The Woman in Me. Автобиография - Бритни Спирс

за опеку над детьми такое отношение к моему бывшему мужу не пойдет мне на пользу. Все словно были в восторге от новости о нашем разводе – все, кроме меня. У меня не было желания праздновать.

* * *

Оглядываясь назад, я понимаю, что и Джастин, и Кевин были очень умны. Они знали, что делают, а я шла у них на поводу.

В этом заключается особенность индустрии. Я не знала, по каким правилам играть. Не умела себя подать. Я плохо одевалась – черт возьми, не буду скрывать, у меня и сейчас с этим проблемы. Но я работаю над собой. Пытаюсь. И, несмотря на все недостатки, я хороший человек. Теперь я понимаю, что в этой игре нужно быть достаточно умной, жесткой и осмотрительной. Я была совершенно невинна, растерянна. Я стала матерью-одиночкой двух маленьких мальчиков – у меня не было времени поправлять прическу перед выходом к полчищу фотографов.

Я была молода и совершала много ошибок. Но скажу так: я не интриганка. Я просто была глупа.

Кое-что Джастин и Кевин все же уничтожили. Раньше я доверяла людям. Но после тех расставаний перестала.

24

Одной из тех, кто проявил ко мне доброту, когда я больше всего в этом нуждалась, была Пэрис Хилтон. Большая часть Америки пренебрежительно воспринимала ее лишь как тусовщицу, а я считала ее элегантной. Только вспомните, как она позировала на красных дорожках и вскидывала бровь, когда кто-то ей грубил.

Она видела, что я страдаю от разрыва отношений, причем с детьми на руках, ей стало меня жаль. Она приехала ко мне домой, поддержала и была невероятно милой. Если не считать того вечера в Вегасе с Джейсоном Травиком, мне казалось, что уже много лет никто не был так добр по отношению ко мне. Она вытаскивала меня из дома. Благодаря ей я впервые за долгое время решила повеселиться.

Какое-то время мы с Пэрис ходили на вечеринки. Но давайте проясним: они никогда не были настолько отвязными, какими их выставляла пресса. Порой я вообще никуда не ходила. Когда дети находились дома под должным присмотром квалифицированного персонала, я выбиралась на несколько часов, задерживалась допоздна и выпивала, как любой нормальный человек в двадцать с небольшим. Но в свой адрес я слышала лишь, что я худшая мать на свете и ужасный человек. Таблоиды не стеснялись в выражениях: «Она шлюха! Она наркоманка!»

У меня никогда не было проблем с алкоголем. Я любила выпить, но не уходила вразнос. Знаете, какой препарат я предпочитаю? Единственное, что употребляла, кроме выпивки? Аддералл – амфетамин, который дают детям с СДВГ. Он дарил мне ощущение легкого кайфа, но гораздо больше я обожала то, что благодаря ему несколько часов я чувствовала себя менее подавленной. Это единственный препарат, который оказывал на меня тот же эффект, что и антидепрессанты, и я правда нуждалась в чем-то подобном.

Тяжелые наркотики меня никогда не интересовали. Я видела, как многие в музыкальном бизнесе их принимали, но это не для меня. Там, где я росла, в основном пили пиво, а я по сей день не люблю пить дорогое вино, потому что оно обжигает горло. Я и травку не люблю, за исключением того вечера в Нью-Йорке, когда я сломала каблук. Даже если я просто стою рядом с тем, кто курит, начинаю ловить кайф, становлюсь медленной и тупею. Ненавижу это состояние.

Знаете, что мы с Пэрис и Линдси Лохан натворили в тот якобы сумасшедший вечер, который все так бурно обсуждали? Мы напились. И все!

Мы тогда жили в доме на побережье, мама осталась присматривать за детьми, а я поехала развлечься с Пэрис. Мы выпивали, дурачились, эмоции зашкаливали. Было приятно провести время с подругами и отдохнуть. В этом не было ничего плохого.

Под конец, довольная ночными приключениями и все еще немного пьяная, я вернулась домой. Мать не спала. Когда я вошла, она стала кричать, и мы сильно поссорились.

Она уверяет, что это из-за того, что я пришла пьяная.

Она права. Я заявилась домой в таком состоянии. Но разве я нарушила какое-то строгое правило в нашей семье? В тот вечер я попросила ее посидеть с детьми, чтобы я могла со спокойной душой отдохнуть и дети не видели свою мать в нетрезвом виде.

Я сгорала со стыда. Я стояла там, шатаясь, и думала: «Что ж. Видимо, мне запрещено веселиться».

Мама всегда заставляла меня чувствовать себя плохой или виноватой в чем-то, хотя я много работала, чтобы быть хорошим человеком. Моя семья всегда относилась ко мне так, словно я плохая. Та ссора стала поворотным моментом в моих отношениях с матерью. У нас не получалось общаться как раньше. Мы пытались, но не вышло.

Независимо от того, сколько у меня было поклонников по всему миру, родители, похоже, никогда не считали, что я чего-то стою. Как можно так обращаться со своим ребенком, когда он переживает развод, одинок и потерян?

Нельзя лишать человека милосердия в трудную минуту, особенно когда не можешь дать столько же хорошего, сколько берешь сам. Когда я стала отвечать им и даже возражать (видит Бог, они были далеки от идеала), им это очень не понравилось. Но они по-прежнему имели надо мной огромную эмоциональную власть.

25

Все, что рассказывают о том, каково это – быть родителем, в моем случае оказалось правдой. Мальчики подарили моей жизни смысл. Меня потрясло то, сколько чистой и безоговорочной любви я испытывала к этим крошечным созданиям.

Но все же быть матерью, находясь под большим давлением и дома, и за его пределами, оказалось гораздо, гораздо сложнее, чем я ожидала.

Перестав видеться с друзьями, я начала себя странно вести. Я знаю, что мне нужно было сосредоточиться на материнстве, но мне было трудно изо дня в день сидеть и играть с ними – привыкнуть, что родительство выходит на первый план. Я чувствовала себя потерянной. Меня постоянно старались в чем-то обличить. Я не знала, куда идти и что делать. Может, стоило вернуться домой в Луизиану, найти дом, обнесенный высоким забором, и спрятаться?

Тогда я не понимала, но осознаю сейчас: у меня отняли все атрибуты нормальной жизни. Я не могла выйти из дома так, чтобы моментально не попасть на первые полосы газет, не имела права совершать ошибки, свойственные молодой матери двоих детей, и потеряла доверие к своему окружению. У меня не было свободы, я не чувствовала