Проект Карфаген - Расул Мухлисов

— Живой! Живой! — беспрерывно повторяла Аня и слёзы текли по её сильно похудевшему лицу.

— И даже почти целый, Ань! Смотри, только синяк под глазом, и в руке пуля. А так, ничего, хоть сейчас под венец — язвила Наташа, обнимая моего двойника, но из её глаз тоже выкатилась предательская капелька влаги.

— Что они с тобой сделали? Сволочи, уроды, всех засудить бы их — бормотала Аня, перевязывая мою левую ногу.

— Шлушайте, вшё в поряжке. Нами жаймутша в больнитше. Ушпокойтешь! И ижите домой, там шдите! — я, после оттока адреналина из крови внезапно зашепелявил и почувствовал страшную усталость. Как будто события последних двух недель свалились на меня разом. Ко мне подбежал какой-то солдат, и аккуратно поддерживая за локоть, повёл в сторону грузовичка. Там на меня надели наручники, и уложили на носилки. Да, меня везли в больницу. В тюремную больницу. И когда я оттуда выйду — я не знал.

— Знаешь, я всё-таки люблю не тебя, Наташа. Как бы ни было горько это признавать, и того паче, сознаваться в этом самому себе…

— Но ты ведь рассказывал этому… моему… — она произнесла эти слова с горечью — рассказывал, как мечтал обо мне, как любил, как любишь! Я же своими ушами слышала… Я тоже тебя люблю — выкрикнула она так, что зазвенели стёкла палаты.

— Да, я любил — слова падали, как капли ртути — тяжёлые и ядовитые.

— А сейчас взял и разлюбил?

— Я любил образ. Я любил тот след, который остался в МОЁМ мире, Натали. Моя принцесса, моя мечта, прости меня, если сможешь! Видит Господь всемогущий, семь лет я только об этих твоих словах и мечтал, Натали — что ты скажешь мне о своей любви. И даже книгу написал…

— Знаю, читала. Мне Аня дала почитать. Сильно, как будто молотом шарахает кузнечным. Но ведь вот я — тут. Я уйду с тобой к ТЕБЕ, если ты хочешь! Всё равно, где, лишь бы с тобой, любимый — взглянула она своими глазами цвета молодой травы, и сердце зашлось в суматошном, никогда ранее не испытанном припадке, будто говоря: "Соглашайся, дурак, это ведь Она! Ведь о Ней ты так мечтал — сутками, неделями, месяцами напролёт!".

— А мой двойник? Второй Расул? Ты не думала, что он тебя любит, и прав на тебя имеет больше?

— А разве он пошёл за мной на смерть? Разве он прикрывал меня от пуль? Нет — он валялся без сознания…

— Но это не его вина. Он сделал бы то же самое, мы ведь двойники. Пойми, Натали, ваш мир — не мой. У меня есть своя Родина, есть моя невеста — настоящая невеста, которую я люблю. И люблю я живую женщину, а не светлый образ, сколь прекрасным его воплощение не было бы. И у меня перед ними громадный долг, долг превыше моей жизни и счастья. И бросить их — то же самое, что плюнуть в лицо матери. Думаю, будь я другим, ты бы не любила меня…

— А скажи пожалуйста, почему эта дура набитая, моя копия…

— НЕ ГОВОРИ ПРО НЕЁ ТАК! Она не дура. Просто… просто я был глуп и был совершенно иным. Да что я объясняю — ты всё сама прочитала. Если очень хочешь, я могу устроить вам встречу, и ты всё расспросишь сама — думаю, в такой малости мне не откажут.

Итак, военный трибунал, выслушав предъявленные обвинения, постановляет:

— Обвиняемый Мухлисов Р.Н., 1984 г.р., по статье __, измена Родине, статье __, шпионаж в пользу иностранных государств, по статье __, вредительство, по статье ___ мужеложество, признаётся невиновным. Все обвинения с него снимаются. По статьям ___, убийство, ___ вооруженное нападение, ___ терроризм, признаётся виновным. Суд, принимая во внимание заслуги обвиняемого перед Советским Государством, и сложившиеся обстоятельства непреодолимой силы, избирает меру пресечения — три года тюремного заключения, либо, на выбор обвиняемого — пожизненная экстрадиция за пределы Советского Союза, с запретом последующего пребывания на территории СССР более, чем сутки.

