Взгляд за линию фронта - Валерий Прокофьевич Волошин

никогда!» — выпалил Григорий и добавил: — Я, товарищ батальонный комиссар, в партию хочу вступить.

— Стремление похвальное. И давно созрело у вас такое решение?

— Нет, недавно. Прибыл из госпиталя на «дозор» и вот… Понимаете, трудно сейчас! И никто в округе не знает, для чего мы тут и чем занимаемся. Может, когда-нибудь узнает, но не в этом главное. Мы-то знаем, что защищаем небо над Дорогой жизни, значит, тоже трудимся здесь. А если ты коммунист, как я понимаю, то нужно не просто трудиться. А работать с двойной, тройной отдачей! — разволновался Горевой.

— Что ж, мыслишь ты, сынок, верно…

Они медленно, с трудом переставляя ноги, пошли по тропинке вверх, к церкви, очертания которой на фоне узорчатого звездного неба и снежных барханов напоминали какой-то летательный аппарат из области фантастики. Рядом с ней притулился заброшенный сарай, на крыше которого «выросла» березка. В нем и был замаскирован «Редут».

— Стой, кто идет?! — послышался окрик часового.

— «Ленинград»! — назвал комиссар пароль.

— «Москва», — отозвался часовой, пропуская смену к установке.

Горевой обнаружил цель на расстоянии 145 километров в районе Луги. Оператор Щеглов забубнил в телефонную трубку цифры — пошло донесение на КП Ладожского бригадного района ПВО и главный пост. Инженер установки, прокладывая на планшете маршрут цели, чуть обернувшись, коротко бросил сидевшему позади Ермолину:

— На нас летят, товарищ батальонный комиссар!

— Сколько самолетов в цели, какой тип? — спросил Ермолин.

— Не меньше двадцати «юнкерсов».

— Понятно. Массированный удар по ледовой дороге решили произвести, сволочи. Угадали время, обозы сейчас растянулись. Лишь бы наши не проморгали…

— Не подпустят. Мы на что?

— Внимательней, внимательней, хлопцы, не отвлекаться. — Ермолин нервно потер рукой щеку. Если б не полумрак аппаратной, то было бы видно, как горело его лицо.

Цифры, цифры… Оборот антенны — минута. Опять цифры… Внезапно на экране трубки флюоресцирующая полоска задрожала, переломилась, разобрать что-либо стало невозможно. Запахло гарью.

— Товарищ инженер! — вскрикнул Горевой.

Воентехник вскочил. Рывком выключил высокое напряжение и открыл дверцу генераторного отделения. Все увидели — горел трансформатор.

«Пропало дело, пронеслось в голове Ермолина, — теперь пока исправишь, фрицы десять раз отбомбятся… Но что он делает?! С ума сошел!»

Инженер обрывал провода. Они плохо поддавались слабой руке, врезались в нее. Еще рывок, еще… Готово. Он быстро закрыл отсек и включил высокое напряжение. Послышалось монотонное зудение, будто в станцию влетел шмель — заработала генераторная лампа. На экране осциллографа выплеснула развертка.

— Что рты разинули? Передавайте донесение, быстро! — скомандовал инженер Горевому и Щеглову, которые с изумлением смотрели на него.

Они засуетились, в эфир снова понеслось: «Ноль шесть, пятьдесят пять — тридцать шесть, двадцать, девяносто, два тридцать одна…» Это означало, что «Редут-6» сообщает: в квадрате 55-36 находится 20 самолетов противника, курс — 90, время — 2.31. Перед этим последнее донесение было передано в 2.30. Минуту — один оборот антенны — боролся воентехник за жизнь установки!

Но Ермолин по-прежнему не находил себе места. До тех пор, пока командование истребительного авиакорпуса не выслало навстречу «юнкерсам» эскадрилью «яков». Истребителей поддержала зенитная артиллерия с прожектористами. К Дороге жизни фашисты не прорвались.

Когда наступила передышка, военком устало спросил инженера:

— Слушай, объясни, пожалуйста, что ты там нафокусничал, — показал он на генераторный блок.

