The Woman in Me. Автобиография - Бритни Спирс

себя в безопасности. Вдобавок ко всему я страдала, как выяснилось гораздо позже, тяжелой послеродовой депрессией. Признаюсь, я боялась, что не смогу жить, если ситуация не изменится.

Пока все делали, что хотели, за мной следили со всех сторон. Джастин и Кевин могли заниматься сексом и скурить хоть всю травку в мире, и никто им и слова бы не сказал. Я же пришла домой после вечера, проведенного в клубе, и моя родная мать спустила на меня всех собак. Я боялась за каждый свой шаг. Моя семья парализовала меня.

Я тянулась к любому, кто мог бы вмешаться и стать буфером между мной и родными, особенно к тем, кто звал меня на вечеринки и позволял на время передохнуть от пристального внимания и контроля, под которыми я находилась. Не все из них хорошо себя проявили в долгосрочной перспективе, но я отчаянно нуждалась в помощи, особенно тех, кто сам ее предлагал и мог держать меня на расстоянии от родителей.

Пытаясь получить полную опеку над сыновьями, Кевин убеждал всех, что я слетела с катушек. Он говорил, что мне вообще больше не следует рожать.

Когда я об этом узнала, подумала: «Это абсурд. Наверняка это лишь для таблоидов». Когда читаешь о ссорах женатых знаменитостей, никогда не знаешь, что у них происходит на самом деле. Уверена, многое из написанного – разного рода уловки, которые скармливают репортерам в попытке получить опеку. Поэтому я просто ждала, пока Федерлайн вернет мне мальчиков. Но он не только их не привозил обратно, но и не позволял мне видеться с ними неделями.

В январе 2007 года тетя Сандра умерла после долгой и тяжелой борьбы с раком яичников. Она была мне как вторая мать. Я в жизни не плакала так горько, как на похоронах у ее могилы.

Возвращение к работе казалось мне немыслимым. Однажды, как раз в тот период, мне позвонил один популярный режиссер и рассказал о проекте, над которым работал. «У меня есть для тебя роль, – сказал он. – По-настоящему мрачная».

Я отказалась, потому что считала, что это плохо отразится на моем психическом здоровье. Но, узнав об этом персонаже, я заинтересовалась и стала представлять, каково это быть ею.

Внутри меня уже давно сгущалась тьма. Однако внешне я старалась соответствовать ожиданиям людей, продолжала вести себя так, как они хотели, – была милой и красивой. Но к тому моменту мой защитный слой стерся, от него ничего не осталось. Я была как оголенный провод.

* * *

В феврале, когда я уже несколько недель не видела мальчиков, вне себя от горя, я поехала их навестить. Но Кевин меня не впустил. Я умоляла его. Джейдену Джеймсу тогда было пять месяцев, а Шону Престону – год и пять. Я представляла себе их удивление и непонимание, где же мама. Я воображала, как они задаются вопросом, почему я не хочу быть рядом. Я готова была выбивать двери тараном, лишь бы добраться до них. Я не знала, что делать.

За всем этим наблюдали папарацци. Словами не описать унижение, которое я чувствовала. Меня загнали в угол. Журналисты следовали за мной по пятам, ожидая, пока я выкину нечто такое, что они смогут сфотографировать и продать.

Тем вечером я дала им повод. Я отправилась в парикмахерскую, взяла машинку для стрижки и побрилась налысо.

Всех это порядком позабавило. Посмотрите, да она же сумасшедшая! Даже моим родителям было за меня стыдно. Но никто, похоже, не понимал, что я просто обезумела от горя. У меня забрали детей.

С бритой головой меня все боялись, даже мать. Никто со мной не разговаривал, потому что я была уродкой.

Мои длинные волосы нравились людям – я это понимала. А еще знала, что многие парни считают, что длинные волосы – это сексуально.

Бритьем головы я сказала миру: «Пошли вы на хер. Хотите, чтобы я была для вас красивой? Черта с два. Хотите, чтобы я была хорошей? Хрен вам. Хотите, чтобы я выглядела как девушка мечты? Да на хер вас». Я слишком долго была примерной девочкой. Вежливо улыбалась, когда ведущие телешоу косились на мою грудь, когда американские родители обвиняли меня в развращении детей из-за того, что я посмела надеть укороченный топ, когда менеджеры снисходительно похлопывали меня по плечу и сомневались в моей карьере, хотя я продала миллионы альбомов, когда моя семья вела себя так, словно я – исчадие ада. Мне просто надоело.

В конце концов, мне стало все равно. Я хотела лишь одного – увидеть своих мальчиков. Мне больно вспоминать о часах, днях и неделях, проведенных вдали от них. Самым сокровенным моментом в жизни был сон с детьми. Я ощущала невероятную близость к Богу, когда дремала со своими драгоценными малышами, нюхала их волосы, держала за крохотные ручки.

Я страшно разозлилась. Думаю, многие женщины меня понимают. Моя подруга однажды сказала: «Если бы кто-то забрал моего ребенка, я бы не просто побрилась. Я бы сожгла этот город дотла».

26

Те недели без детей я психовала, всякий раз слетая с катушек. Я не понимала, как о себе позаботиться. Из-за развода мне пришлось оставить дом, который я любила, и жить в каком-то коттедже в английском стиле в Беверли-Хиллз. Папарацци кружили с особым возбуждением, как акулы, почуявшие кровь.

Когда я впервые побрила голову, это ощущалось, как религиозный ритуал. Я жила на уровне чистого бытия.

Когда я решила выйти в свет, купила семь коротких париков. Своих сыновей я видеть не могла, остальных людей – просто не хотела.

Через несколько дней после того как я побрилась, моя кузина Алли отвезла меня к Кевину. Я решила, что на этот раз папарацци ничего не увидят. Но кто-то все-таки предупредил одного из фотографов, а тот позвонил своему приятелю.

Когда мы остановились на заправке, они подошли ближе. Меня снимали на видео через окно, фотографировали со вспышкой на огромную камеру, пока я с разбитым сердцем сидела на пассажирском сиденье и ждала возвращения Алли. Один задавал вопросы: «Как дела? У тебя все в порядке? Я о тебе беспокоюсь».

Мы поехали к Кевину. Папарацци следовали за нами, фотографируя, как меня снова не пустили внутрь, как прогнали, не дав увидеть собственных детей.

Мы отъехали от дома Кевина и остановились, чтобы решить, что делать дальше. Операторы снова возникли у моего окна.

– Все, что я хочу, Бритни, все, что планирую сделать, – задать тебе несколько вопросов, – сказал один из них