Взгляд за линию фронта - Валерий Прокофьевич Волошин

«Цель была обнаружена в районе Луги. Самолет летел с типичной скоростью бомбардировщика. Когда он подошел к району Лисина, импульс от него уменьшился, а затем слился с отражениями от местных предметов. Старший оператор сообщил об исчезновении цели.

Спустя шесть минут в районе Шапки появилась новая цель, которая, пройдя 35—40 километров к линии фронта, пропала.

Когда разобрались, проследили движение этих двух целей и сверили их скорости по времени, то стало ясно: отраженные импульсы были от одного и того же самолета. Однако главный пост получил о нем неполные данные и не имел возможности своевременно предупредить активные средства ПВО. «Юнкерс», беспрепятственно проникнув в город, произвел бомбометание. Бомбы упали в район Смольного».

До этого случая «Редуты» еще несколько раз пропустили одиночные цели. Началось расследование, и чувствовалось, что ни командующий армией ПВО Зашихин, ни командующий фронтом строгий и скрупулезный генерал Говоров на тормозах промашки не спустят и по головке комбата не погладят. Бондаренко объявили, чтобы он готовился к отчету на Военном совете в Смольном. Все понимали, что это такое: может войти туда комбатом, а выйти… Нужны были веские доказательства, что происшедшее — случайность. Но комиссар Ермолин сразу отмел их поиски, сухо заметив Бондаренко:

— Ничего не поделаешь, как аукнется, так и откликнется.

— Ты что имеешь в виду?

— А то, что контрольные замеры, проведенные Осининым и Червовым, показали: маху дали старшие операторы, по неопытности. Разве для тебя открытие, что из-за нехватки людей в батальоне хромает подготовка специалистов? — И обычно выдержанный Ермолин вдруг хрястнул кулаком по столу: — Теперь-то ты понимаешь, что дальше тянуть нельзя! Надо связываться с военкоматами, набирать пополнение, учить его!..

Комбат тут же пригласил других своих заместителей. Сразу объявил:

— Хорошо, будь по-вашему, призывайте женщин… Сколько бойцов нам не хватает по штату? — спросил он начштаба.

— Двести пятьдесят, Борис Юрьевич, минимум.

— Что?! Вы хотите, чтобы у нас был женский батальон? — вскипел Бондаренко, но быстро увял, видимо, вспомнив о вспышке гнева комиссара и о предстоящем отчете. Махнул рукой: — Ладно, что поделаешь. Набирайте… Но только боевых, — потряс кулаком, — чтобы не шашни крутить, а стремились воевать! Какие еще предложения есть? Что мне Военному совету докладывать?

— Надо, Борис Юрьевич, поменять дислокацию «Семерки», — сказал Червов. — В Манушкине очень часты артобстрелы. Мы с Осининым вычислили: в Мяглове она себя проявит лучше.

— Где это Мяглово?

— Рядом с Колтушами, неподалеку от бывшей лаборатории академика Павлова.

— Ладно. Кто еще хочет что-нибудь сказать?

— Разрешите? — поднялся Осинин. — Надо срочно наладить на должном уровне работу радиомастерской и всерьез заняться высотной приставкой.

— И это я должен на Военном совете решать? — усмехнулся Бондаренко.

— Сейчас тактику борьбы с авиацией противника нужно пересматривать. Чтобы не было таких казусов, какие случились, — загорячился Осинин. — Фрицы отказались от массированных налетов, не по зубам они им больше. Самолет-одиночку нелегко обнаружить, но еще труднее проследить его движение по всему маршруту. И сбить такой бомбардировщик непросто. Имея высотную приставку и определяя высоту полета цели, наши «Редуты» могут наводить истребители на рыскающих «ворон» и днем и ночью. Мне кажется, надо теперь учить наших операторов взаимодействию с летчиками. Тогда ни один фриц к городу не пролетит, его перехватят!