Воентехник обернулся, по его улыбающемуся лицу катился пот.

— Это не я, а умные люди, которые наш радиоулавливатель создавали. — Увидев, что его ответ поверг батальонного комиссара в еще большее недоумение, инженер пояснил: — Конструкторы такую ситуацию предвидели, потому и продублировали цепь трансформатора автоматическим смещением развертки. Поэтому я разорвал замкнувшуюся цепь и перешел на автомат. Здорово придумано, верно?

— Да-а… — покачал головой Ермолин, а про себя подумал: «Опростоволосился ты, товарищ батальонный комиссар, маху дал. Нет, пора и тебе за книжки браться: установку знать надо! А инженер, надо же, каков! Не растерялся, в матчасти — с закрытыми глазами разбирается. Его к награде нужно представить, а не дело фабриковать! Так и напишу в акте следственной комиссии… А старшему оператору обязательно дам рекомендацию в партию. Хоть он и малец, но удалец. Надежный мужик!»

Крах операции «Айсштос»

К марту сорок второго года в радиобатальоне уже было одиннадцать «Редутов». Поставили за Ладогу «старушку», собранную в самую лютую пору рабочими и группой бойцов во главе с Веденеевым. Из Новосибирска, где эвакуированный радиозавод наладил серийный выпуск РУС-2, пришло еще две установки. Наконец-то утвердили и новые штаты… Но все же остро чувствовалась нехватка людей.

— Придется призвать в батальон девушек-блокадниц. Будем их учить, — заявил Осинин комбату.

— Что?! Никогда я не дам на это согласия! — отрезал Бондаренко. — Пусть их набирают в команды МПВО. А мы как-нибудь обойдемся. — И пробурчал: — Не хватало, чтобы на «дозорах» любовь крутили направо и налево.

— Не дело говоришь, комбат, — вступился за Осинина Ермолин. — О любви ли сейчас думать, когда в желудках сосет?! К тому же сам знаешь: снова пришел приказ об отправке еще одной роты на пополнение к пехотинцам на Невскую Дубровку. Видно, опять попытаются прорвать блокаду.

— Ну и что? Наберем ее из второстепенных специалистов. Шофера нам, кстати, сейчас ни к чему, две машины только на парах — бензина нет. А на «дозорах» наладим взаимозаменяемость — это твоя забота, Сергей, — сказал майор Осинину и жестко добавил: — Можно и радиомастерскую пока прикрыть. Вон там сколько мастеров, пусть к экранам садятся.

Осинин вскочил от растерянности, не мог сразу найти в ответ нужные слова.

— Да вы… Как же так?! С таким трудом… Нет, вы, товарищ майор, просто не понимаете значения радиомастерской! — выпалил он.

— Скажите пожалуйста, — съязвил на это Бондаренко.

— Да без нее все наши антенны бы уже застопорились!.. А телевизионная идея инженера Голованевского, одобренная штабом корпуса? А наша высотная приставка, которую с Червовым конструируем? Что, прикажете закрыть эти работы?!

— Прикажу! Временно…

Так старшина Веденеев снова оказался в старших операторах «Редута», крутящего антенну на крыше бывшего института. Поднимаясь на него, не раз приходилось останавливаться, ложиться прямо на лестничные плиты, чтобы отдышаться. Осинин направил его сюда не только засекать и распознавать на экране импульсы от вражеских целей. Он должен был еще и помогать телевизионщикам в осуществлении смелого для того времени эксперимента по передаче отраженного сигнала с радиоулавливателя самолетов непосредственно на командный пункт корпуса ПВО. (Эти работы комбату приостановить не удалось: вмешался полковник Соловьев. В случае успеха эксперимента потери времени, затрачиваемые «редутчиками» на донесения о налетах, практически сводились к нулю. А это в условиях блокады было очень важно.)

Идея принадлежала помощнику начальника «Редута-5» по технической части сержанту Голованевскому, который всерьез начал заниматься телевидением еще до войны, заведуя лабораторией в НИИ-9. Ему первому пришла