— Поздравляю! Тебя провели по диссидентской системе. Отсидишь три года, и всё — полноправный гражданин! Тем более, я уже договорился. Сидеть будешь в особой зоне, там не жисть — малина! — Мой двойник откровенно радовался. Наташа, после тяжёлого разговора, всё-таки вернулась к нему, а то, что она спала со мной — разве можно ревновать свою жену к самому себе? — Выйдешь, посоветую тебя в Курчатовский институт, у них там давняя традиция, почти все МНСы — из отсидевших. Ещё со сталинских времён пошло — и тут он ослепительно улыбнулся

— Знаешь, а я пожалуй, выберу экстрадицию…

— И куда это ты собрался, с твоими-то знаниями? — глаза моего двойника, и без того узкие, превратились в тонкие, как лезвие бритвы, щёлочки.

— Домой я собрался, Расул. Домой. Знаешь, я всё-таки родился ТАМ, а не здесь. И ТА Россия мне Родина. А не эта. И если я останусь тут, то мне всю жизнь будет казаться, что я оставил старую, больную мать ради молодой, красивой и здоровой мачехи. А ТАМ человек с моими знаниями всё-таки пригодится. А ещё я буду знать, как мы можем жить, и какими люди могут быть. И может быть, когда-нибудь, я сам постучусь к тебе в окно. Через канал НАШЕГО "Карфагена".

Весенний ветер влажно хлестал по полам пальто. Мы с Аней шли по гранитным плитам Петроградской набережной, и целовались.

— А помнишь, как у них ТАМ, какие фонтаны били?

— Знаешь, Расул, у тебя дурацкая привычка приукрашивать! Какие, к чертям, фонтаны, мы в Союзе были ЗИМОЙ! Вы с Наташей, небось, их на видео смотрели? Кстати, всё забывала спросить, как она в постели? Твоя ненаглядная Зеленоглазка? Небось, с такой тоской возвращался ко мне? И чего это ты вернулся? Там ведь всё лучше! — и Аня, обидевшись, развернулась и пошла резким, быстрым шагом прочь. Ну и чего этим женщинам нужно?! А?

Мы быстро помирились, и приехали домой. Первым, что я увидел, зайдя в комнату — был большой белый конверт, которого тут точно не было ещё три часа назад. Аня заметно побледнела — она узнала эмблему Института Тепловой Механики в правом верхнем углу конверта.

— Господи… опять они? Венедиктов же обещал оставить нас в покое…

— Успокойся. Может быть, это поздравления с Днём Святого Валентина?

— Ага, как же. Жди от них…

Я, не обращая внимания на женскую болтовню, открыл конверт — оттуда выпало несколько толстых пачек купюр по пятьсот евро, и пара отпечатанных на принтере страниц.

В письме было написано:

"Привет, двойник! Это я. Посылаю тебе извинения всего Третьего Главного Управления (они не успели извиниться, и прислали немного денег в счёт будущих благодарностей), привет от Леночки, и пожелание скорейшего возвращения (ты только Ане своей этого письма не показывай!!!). Да-да, мы добились пересмотра твоего дела. Но это не важно. Важно то, что ты там у себя являешься единственным, кто знает о нашем существовании. Проект "Карфаген" был назван так, не от балды, и не потому что ваш мир, несмотря на всю его мерзость — это Карфаген, который стоит разрушить. Карфаген противостоял Риму — а кто у вас там новый Рим? Не буду тебе вешать лапшу на уши по поводу социалистической солидарности, ты всё равно не поверишь. Просто нам нужно лояльное к НАШЕМУ миру правительство в вашей России. А на кого мы ещё можем положиться, как ты думаешь? Оревуар!

З.Ы. Жди гостей через недельку".

И я охренел…