Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина

улице, он будет вам звонить и говорить, что с ним все в порядке. Вам останется просто ждать и просто верить нам всем, что мы не дадим его в обиду.

Тамара Михайловна перебирала руками край свитера. К ней подошел Володя:

– Ну что ты так переживаешь? Ведь ничего же еще не случилось.

– Ну как же не случилось…

– И не случится, – убежденно сказал Коля. – А сейчас пойдемте гулять.

Таким образом, решение о выходе на Арбат было принято.

4

Целоваться с Мишкой совсем не хотелось. Удивительно, как все то, что раньше было приятно или хотя бы интересно, превратилось в свою противоположность. Куда все делось? Еще недавно я хотела его прикосновений, а теперь от них только щекотно. И противно на душе. И непонятно, откуда взялся этот его запах пота и дешевого мыла. Почему я его раньше не чувствовала? Блин. Ну как так? Ведь он любит меня и совсем ни в чем не виноват. Но сил все это терпеть не было. Поэтому я врала, что родители на больничном, только чтобы не пускать его в дом, и мы гуляли, взявшись за руки.

– Представляешь, они мне выдумали новые клички!

– Какие?

– Бескозырка и Чекушка.

– Фу. Ужасно.

– Да чего ужасного? На самом деле это круто. Это же лучше, чем сифилитичка и спидозница. Пусть уж лучше ассоциируют с алкоголем, чем с венерическими заболеваниями. Тем более что у половины класса родители бухарики, так что это понятная для них тема.

– Ты правда не переживаешь?

– Не-а. Совсем. В медицине это называется «положительная динамика». Вообще стало легче. Училки ходят с кривой рожей.

– Это я заметил.

– Ну да. Зато теперь не к доске не вызывают. Сижу на уроках, пишу что-нибудь свое.

– У меня бананы так и сыплются.

– Жалко, что тебя там не было. Давай я тебя тоже отведу к Смирновой.

– Нет, ну зачем?

– Как зачем? А вдруг она опять позвонит, что-нибудь такое скажет им?

– Нет, спасибо, не надо.

– Мне так весело на их физиономии смотреть! Специально иду по коридору, чтобы им на глаза попасться. Гыга кривится так, будто гадюку увидела.

– Ты не особо выпендривайся…

– Ну а что? Им можно, а мне нельзя?

– Ну еще раз прижгут, допросишься.

– Не. Ленку и Светку вызывали в учительскую с родителями. По-тихому, но вызывали. Они тоже присмирели. Так что, как ни крути, стало лучше. На медицинском жаргоне это называется «есть надежда на положительный исход».

– Слушай, а что ты все время на медицинском да на медицинском?

– У меня дружок есть такой, Бранд. Он фельдшер, сейчас готовится в медицинский поступать. Сидит на тусовке со своими книжками и часто меня использует как болванчика – заставляет следить, правильно ли отвечает билет.

– Ты мне про него никогда не рассказывала.

– Так ты не спрашивал.

– Неправда, спрашивал.

– Ну так, значит, я не хотела.

– А почему не хотела?

– Понимаешь… Ну, у меня такое чувство, что ты не из того мира.

– А из какого?

– Из этого. Такой правильный. Отличник.

– А они?

– Понимаешь, они совсем другие…

– В чем?

– Ну, не знаю, как объяснить. Вот смотри, есть некоторые вещи, которые ты бы посчитал совершенно точно плохими. А они смотрят на это дело шире.

– Например?

– Например, вопросы правды и лжи.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, вот как ты думаешь, врать хорошо?

– Нет, конечно.

– А если ты врешь, например, врачам, чтобы, например, не пойти в армию и не попасть, например, в Афганистан, например, чтобы тебя не убили и чтобы, например, твоя мама не плакала на твоей могиле, если еще гробы не перепутают?

– Если посмотреть с этой точки зрения…

– Вот! Вот видишь! Видишь, ты паузу сделал! То есть у тебя есть какие-то вопросы. Но ты все равно убежден, что врать плохо.

– Да, но…

– Вот так ты всегда, понимаешь? Ты правда из другого мира, поэтому я не хочу тебя с ними знакомить. Что у тебя общего с волосатыми?

– А у тебя это общее есть?

– Есть.

– А со мной нет?

– Почему? Тоже есть. Считай, что я такой сталкер между мирами.

– Слышь ты, сталкер, что-то мне это не нравится. Они тебя ни во что не втянут?

– Во что?

– В какую-нибудь деятельность незаконную.

– А у нас в стране почти вся деятельность незаконна. Например, коммерческая. Сам прекрасно знаешь, антисоветские статьи никто не отменял.

– Я не это имел в виду.

– А что?

– Торговлю наркотиками, например…

– Ты мне что, не доверяешь? Думаешь, у меня ума не хватит отмазаться от стремных раскладов?

– Да при чем здесь «доверяешь – не доверяешь»… Просто ты еще маленькая!

– Ах, я еще и маленькая!

– Ладно, проехали…

Мы подошли к подъезду. Он потянулся губами к моим. Мне так не хотелось целоваться, я даже отпрянула. Но он же ни в чем не виноват… Он настоящий герой… И я заставила себя ответить на поцелуй.

5

Последние пару недель Коля посвятил дрессуре Тамары Михайловны, что в действительности вылилось в дрессировку нас. Коля оттачивал наш рефлекс – при взгляде на Володю немедленно произносить «Володя, позвони маме!». И мы действительно в рекордные сроки дошли до полного автоматизма.

«Для Володи теперь телефонная будка станет, как шприц для диабетика», – шутила Нина.

Мы копили двушки. Коля съездил на Арбат и выяснил расположение всех автоматов на протяжении улицы. В общем, подготовились. И Тамара Михайловна от такого хлопанья крыльями вокруг нее действительно несколько расслабилась и согласилась отпустить Володю.

Наступил тот день. Мы встретились на «Библиотеке имени Ленина» и пошли через весь Арбат, плотно прижавшись друг к другу. Шли «свиньей». Впереди, сверкая лысиной и выпятив нос, как форштевень, летел Володарский. Прошли почти всю улицу, от волнения не замечая никого по дороге. Володарский остановился в небольшом проеме между голубым особняком и большим домом.

– Друзья, я думаю, что именно здесь, рядом с мемориальной квартирой Пушкина, нам стоит начать наше чтение.

– И где мы будем читать?

Володарский показал на забор между домом и особняком.

– Здесь.

– Не маловато места?

– Все нормально, я пробовал. Ну что, давайте возьмемся за руки? Три, четыре!

Мы выдохнули, и Володарский забрался на парапет.

– Дамы и господа! Сейчас перед вами выступят участники литературной студии «Вдохновение».

Так мы впервые услышали, как называется наша студия. И Володарский понес. Свой сонет он почему-то читать не стал, а завел обычную графоманию. Впрочем, люди останавливались, слушали, потом шли дальше.

– Встречайте: один из ведущих поэтов студии – Николай Пикарский! – Володарский перевоплотился в конферансье.

Коля вскочил на парапет, постоял немножко, раскачиваясь, как прыгун с вышки перед прыжком, и начал читать. Читал он громко, как всегда холодно, четко выговаривал слова.