Амурная примета - Евгений Евгеньевич Сухов

– Да, так он мне сказал, – ответила девушка и выжидающе посмотрела на него. Однако вместо россыпи благодарностей и пылких заверений в любви Рудольф Залманович просто сел рядом, повалил Эмилию на диван и импульсивно стал стягивать с нее одежды. Потом, вскрикнув от резкой боли – это Эмилия в порыве страсти укусила его за мочку уха, – он резко вошел в нее, и время для них остановилось…

Чуть более чем через четверть часа Эмилия как примерная хозяйка разливала по чашкам чай. Пили его молча, думая каждый о своем.

Вершинин – о том, что после того, как с судебным приставом будет покончено, следует наведаться в его квартиру, да так, чтобы его никто не видел, и найти деньги, о которых Щелкунов говорил Эмилии. Еще Рудольф Залманович думал о том, сколько денег лежит в квартире пристава, и неплохо было бы, если их было хотя бы рублей пятьсот. А лучше тысяча или две.

Эмилия думала о том, что нынешней ночью, возможно, закончится ее безденежное существование и она наконец получит возможность прикупить себе наручные часики и новый гардероб с каракулевой шубкой и муфточкой. Ведь суконное пальтецо уже износилось и не очень грело. Ладно, что покуда зима так себе, с частыми оттепелями. А придет февраль с его вьюгами и трескучими морозами? Как тогда?

После чая принялись выжидать время, и оно, как это всегда водится, стало идти медленно. В половине седьмого Вершинин приготовил веревку и уселся возле портьеры, а Эмилия плеснула на себя капельку из остатков духов «Лила Флёри» и присела рядом.

Чем ближе подходили часовые стрелки к цифре семь, тем они двигались медленнее. Где-то без пяти семь стрелки вообще встали. По крайней мере, так казалось.

А потом в дверь постучали.

Вершинин вздрогнул и посмотрел на Эмилию, которая чуть кивнула ему. Она была немного бледнее обычного, но было похоже, что к осуществлению задуманного она была готова, – уж очень хотелось поскорее прикупить каракулевую шубку. А то скоро зима кончится, а она так и не пощеголяет в своей шубке с муфточкой.

Рудольф Залманович, кажется, не был столь решительно настроен, однако отступать тоже не собирался. Он поднялся с дивана и быстро занял позицию за тяжелыми портьерами, закрывающими окна в спальне. Эмилия, подождав, когда портьеры перестанут колыхаться, пошла открывать.

– Кто там? – спросила она, подойдя к двери.

– Это я, – услышала она голос судебного пристава и, чуть помедлив, открыла дверь…

Глава 15

Дорожный баул весом шесть с половиной пудов

Попрощавшись со стариком Разумовским и поблагодарив его за помощь, Иван Воловцов отбыл на поезде Савёловской железнодорожной ветки в Москву. Баул, что был найден в овраге по дороге на волостное село Пересветово, ехал в отдельном вагоне вместе с багажом других пассажиров.

Прибыв на Бутырский вокзал, названный так, поскольку он был периферийным и расположенным за городом у Бутырской заставы, Иван Федорович прямиком направился к руководству вокзала. Вслед за ним перронный носильщик с большим жетоном на груди вез на своей тележке баул, крытый английской клеенкой.

– Нет, нет и нет, – преградил Воловцову дорогу возле служебного входа в здание вокзала тучный господин с бакенбардами, оранжевой фуражке с кокардой и черном пальто с пуговицами, на которых были крестообразно изображены топор и якорь. – Багаж принимается на грузовом дворе по мере отправления поездов. А сегодня на Дмитров поездов более нет.

– Мне не надо в Дмитров. Я только что прибыл из Дмитрова, – промолвил Иван Федорович и представился: – Судебный следователь по особо важным делам Московской судебной палаты, коллежский советник Воловцов Иван Федорович. А это, – продолжил он, указав на сундук, – важное вещественное доказательство. Иными словами – улика…

– Помощник начальника станции надворный советник Органовский Дмитрий Степанович, – представился тучный господин с бакенбардами и черном пальто. – Так что вы хотите?

– Я хочу знать, когда этот баул был отправлен в Дмитров и кем, – заявил Воловцов.

Помощник начальника станции подошел к сундуку, покоящемуся на тележке, наклонился, осматривая его, увидел остаток ярлыка с цифрами «1» и «8» и поднял голову:

– Это вам могут сказать конторщик и наклейщик ярлыков.

– А вы не могли бы их привести? – спросил Иван Федорович.

– Куда? – посмотрел на Воловцова помощник начальника станции.

– Сюда, – ответил судебный следователь по особо важным делам. – Ну не носить же мне этот сундук по разным вашим кабинетам…

Органовский понимающе кивнул и вошел в здание вокзала. Вышел он из него минуты через три-четыре. Его сопровождали двое мужчин, один из которых, что был в очках и нарукавниках, явно пребывал в должности конторщика.

– Этот баул я привез из Дмитрова. Полагаю, он был отправлен из Москвы не ранее десятого января и не позднее восемнадцатого. Мне бы хотелось знать, кто отправил баул в Дмитров и когда, – поздоровавшись и представившись, произнес Иван Федорович, обращаясь к конторщику.

Тот кивнул, подошел к баулу, глянул на остатки ярлыка:

– Все верно: такие цифры на ярлыке аккурат были в те числа, что вы назвали.

– А конкретно какого числа был отправлен в Дмитров этот баул? – спросил Воловцов. – Что говорят об этом ваши книги?

– Так это надо идти в контору, – промолвил конторщик так, будто ему надлежало пройти к своим конторским книгам верст десять, не меньше.

Иван Федорович недовольно посмотрел на конторщика и тоном, не терпящим возражений, произнес:

– Ну так идите и гляньте…

Когда конторщик ушел, Воловцов обратился к наклейщику ярлыков:

– Ярлык ваш?

– Наш, – последовал ответ.

– Когда вы наклеили этот ярлык?

– Не могу знать, – по-военному ответил наклейщик ярлыков.

– То есть? – поднял брови Иван Федорович.

– Не помню.

– А кто может помнить? – быстро поинтересовался Воловцов.

– Это Василия надобно спросить, – ответил наклейщик ярлыков.

– Это кто Василий?

– Это наш весовщик, – пояснил помощник начальника станции.

– Ну так позовите этого всезнающего Василия, – заявил Иван Федорович.

– Позовите Василия, – отдал распоряжение помощник начальника станции наклейщику ярлыков.

Тот кивнул и убыл. Вернулся он с тощим мужчиной, которому должность и само слово «весовщик» абсолютно не подходили. Наверное, поэтому Воловцов вынужден был спросить:

– Вы Василий, весовщик?

– Он самый, – басом ответил тощий мужчина.

– Вы не сможете припомнить, когда вы взвешивали этот баул? – указал на сундук Иван Федорович.

– Отчего же не смогу, – внимательно посмотрел на баул под английской клеенкой тощий весовщик. – Смогу. Приметный баул, такие запоминаются. Изготовлен он был в Германии, в Кельне. Фирмой «Вальдхаузен». Этот баул я взвешивал, – весовщик думал совсем недолго, – одиннадцатого января. Он весил шесть с половиной пудов.

– А владелец… Вы помните, кто был владельцем груза? – с надеждой спросил Воловцов.

– Помню, – ответил как само собой