Бондаренко оживился. Он поднялся и зашагал по кабинету, рассуждая:

— Та-ак, по-моему, это серьезно. Новая тактика — вот это предложение! Слушай, Сергей Алексеевич, — подошел он к Осинину, — подготовь мне об этом докладную.

…Но не спасла она Бондаренко на заседании Военного совета фронта, хотя и показалась многим присутствующим интересной.

— Предлагаю освободить майора от командования радиобатальоном, — вынес приговор генерал Говоров.

— А может, Леонид Александрович, примем окончательное решение после того, как ознакомимся с радиопеленгатором? — возразил Жданов.

— Думаю, что и после этого мое мнение не изменится, — глухо и равнодушно ответил Говоров.

— Но все-таки не будем спешить, посмотрим «Редут»…

Для посещения наметили «Пятерку». Бондаренко пожалел, что уехал Голованевский, «Кому поручить представлять установку? — мучился комбат. — Нынешний начальник расчета растеряется, начнет путаться. Придется, наверное, Осинину или Червову поручить. А что, они мои замы, лучше них о «Редуте» никто не расскажет, — решил комбат. — К экрану сядет Веденеев. Уж этот не подведет, ас».

Задолго до прибытия на «дозор» высокого начальства комбат проинструктировал расчет. Старшину Веденеева предупредил:

— Не вздумай отвлекаться. А то, небось, захочется на командующего поглазеть или на члена Военного совета товарища Жданова. Все внимание на экран, ясно?

— Чего уж там, понимаю.

На «дозор» приехали только Говоров и Зашихин, Жданов остался в Смольном. Он было собрался ехать вместе с генералами, но когда вышел во двор и хотел уже садиться в машину, выскочивший следом офицер связи позвал его к аппарату Бодо: на связь его вызывал товарищ Васильев.

— Поезжайте, Леонид Александрович, — сказал он Говорову. — Надо в конце концов разобраться с майором Бондаренко. Лучше вас это никто не сделает.

…В полутемном фургоне станции было тесно и душно. Бондаренко, сопровождающий руководство, приоткрыл наружную дверь. Стало светлей, проявились лица, а потекший свежий воздух навел на мысль, что не мешало бы в аппаратной поставить вентилятор. Червов докладывал ровным, бесстрастным голосом, будто читал лекцию в аудитории перед студентами. Бондаренко засомневался: правильно ли поступил, поручив инженеру пояснять устройство «Редута»? Но как только Говоров с нескрываемой заинтересованностью начал задавать вопросы, а Червов толково, без запинки отвечать на них, комбат успокоился. Сожалел он только, что в небе не было ни одного самолета. Червову, рассказывая об отраженных импульсах, пришлось прибегать к картинке «местных предметов» на экране. Бондаренко думал, что генералы не смогут в полной мере представить себе, как это трудно — разглядеть на фоне шумов импульс от цели, определить его характер, маршрут полета.

Вдруг старшина Веденеев, который сидел как натянутая струна, не сводя с пульсирующей развертки глаз, вскрикнул:

— Цель! — Приостановив на мгновение вращение антенны и запеленговав обнаруженный самолет, он доложил: — Удаление сто тридцать, на курсе девяносто…

Червов тут же отреагировал:

— Извините, товарищ командующий, — сказал он Говорову, — но мне необходимо приступить к выполнению обязанностей оперативного дежурного. Разрешите?

Говоров кивнул, а сам подвинулся ближе к экрану осциллографа, прищурился, стараясь разглядеть изменения в мерцающей картинке. Веденеев, почувствовав, что над ним склонились, не удержался, оглянулся. Увидев рядом с собой строгое лицо со щепоткой усов над верхней губой — генерал-лейтенанта Говорова, а за ним Зашихина, которого в армии все, даже те, кто никогда не видел генерал-майора прежде, узнавали по калининской бородке, Николай вскочил и застыл по стойке «смирно». У Бондаренко в сердце что-то оборвалось. Но Говоров мягко положил руку на плечо Веденеева:

— Сиди, сынок, сиди… Покажи-ка нам, где эта цель?

Веденеев сразу успокоился, ткнул пальцем