начиналось.

«…и тогда я задумал тебя спасти. Это была моя вина, и я хотел всё исправить, хотел убить две утки одной стрелой, и отправился в прошлое, чтобы разыскать Великого и Ужасного. Я прошёл через портал и оказался в измерении, где время движется иначе. Я успел побыть дома и попрощаться с семьей, после чего воспроизвёл формулу перемещений во времени. И эта ошибка едва ли не стоила мне жизни».

На следующей странице был изображен магический символ с указанием даты и часа. Габриэль перевёл дух, оторвавшись от текста.

«Формула путешествий во времени!»

Габриэль схватил перо, собираясь сделать зарисовку в тетрадь, но странное недоверие к бумаге остановило его, и он принялся выцарапывать формулу на коже собственного запястья. Кожа была тонкая и синеватая, сквозь неё виднелись сосуды, её так легко было повредить. Габриэль не чувствовал боли и надеялся, что останется шрам. Такой же, как у архимага.

Чак пискнул, увидев, что хозяин творит, и принялся зализывать кровь. Формула выглядела красиво, сложно, не так как формулы, которые давали будущим магам. Кожу запястья жгло, но это было приятно.

«Вот, где сокровище, — думал Габриэль. — В этих книгах. Я останусь в Башне, пока не изучу каждую и может быть найду рецепт лекарства для моего отца».

Потом Габриэль принялся тренировать воспроизведение формулы. Это оказалось непросто. Волшебство сверкало в запретной комнате, свет его сочился из-под стены. Пальцы со временем должны были приспособиться к быстрому начертанию рисунка, и в очередной раз, щурясь от холостой магической вспышки, Габриэль увидел перед собой лицо.

Руна вспыхнула и исчезла. На Габриэля набросился Хорькинс, схватил его за плечи и заорал в лицо:

— Зачем ты его убил, зачем ты убил отца?!

Перед глазами не-волшебника все ещё стояла формула, ранка на запястье подсохла, навеки увековечив шрамом узор. Габриэль находился в комнате отца. Вместо кровати на четырёх табуретках стоял открытый гроб. Габриэль не стал туда заглядывать.

— Опять этот морок, — вслух подумал он и понял, что находится тайной библиотеке.

— Какой ещё морок?! — разгневанный Сэликен дал Габриэлю подзатыльник. — А ну быстро за мной.

Глава 9. Комнаты воспоминаний

— Это облака? — Габриэль вгляделся в то, что он изначально принял за туман. — Не думал, что они… такие.

— А когда гроза, молнии сверкают, будто в комнате!

— Должно быть… это очень красиво, — Габриэль ещё несколько секунд смотрел в окно, воображая чёрные тучи и сверкающие молнии.

В этот раз ничего воображать не пришлось. Габриэль оцепенел от ужаса, едва переступив порог кабинета Сэликена.

Тучи за огромным окном закручивались в непрестанно вращающийся и сверкающий молниями тоннель, ревущий от ветра и громовых раскатов. Гроза или что-то очень на неё похожее свирепствовало по ту сторону стекла и одновременно в комнате, озаряя страшными вспышками руны на корешках книг. Не иначе, злые силы собрали вокруг башни тучи, погрузив Чёрную Кобру в эпицентр бури. От рёва грома сотрясались стены и сыпалась штукатурка, а молнии, хоть и пугали, но не причиняли вреда. Габриэль впервые видел, как они рождаются в тучах: сперва разгорается искра, а потом вспыхивает и бьёт — вниз, в сторону или просто взрывается светом. Первый раз увидев это, Габриэль испугался. Да и второй раз, честно говоря, тоже. Он невольно вздрагивал всякий раз, когда комната озарялась молнией. Магический шар, что стоял в центре стола, притягивал молнии, от чего свет в нём не гас ещё какое-то время. Внутри шара в фиолетовой цветопляске буйствовала собственная крохотная буря, которая словно насыщалась энергией властвовавшей непогоды снаружи.